— Позвольте мне рассказать все. Поощренная выше меры отеческой добротой, которую вы ко мне проявляете и здесь, и в Вене, я решила разыграть вас. Я собиралась уже войти в Зал Швейцарцев, когда какой-то юноша приблизился ко мне и сказал:
— Все твердят, что ее высочество принцесса Луиза-Мария настолько же добра, сколько и прекрасна! Перед вами проситель, ваше высочество.
— Проситель? — переспросила я.
— Да, этот конверт, если он будет вручен императору австрийскому, спасет немало человеческих жизней. Не согласитесь ли вы передать его, — что для меня, скромного дворянина, невозможно? Вы можете сделать меня своим заложником. Пусть ваше высочество прикажут запереть меня в одном из залов третьего этажа, поручив часовым следить, чтоб я не смог оттуда уйти.
— Ах, дерзкий мальчишка! — вырвалось у императора. — Ведь он отлично знал, что вы не примете его предложение…
— Вовсе нет, государь; наоборот, я его приняла! Юноша этот и сейчас еще находится в Зеленом зале, под охраной двух офицеров.
XI. Дым двух сигар
Император поднял стоявшую на коленях Луизу-Марию и поцеловал ее в лоб.
— Веди же меня к своему узнику, — сказал монарх и направился с эрцгерцогиней к двери. Свита поспешила за ними, охваченная сильнейшим любопытством.
Приблизившись к часовому, император с той сердечностью, которая всегда помогала ему завоевывать сердца, спросил:
— Ну, молодец, вполне ли благополучно проходило твое дежурство?
— Вполне, Ваше Величество!
Офицер снова застыл в предписанной уставом позе, а император подошел к двери и тихо постучал. Никто не отозвался.
Монарх постучал сильнее, но ответом было то же молчание.
— Что делают эти офицеры? — сердито спросил он племянницу.
Эрцгерцогиня молча протянула ключ августейшему дяде.
Торопливо схватив ключ, тот сунул его в замочную скважину и толкнул дверь. Все присутствующие были поражены открывшейся им картиной…
Запрокинув головы на спинку стульев, два офицера крепко спали. Пленник исчез, не оставив ни малейших следов.
Все стояли в недоумении.
Император подошел к спящим и начал с силой трясти их.
Проснувшись и узнав австрийского монарха, офицеры быстро вскочили, вытянув руки по швам.
— Что же вы сделали с пленником?
— С пленником? — вырвалось у обоих.
Очевидно, вопрос произвел на офицеров потрясающее впечатление, едва им удалось сообразить, в чем дело.
Но монарх продолжал настаивать.
— Как могло случиться, что гвардейские офицеры уснули на карауле?
— Эта мысль меня самого повергает в ужас и недоумение, государь! — сказал один из них.
Неожиданно поручик, молчавший до сих пор, воскликнул:
— А сигары…
И на вопросительные взгляды присутствующих офицер ответил:
— Пленник… Ее высочество изволили нам его доверить не в качестве преступника, а в качестве гостя…
— Совершенно верно, — поддержала его принцесса, — я еще не имела тогда причины сомневаться в утверждениях неизвестного.
— Так вот, — продолжал офицер, — мы и старались полюбезнее поддерживать компанию. Он оказался веселым малым; закурил сигару и предложил нам… Мы согласились… Но в них, вероятно, заключался наркотический яд, потому что с этого мгновения я больше ничего не помню…
— Хорошо. Но в таком случае, куда мог подеваться ваш собеседник. Не улетучился же он?
— А не выбрался ли он через окно? — рискнул заметить кто-то.
Император подошел к раскрытому окну и выглянул в него: воспользоваться этим путем было немыслимо без крыльев.
Потерявший всякое терпение, монарх приказал офицерам допросить часовых, выставленных у двери. Оказалось, что никто ничего не видел и не слышал.
Рассерженный, недовольный и встревоженный император задолго до окончания приема удалился в отведенные ему покои.
Через некоторое время прибежал лакей с докладом, что эрцгерцогиня Луиза-Мария умоляет государя немедленно принять ее.
— Пусть войдет!
Молодая женщина появилась, запыхавшаяся, взволнованная, держа в руке открытую шкатулку для драгоценностей, которую и протянула дяде.
— Это я нашла в своей комнате.
— Как, неужели вы хотите сказать, что шкатулка попала туда без вашего ведома?
Луиза-Мария утвердительно кивнула.
— Это от нее.
— От кого?
— Мисс Вдовы! Извольте прочесть вот это.
И она протянула ему листок.
Схватив его, император прочитал:
«Примите, принцесса, в знак благодарности от Мисс Вдовы. Сегодня вы оказали многим неоценимую услугу, клянусь вам! Его Величество подтвердит мои слова. Я знаю, милостивый монарх слишком благороден, чтобы отказать в этом».
Франц-Иосиф, склонив голову, разглядывал ковер.
Мария робко обратилась к нему:
— Возможно ли, что Мисс Вдова написала правду?
Император, пожав плечами, развел руки в сторону и, словно подавленный всем происходящим, бессильно уронил их.
— Ах, откуда мне знать? Все допустимо! Я разрешаю тебе принять подарок от Мисс Вдовы. Она не посмеялась над твоей отзывчивостью! Издеваются только над несчастным старым императором, который только кажется властителем своих народов!..
XII. Вокруг военного аэроплана
Железнодорожные составы, автомобили, экипажи всех родов доставили любопытствующих со всех концов Германии и Австрии в Билину, в Богемию.
Среди них были не только рьяные приверженцы воздухоплавания, но еще все любители острых ощущений. Последних привлекало обнародование письма, переданного три дня назад во время большого приема австро-венгерскому монарху.
Мисс Вдова, о которой никто не мог сказать ничего определенного, эта противница, невидимая, подобно легендарным ведьмам, обязалась разрушить аэроплан, если он будет выставлен на всеобщее обозрение толпы! Что же намерена предпринять эта загадочная личность?
Чрезвычайные предосторожности, принятые чешскими властями, казалось бы, обрекали всякую попытку такого рода на неудачу. Были привлечены армия, жандармерия. Над аэродромом маневрировали дирижабли с военными воздухоплавателями Богемского армейского корпуса.
Новый аэроплан только что выкатили из сарая. По своим размерам он был похож на воздушный корабль, способный поднять в воздух около пятнадцати человек.
Появление гигантского аэроплана было встречено ликующими возгласами собравшихся, даже не пытавшихся скрыть своей национальной гордости.
Лица всех светились радостью.
Вдруг из уст многотысячной толпы вырвался глухой крик.
— Что там такое? Дирижабли падают!
Три воздушных корабля падали с головокружительной быстротой. Напрасно команды пытались выбросить балласт, чтобы несколько задержать падение.
Было видно, что они работают с лихорадочной поспешностью, стараясь облегчить гондолы.
В пятидесяти метрах от земли все три дирижабля рухнули на землю со зловещим грохотом.
Толпа застыла в ужасном молчании. Казалось, все кончено.
Неожиданно показались команды двух дирижаблей, привязанные к веревкам у маленьких запасных шаров. Им удалось отцепить гондолы, и только этот маневр спас воздухоплавателей.
В публике возникла бешеная давка. Мужчины и женщины, опрокидывая перегородки и часовых, бросились к тому месту, где лежали остатки дирижаблей.
С трибуны для почетных гостей к месту катастрофы были посланы адъютанты. Один из них сумел пробраться к дирижаблю.
Он приблизился к графу Ределю, деятельному и энергичному инженеру, пожелавшему лично руководить шаром, который он сам изобрел.
Офицер, поклонившись, прошептал:
— Господин граф, Его Величество государь прислал меня выразить вам участье по случаю беды, жертвой которой вы явились. Ему угодно узнать, как именно это произошло?
Тот, сразу придя в себя, выразил, однако, жестом полное недоумение.
Тяжелое молчание повисло в воздухе.
Вдруг граф прошептал, не сознавая, что формулирует свою мысль, всего два слова, от которых все вздрогнули:
