— Почему бы и нет? Да вот мы это сейчас и выясним. Условие мое сводится к следующему. Сейчас вы уйдете один, а через неделю вернетесь. И тогда, в этой самой комнате, я буду готов исполнить все ваши желания.

И на движение своего посетителя он поторопился объяснить:

— Мне нужно принять свои меры, чтобы быть в состоянии выполнить ваше желание с наименьшим ущербом для себя. Вы вправе устроить за мной слежку. Можете выставить оцепление вокруг моего дома. Я убежден, что в случае надобности канцлер по моей же просьбе даст вам для этого целый эскадрон солдат, но считаю совершенно лишним обращаться к нему за помощью — ведь вы же наверняка действуете не один.

— Пожалуй, вы правы, — ответил посетитель иронией на иронию. — Кое-кто мне помогает…

— И эти «кое-кто» так вам преданы, что не в силах находиться слишком далеко от вас…

— Совершенно верно.

— Поэтому они и сейчас где-нибудь поблизости…

— Я даже могу вам сообщить, что они ждут меня возле колонны бельведера, что на вершине Бабельсберга, с которой виден весь парк и все постройки имперской резиденции.

Хотя на лицах обоих собеседников играла улыбка, глаза их что называется метали молнии. Было ясно, что скоро эти люди нанесут друг другу решительные удары.

— Итак, вы полагаете, что я отправлюсь с вами? — с издевкой в голосе спросил Краш у незваного гостя.

— Да, по милости моего радиатора, который я направляю на вас, господин фон Краш.

— Вы бредите, милейший: тут, видите ли, есть некоторые осложнения.

— Какого рода?

— Видите ли, если я умру, со мной умрут еще четверо, считающихся уже мертвыми, но которые только были до сих пор в плену у вашего покорного слуги.

У доктора вырвался глухой стон. Бледность его усилилась.

— Кто же это?

— Владельцы замка Фэртайм.

— Эдит!.. Мисс Эдит!

— И она, и братья ее, и отец!

Доктор Листшей беспомощно взмахнул руками. Затем, закрыв ими лицо, он проговорил задыхающимся, прерывистым голосом:

— Они живы! Они живы?

Фон Краш беззвучно рассмеялся и бросил на Маргариту, совершенно ошеломленную этим театральным эффектом, насмешливый взгляд.

Медленно, монотонным голосом принялся он рассказывать во всех подробностях историю уничтожения замка и то, как он спас от гибели его обитателей.

Бледность все сильнее и сильнее проступала на лице доктора. Когда фон Краш закончил, он еле слышно проговорил:

— Вы правы, герр фон Краш, я подчиняюсь вашей воле, если вы докажете мне, что те, о ком вы говорили, действительно живы.

— Вот и прекрасно! Вы становитесь вполне рассудительны!

— Значит, остается только предоставить мне доказательства.

— Кто же собирается отказывать в них? Моя белокурая Марга вам посветит.

И он устремил на нее свой тяжелый взгляд. Затем со скрытым намеком прибавил:

— Ты знаешь дорогу, неправда ли? Я пойду вперед, а вы извольте следовать за моей дочерью Маргаритой.

Все трое прошли по коридору и добрались до узкой каменной лестницы, ведущей в подвалы. У тяжелой двери, за которой находились пленники, Марга, по приказанию отца, пошарила в одном из его карманов, вынула оттуда большой ключ и вставила его в отверстие замка. Послышался двойной щелкающий звук, и дверь повернулась на петлях.

Называющий себя «Мисс Вдовой» шагнул вперед и, очутившись на пороге, остановился как вкопанный с глухим криком, вырвавшимся из глубины души.

Глазам доктора представилась ужасающая картина. Лорд Фэртайм, мисс Эдит, Питер-Поль и Джим сидели, привязанные к креслам, расставленным вдоль стены как раз напротив входа.

Под их ногами было расстелено что-то наподобие каучукового ковра, а вокруг них, словно змеи, обвивались железные спирали, заканчивающиеся плоскими расширениями, прикрепленные к голове и груди каждого из пленников.

Возле каждого из них стояло по дюжему молодчику, готовому в любую минуту исполнить какое угодно приказание. В них можно было узнать тех, кто принимал участие в фэртаймском преступлении.

По телу доктора пробежала дрожь, он не мог произнести ни единого слова.

Кресла, металлические спирали, пленники со стальными пластинами на лбу и у сердца — он хорошо понимал, что все это значит. Это был электрический аппарат, с помощью которого правосудие Соединенных Штатов казнило приговоренных к смерти.

Вошедший сразу привлек внимание пленников. Лорд и его сыновья смотрели на доктора с полнейшим безразличием. Чего нельзя было сказать о мисс Эдит. Чем внимательнее она всматривалась в незнакомца, тем радостнее становилось ее лицо. Ее губы беззвучно прошептали одно-единственное имя.

Таинственный капитан аэроплана угадал его.

— О, дорогая, дорогая Эдит!.. Как долго мы страдали!..

— К счастью, мрачный сон окончен.

— Я освобожу вас и…

Молодой человек сделал шаг по направлению к невесте. Фон Краш быстро остановил его.

— Берегитесь! Еще движение — и мой слуга нажмет рукоятку, которая пускает ток.

И он взглядом указал на массивную фигуру Сименса.

— Ах! — прошептал про себя Франсуа. — Не для того ли я нашел ее, чтобы потерять снова!

Краш подхватил:

— Это будет зависеть исключительно от вас. Вспомните об условиях, которые я вам поставил там, наверху.

Подметив в чертах собеседника признаки некоторого колебания, немец продолжил:

— Дайте мне слово, что вы уйдете отсюда один и в течение недели ничего не предпримете против меня, ограничившись лишь наблюдением, чтобы я не мог никуда отсюда выбраться. Если же поймаете меня на такой попытке — будете вправе воспрепятствовать этому всеми имеющимися у вас средствами. Вашего слова мне вполне достаточно. А сейчас я на полчаса оставлю вас одних.

— Во имя черта, дайте ему это слово, — воскликнул лорд Фэртайм, — потому что иначе нам придется остаться у него в лапах!

— Что вы скажете на это, Эдит?

Эдит окинула его взглядом своих голубых глаз и голосом нежным, как тихий шелест ветра в листве деревьев, прошептала:

— Я не хочу умирать, Франсуа. Мне хотелось бы жить для вас…

И, повернувшись к фон Крашу, молодой инженер твердо и решительно произнес:

— Господин Краш, я даю вам слово. Но имейте в виду — неделя срока, в продолжение которого мои глаза непрерывно будут сторожить вас.

— Вполне согласен с этим, милейший д’Этуаль. Но для начала я исполню данное мною обещание… На полчаса я оставляю вас с вашими друзьями без свидетелей.

С пленников были сняты аппараты для электрической казни, фон Краш и все его приспешники покинули комнату, оставив Фэртаймов наедине с инженером.

Выйдя в коридор, немец схватил за руку Маргариту, едва державшуюся на ногах от пережитых ею волнений, и увлек ее дальше по коридору к тому месту, где находилось небольшое отверстие в стене, через которое несколько дней назад он подслушал разговор дочери с пленными англичанами.

Полчаса спустя французский инженер перешел через ров, окружавший блокгауз, затем пересек поляну и исчез в тени парка, покрывающего склоны холма Бабель, направляясь к колонне бельведера, у которой, как он сказал, ожидал его аэроплан, несколько изменивший свой внешний вид.

Едва Франсуа сделал несколько шагов под сенью деревьев, как перед ним из мрака вынырнули четыре тени.

— Это мы, патрон! — произнес приглушенный голос.

— Триль?

— Да. И Сюзанн, и Джо, и Китти.

В нескольких словах доктор рассказал им о том, что он вновь обрел дорогих его сердцу людей, которых считал навеки потерянными.

Эти новости вызвали взрыв восторга. Триль овладел собой первый.

— Что же нам теперь делать, патрон?

— Мы вернемся в машину и установим надзор за убежищем фон Краша. Неделя, которая нам предстоит, будет трудной неделей!

— Да, нельзя смыкать глаз. И так как всякое дело тем легче, чем больше в нем упражняешься заранее, я намерен начать наблюдение немедленно, — объявил Триль.