– Не мытьем, так катаньем! Собственными силами знатный кингстон сварганим. Пробей-ка отверстие в посудине!

Когда под ногами весело забулькало, мы поднялись на палубу. Осадка яхты была довольно низкой, и нам удалось аккуратно спустить на воду надувной матрац вместе со шмотками. Следом за ним спрыгнули за борт сами.

Морская стихия встретила меня негостеприимно-прохладно. Ледяные течения, видать, и вдали от берега держат масть. Верховодят то бишь. Моя кожа мигом покрылась ознобными мурашками.

Толкая резиновое плавсредство впереди себя, мы гребли в направлении сияющего разноцветными электрическими огнями берега и отплевывались от горько-соленой воды, нахально норовившей попасть через рот в наши желудки.

Мною владело пренеприятнейшее идиотское ощущение, что меня вот-вот кто-то цапнет за ногу и потянет за собой в черную глубину. Один из недавно почивших братьев, к примеру. Или сразу оба.

Впрочем, все это глупое суеверие и мистика. Во всем виновато мое богатое творческое воображение. Был момент, когда я чуть не выругался от переизбытка сильных эмоций, почувствовав, как по ноге скользнуло что-то телесное и податливое. Но я вовремя сообразил, что зацепил ногой всего лишь обыкновенную безобидную медузу. Небось она перепугалась побольше меня. Хотя нет. Я где-то читал, что медузы – простейшие создания и никаких мозгов – не говоря уж об извилинах – вообще не имеют. Полные дебилки, короче.

Не знаю, сколько точно времени мы плыли, но, думаю, никак не меньше шестидесяти-семидесяти минут. Под конец дистанции мое уставшее тело уже не знобило, а наоборот. Пробило горячим потом то бишь.

А Цыпе можно было искренне посочувствовать. На мелководье у самого берега он не встал на ноги, как я, а двигался по-звериному на четвереньках. Да и немудрено – даже его молодой, тренированно-мощный организм ношу в десять золотых килограммов вынес с тяжким трудом и перенапряжением всех активных мышц. Наверно, потерял в море громадную массу килокалорий, бедолага.

– Полежи на песочке, братишка, отдышись децал, – щедро разрешил я, оглядывая незнакомый пустынный пляж. Интересно, в каком именно районе города-героя мы очутились? Впрочем, кардинального значения это не имело.

Продолжительное морское купание благополучно смыло с меня основной слой подсолнечного масла, но тело все еще оставалось противно липким, и, одеваясь, я выругался «многоэтажкой», как заправский потомственный пролетарий, забыв на секунду, что являюсь интеллигентом в третьем поколении и обязан культурно гасить в себе негативные всплески эмоций.

Денежный брикетик бросил на колени Цыпы:

– Рыжье и валюту с собой возьмешь. Завтра во второй половине дня я у тебя нарисуюсь, обговорим подробненько детали транспортировки груза в родной Екатеринбург. Начерно план у меня уже готов. А сейчас разбежимся по берлогам.

– С этим что делать? – Цыпа поддел ногой резиновый матрац и спасательные жилеты, бесхозно валявшиеся почти на полосе прибоя.

– Пускай лежат, топить смысла нет. Осчастливим находками какого-нибудь местного бедолагу. Нужно, братишка, всегда творить добро, когда представляется хоть малейшая возможность. Ладушки. Уходим!

На Черноморском шоссе мы махом выловили мужика на белой «волжанке», не чуравшегося слегка подкалымить частным извозом. Сначала подбросили Цыпу на его Ромашковую улицу, а затем покатили к моему лечебно-санаторному учреждению на «Семи Фонтанах».

Проскользнув в номер, я сразу занялся личной гигиеной в душевой комнате. Полчаса терпеливо простоял под горячими водяными струями, пока отделался наконец от навязчивого запаха подсолнечного масла. Благоухать, как жареная картошка, мне совсем не улыбалось. Не было в кайф то бишь.

Оберегая организм от возможной простуды, пришлось выпить страховочный стакан французского коньяка перед путешествием В царство бога сна Морфея.

В эту ночь мне совершенно ничего не снилось – будто в бездонную черную бездну провалился. И слава Богу.

Утром проснулся от собственного надсадного кашля. Канальство какое, все же не прошла для меня бесследно-благополучно вчерашняя ледяная купель. Вечный закон подлости в своем обычном мерзопакостном репертуаре.

Кстати, одиннадцать часов с лишним утром назвать можно было лишь условно.

Из чисто лечебных соображений сделав парочку добрых глотков «Наполеона» прямо из горлышка, я вышел на лоджию повдыхать свежий морской воздух и заодно душистый дым «родопины». Смешав, спарить полезное с приятным, так сказать.

Стеклянную трубочку с отпечатками Рафаила я сбросил на клумбу еще ночью и сейчас попытался, скуки ради, отыскать вещдок взглядом. Конечно, безрезультатно. С четвертого этажа в роскошно-буйных цветочных зарослях не только крохотный пузырек – бутылку не разглядел бы, наверно.

– Добрый день, Евгений! – раздался у меня за спиной голос Ольги. – Поздненько вы встаете. Я утром заглядывала, но не решилась прервать ваш сладкий сон.

Я обернул к этой «миссис Марпл» местного разлива свою старательно хмуро-задумчивую физиономию.

– Какие-то проблемы, Евгений? Что случилось? – моментально насторожилась соседка, ощупывая мой фейс острым взглядом почуявшей добычу легавой суки.

– Ровным счетом ничего, слава Богу, – тяжко вздохнул я, прикуривая новую сигарету от старой.

– Но вы почему-то сильно нервничаете, – заметила проницательная соседка, доверительно коснувшись моей руки и, словно маленького дитятю успокаивая, добавила: – Все будет хорошо, Женя. Чем я могу помочь?

– Разве что советом, – неуверенно откликнулся я, еще разок расстроенно вздохнув для большей убедительности. – Я оказался в неловком двусмысленном положении. Даже не знаю, что предпринять в подобной глупой ситуации...

– Давайте вместе подумаем и найдем наилучший выход, – проворковала Ольга, доброжелательно улыбаясь накрашенными губами. – Не волнуйтесь и рассказывайте все по порядку.

– Хорошо, будь по-вашему, – без лишних брыканий пошел я на поводу у легавой собеседницы. – Дело вот в чем: днем, когда так неожиданно скончался Роман Борисович, я видел Рафаила Вазгеновича, вышедшего на лоджию из номера моего уральского земляка и что-то поспешно бросившего вниз на газон. Тогда я не придал этому особого значения, а сейчас весь в сомнениях, измучился до головной боли – не сплоховал ли, не сообщив следователю о данном факте?

– Во сколько часов это было? – деловито уточнила Ольга.

– Примерно в пять, когда я пошел к Роману Борисовичу, чтоб пригласить его прогуляться со мною по набережной. Перед ужином очень полезно подышать свежим воздухом. Кстати, земляка в номере не оказалось. Значит, Рафаил Вазгенович находился в номере один.

– Как и вы, между прочим, – без тени улыбки язвительно указала законспирированный Пинкертон в юбке.

– Да, ваша правда, – сокрушенно согласился я. – В том-то и суть. Но я, в отличие от Рафаила Вазгеновича, ничего потом на клумбы не скидывал. Честное благородное!

– А вы не допускаете, Евгений, что ваш сосед просто-напросто выбросил сигарету?

– Нет. Исключено. Во-первых, Рафаил Вазгенович не курит, а во-вторых, хотя предмет и был маленький, но заметно блестел, как что-то металлическое или стеклянное.

– Понятно. – Ольга задумчиво свела свои светлые брови домиком, что наглядно свидетельствовало как раз об обратном – не ясно ей ни черта. – Мне думается, Евгений, вам необходимо все же рассказать о данном эпизоде следователю. Чтоб снять тяжесть сомнений с души. Возможно, это яйца выеденного не стоит, но и умалчивать не советую. Лучше перестраховаться на всякий случай. Вы согласны?

– Пожалуй, да. Боюсь только, что органы меня на смех поднимут, как человека, дующего на холодную воду.

– О подобных пустяках не тревожьтесь, Евгений. Главное – выполнить свой гражданский долг, посодействовав установлению истины.

– Какими высокими категориями мыслит столь молодая особа! – почти натурально восхитился я. – Впрочем, вы, безусловно, правы. Нынче же навещу следователя, благо его служебная карточка случайно у меня сохранилась в целости и сохранности.