– Зачем ты это сделал? Мы так не договаривались! – всхлипнул-простонал он, стараясь не глядеть на деловитую и страшную суету Григория, выволакивавшего труп коммерсанта из салона «жигуленка».

– Мозгляк! – насмешливо оскалился в кривоватой ухмылке Григорий, сталкивая мертвое тело в черную пасть ямы. – Ладно. Сильно не переживай, приятель. Сейчас успокоишься, и все пройдет, гарантия!

На этот раз мэтр говорил чистую правду – ведь лесная яма-могила готовилась им сразу для двух «постояльцев»...

Скорый поезд Екатеринбург-Одесса, казалось, постукивал своими круглыми чугунными «копытами» не по рельсам, а по моим несчастным больным мозгам. Голова буквально стонала – от нестерпимой боли, явно порываясь расколоться на части, как раскалывается переспелый арбуз при попадании в него серии пуль со смещенным центром тяжести.

Впрочем, черепная коробка управления моим организмом паршиво чувствовала себя всего лишь из-за банального похмельного синдрома, к счастью, а не вследствие очередной нахальной попытки конкурентов грубо взломать ее посредством какой-нибудь огнестрельной «фомки».

Вчера, признаться, сильно переусердствовал в дружеском общении с разными алкоголесодержащими напитками. Начиная с легкого светлого пива и кончая шестидесятиградусным шотландским виски. А мешать напитки – дело весьма для организма опасное, в чем я в полной мере смог нынче еще раз досконально убедиться.

Хотя повод к вчерашнему питейному невоздержанию имелся вполне прилично-убедительный. Ребята провожали меня в летний отпуск, в котором я уже не был не менее двух десятков лет. В лагерях отпуска для осужденных раньше не предусматривались, а на воле все как-то времени свободного не оказывалось в наличии. Такой вот смешной парадокс.

В малом банкетном зале гостиницы «Кент» за длинным дубовым столом собрались все основные члены нашей команды: Цыпа, Том, Фрол, Петрович по кличке Фунт и еще несколько ближайших подручных, чьи имена запоминать я никогда не считал обязательным.

При нашей непростой работе рядовые боевики меняются слишком часто, постоянно выпадая в осадок. На тот свет то бишь. Поэтому напрягать извилины и загружать личную память смысла просто никакого не было. Се ля ви, как говорится.

Наш теплый прощальный ужин затянулся далеко за полночь и продолжался бы до самого утра, если б не необходимость оперативно рвать когти на железнодорожный вокзал. Мой поезд в Одессу отправлялся в дальний путь в три часа ночи.

Затянуто-нудных проводов я не люблю и на «железку» меня сопровождал один лишь Цыпа. Верный телохранитель за всю трапезу в рот капли спиртного не взял, дисциплинированно помня свои шоферские обязанности.

Всю дорогу до вокзала Цыпленок угрюмо молчал, видно, все еще тая на меня обиду за то, что не пригласил его с собою в отпуск. Но не мог же я бросить нашу многопрофильную фирму на произвол судьбы, укатив отдыхать на Черноморское побережье вместе с главным «специалистом». Ничего не поделаешь – две недели, что я буду отсутствовать, Цыпе придется управлять всем единолично. Ни Том, ни Фунт наш тяжелый воз просто не потянут. Не тот уровень квалификации, так сказать.

Мне надоело смотреть на хмурую мордаху соратника, и на перроне перед самой отправкой поезда я решил слегка подсластить пилюлю:

– Знаешь, браток, ты меня можешь навестить в следующие выходные. Адрес санатория у тебя имеется. Прилетай в субботу, побродим по Одессе-маме, навестим всемирно известный пивбар «Гамбринус». Ладушки?

– Заметано, Евген! – моментально посветлел лицом молодой соратник, благодарно заблестев глазами. – А что за «Гамбринус»?

– Книжки надо хоть изредка почитывать! – усмехнулся я. – Об этой пивной еще Куприн писал. Забегаловке лет двести, наверно. Антикварное заведение, смело можно сказать. Ладно, кати восвояси, братишка. Свое купе я и сам как-нибудь найду.

Отяжеленный алкоголем, проспал в мчавшемся на юг поезде чуть не пятнадцать часов и сейчас, слушая надоедливое громыхание колес на многочисленных стрелках, находился в пресквернейшем расположении и духа и тела.

Даже вдруг начал сомневаться – правильно ли поступил, выбрав для дальнего путешествия железную дорогу, а не услуги Аэрофлота. Впрочем, все правильно – самолеты в последнее время стали что-то слишком часто падать, да и обожаю я любоваться из окон вагона проносящимися мимо деревеньками, березовыми и сосновыми лесами. Глядя на покосившиеся деревянные домишки, церквушки с облупившимся «золотом» куполов, сонно-тихие провинциальные поселки и города, сердце мое умиляется и сладко грустит почему-то. В натуре.

Особенно приятно лицезреть российскую глубинку из вагона-ресторана в милом обществе графинчика хорошего коньяка и приличной закуски.

Вспомнив данный любопытный факт, я направился в голову поезда, где всегда располагается вагон-ресторан, не забыв прихватить тугой «лопатник» из лайковой кожи со всей своей наличностью. Не то, чтобы я опасался соседей по купе – по внешнему виду обычная пролетарская семья из трех человек – супругов средних лет и пятилетнего сынишки. Просто, береженого Бог бережет, как известно. Ведь поездные жулики, случается, так здорово маскируются, что ни в жизнь их не заподозришь.

В ресторации посетителей было негусто. Из полутора дюжин столиков занятыми оказались лишь четыре. И это несмотря на вечернее время. Явно сильно обеднел средний россиянин, на собственном желудке уже стал экономить. А ведь лет десять-пятнадцать назад совсем иную картину можно было наблюдать!

Здешнее меню не радовало разнообразием блюд. Свиные сосиски и курица бледного вида с одинаковым гарниром из картофеля «фри» – вот и весь убогий выбор задрипанного ресторана на колесах.

Оберегая личный желудок, я заказал жареные сосиски, так как домашняя птица наверняка скончалась естественным путем от старости или болезни, а не под ножом мясника, как ей было положено по закону.

Из коньяков имелся в наличии лишь дагестанский, и мне пришлось довольствоваться этой явно третьесортной продукцией, не обладающей ни ароматом, ни вкусовым букетом. Впрочем, данного напитка я заказал самую чуть – триста граммов, просто, чтоб не есть всухомятку, так как она весьма пагубно отражается на здоровье человека.

За тусклыми окнами вагона-ресторана заметно сгущались сумерки. Глазом различались только сплошные лесные массивы, но определить, где ель, а где сосна, возможности уже не было. Ну и наплевать. Успею завтра-послезавтра вдоволь налюбоваться пейзажами – телепать до Одессы еще где-то около двух суток надо. На том и успокоился.

Алкоголь, хоть и низкопробный, все же сумел оказать на организм свое обычное живительное влияние. Голова благоразумно прекратила сепаратистские попытки расколоться на множество суверенных частей, мышцы тела сбросили с себя нудный напряг и усталость. Короче, органон мой после принятия внутрь трехсот граммов золотой жидкости чувствовал себя как новенький.

Мне даже вдруг очень захотелось женского общества. Но, придирчиво оглядев «слабую» половину посетителей заведения, не отыскал ни одной достойной кандидатки, чтоб скрасить поднадоевшее личное одиночество.

Ладно. Пойду в таком случае привычной, давно проторенной дорожкой.

Расплатившись по натурально грабительскому счету, я покинул вагон-ресторан, прихватив в буфете бутылку сухого итальянского шампанского и коробку шоколадных конфет «Ассорти». Для намеченного мероприятия эти предметы как раз в тему. Весьма кстати то бишь.

Подходящий по всем параметрам «объект» отыскал в соседнем с моим вагоне – молодая проводница с выпирающими именно там, где надо, из-под синей униформы округлостями, блондинка и не дылда. Чистое свежее личико.

Дверь в ее крохотное купе-подсобку была открыта, и я смог по достоинству оценить все прелести незнакомки, разливавшей в это время чай в дюжину граненых стаканов на объемно-квадратном металлическом подносе.

– Вечер добрый, сударыня! – стараясь вложить в свой баритон как можно больше учтивости и бархата, сказал я, застыв на пороге подсобки. – Только не примите меня за глупого нахала, выслушав несколько необычную, признаю, личную просьбу.