– Похоже на то, – чуток поразмыслив, согласился я. – Но как ему удалось шпалер через два аэровокзала пронести?

Впрочем, «ларчик просто открывался» – в бумажнике, кроме пачки российских дензнаков и паспорта, лежало еще удостоверение личности в темно-синей твердой обложке с изображением какого-то хищного зверя на титуле. Из «корочек» явствовало, что господин Григорьев числится президентом охранного бюро «Багира» и имеет вполне законное право на ношение табельного пистолета системы Макарова. Сравнив заводской номер на оружии с номером на удостоверении, убедился в полной их идентичности.

– Ну и фунт изюма! Натуральный дурдом! – не сумел я сдержать праведного возмущения. – Куда только смотрели органы внутренних дел Перми, выдавая разрешение на оружие судимому за убийства?!

– Они смотрели на крупную взятку, что он притаранил им в зубах! – ухмыльнулся Цыпа. Мысленно я с ним тут же согласился – иного правдоподобного объяснения этому невероятному факту просто быть не могло.

– Может, Евген, тут прямо его и кончим? – высказал ценное рацпредложение телохранитель. – Из его же шпалера. Стопроцентным самоубийством выглядеть будет. Чего с гадом канителиться?

– Не пори горячку, браток, – забраковал я неплохую, в общем-то, мысль соратника. – Во-первых, не стоит Тенгизу неприятность доставлять, а во-вторых, у нашего опера день рождения не за горами. Надо приличный презентик ему подбанчить, как и пристало культурным людям. Ладушки! Идея уже созрела, пора за настоящее дело приниматься. Уходим!

Прихватив со стола табельное оружие коллеги, я пошел к двери. Цыпа, разочарованно потоптавшись чуток у тела почему-то все еще живого врага, тяжко вздохнул и неохотно последовал за мною.

Заперев номер на ключ, мы спустились на первый этаж в холл. Портье все так же делал вид, что в упор нас не видит. Но я не стал выговаривать ему за наглую неучтивость – в настоящий момент его «слепота» была нам в тему. На руку то бишь.

Оказавшись на автостоянке, направился к «Волге» с ребятами. Те дисциплинированно вышли мне навстречу, покинув свои насиженные места.

– Все при козырях? – спросил я, с неподдельным интересом разглядывая четыре явно побитые жизнью рожи наемников. Практически у всех имелись на «фото» следы шрамов и ранних морщин.

– Само собой, Евген! – ответил за ребят подошедший сзади Цыпа. – И глушители у каждого в наличии, как и положено нормальным людям.

– Ладушки! Сейчас нам предстоит непростое дельце: налет на берлогу Барона. Знаете такого?

– Конечно, Монах! – осклабился чернявенький водитель «волжанки». – Два дня за его фатерой пасли, как «шестерки» какие-то!

– Значит, так: ты, видать сразу, мужик бывалый и крутой, – доброжелательно подмигнул я водиле. – Войдешь в дом первым. Тем более что на цыгана немного смахиваешь. Позвонишь в дверь, и как только ее откроют, шмаляй на поражение всех подряд. Главная твоя задача – не дать захлопнуть двери, а то мы с нею намаемся. Сильно не переживай, подмога подскочит моментально. Справишься, братишка?

– Тогда тройной гонорар! – децал поразмыслив, откликнулся алчный «цыган». – Риск больно велик.

– Твоя правда! – кивнул я и, не удержавшись, усмехнулся. – Риск, ясно, весьма весомый – три к одному, что тебя ухлопать успеют. Но за гонорар, браток, не беспокойся, мы, как и положено, разделим его по-братски... Все! Рвем когти к Барону!

День уже давно перешагнул за свою половину. Солнце, отвисев положенный срок над Уралом, начинало потихоньку откидываться на запад.

Цыпа сосредоточенно крутил баранку, видно, думая о чем-то постороннем. Я решил вернуть его мысли из далекого далека – расслабляться перед серьезным делом хуже нет.

– Значит, так и не обнаружил канал поступления порошка к Барону?

– Нет, – сокрушенно вздохнул молодой соратник. – Наблюдение за домом ничего не дало. Ни одного курьера не засекли. По ходу, Барон берет наркоту редко, но сразу очень крупными партиями. Месяц, а то и два следить пришлось бы. Столько времени, как понял, он нам дарить не намерен.

– Да уж, щедрым Барона никак не назовешь. Умным, кстати, тоже. А про нашего Химика ничего не слыхать?

– Полная тишина. Думаю, на поверхности земли его уже нету.

Не доезжая до намеченной цели шесть-семь кварталов, Цыпа свернул на обочину дороги:

– Наш «мерс» слишком заметен. Дальше предлагаю прогуляться пешком. Тебе это сильно полезно, Евген, ты ж на воздухе почти не бываешь.

– Дельно! – оценил я. – Светиться у фатеры Барона нам не в цвет. Да и разомнемся немного. А кстати, «Волга» у ребят, надеюсь, не своя? Угнана?

– Не волнуйся по пустякам, Евген, все продумано заранее. Палева не будет. Гарантия!

Вечерняя прохлада приятно освежала лицо и деятельно проветривала мои прокуренные легкие. Мысленно я вынес ей искреннюю благодарность от имени своего организма.

Особняком дом Барона за глаза называли в насмешку, а в глаза – чтоб потрафить самолюбию хозяина. На такое гордое определение здание явно не тянуло. Оно было одноэтажным, но довольно объемным – комнат семь-восемь, и добротной кирпичной кладки. Официальным прикрытием для цыгана-мафиози являлась частная мастерская по изготовлению полиэтиленовых пакетов, принадлежавшая ему и занимавшая одну из комнат.

Пустая «Волга» стояла впритык к особняку. Обойдя ее, мы вошли в распахнутые настежь двери дома. Нас встретили едкий запах сгоревшего пороха и шофер «волжанки», радостно возбужденный и счастливый. Оно и понятно – просто невероятный фарт, что ему удалось остаться живым и невредимым. Я, признаться, даже глазам своим сначала не поверил.

– Глянь, Монах, какая здесь допотопно-хреновая охрана была! – оскалив в улыбке железную пасть, затараторил он, указывая пистолетом в угол прихожей.

Там, неестественно привалившись к стене, лежал бородатый цыган в красной рубахе. Впрочем, приглядевшись, я понял, что рубаха еще совсем недавно имела белый цвет; просто многочисленные кровоточащие пробоины в груди махом превратили ее в модно кумачовую. Рядом с бородачом валялась лупара – обрез охотничьего ружья.

– А ведь, в натуре, Барон скуп до омерзения, – подвел я итог личным наблюдениям. – При его-то крутых доходах мог бы, кажется, и поприличнее волыну собственному телохранителю подбанчить! А где он, кстати? Жив?

– В дальней комнате. Уже «в Сочи», – ответил наш боевой «первопроходец», продолжая любоваться «мокрым» делом рук своих. Своего автоматического «вальтера» – точнее.

– Дверку прикрой и оставайся здесь на шухере, – распорядился я, направляясь в глубь дома.

Бдительно-осторожный Цыпа, выдернув на всякий случай из наплечной кобуры «стечкин», решительно оттер меня плечом и пошел впереди.

Работы уже никакой не осталось, мне даже стало немного неловко перед верным «братишкой». Обижается небось в своей кожаной колыбельке у меня под мышкой. И, главное, имеет на то законное право. Еще бы – хозяин пообещал ему любимую огненную работенку-развлечение, а слово не сдержал, как фраер. Ладно, «братишка», слишком не переживай; в очень скором времени, ручаюсь, что-нибудь для тебя обязательно подвернется. Такой уж наш милый город Екатеринбург – без дела пистолеты здесь долго не залеживаются. Специфика Среднего Урала, ничего не попишешь. Не мы такие – жизнь такая.

В первых шести жилых комнатах никого не было, даже трупов. Это стопроцентно свидетельствовало о том, что налет оказался совершенно неожиданным для обитателей дома. Не подозревал я в пройдохе Бароне такой нахально-дуровой беспечности. Впрочем, о мертвых плохо отзываться – крупный грех.

В седьмой комнате-мастерской застал живописную картину: среди разбросанных упаковок с полиэтиленовыми пакетами застыли на полу в самых разных позах шесть человек «загорелой» цыганской наружности. Все они уже благополучно покинули этот жестокий грешный мир. В правом углу помещения, у длинного металлического стола, плотно заставленного ретортами, газовыми горелками, колбами, пробирками и еще целой кучей всяких неизвестных мне химических приборов, столпились Цыпины три головореза, живо что-то обсуждая.