Подойдя ближе, я увидел причину их «базара» – у стола на деревянном табурете сидел бледный, давно не бритый мужик с мутным пустым взглядом. От его левой ноги тянулась к ножке стола собачья цепочка, не позволявшая пленнику отойти в сторону более чем на полтора метра. С великим трудом я узнал в нем нашего пропавшего Химика.

– Теперь понятно, куда реактивы и оборудование из его фатеры подевались, – кивнул Цыпа на металлический стол. – И откуда вдруг у Барона чистый героин появился!

– Чего столпились? – повернулся я к бездельничаюшей троице. – Быстро принимайтесь за доскональный шмон. Здесь несколько килограммов товара должно где-то быть!

Ну, про килограммы я, конечно, загнул просто для понта, чтоб воодушевить ребятишек. На изготовление одного килограмма героина уходит не меньше двадцати килограммов опийного сырца. Ханки то бишь. Так что самое реальное – тут могло найтись не больше пятисот-тысячи граммов порошка. Но мальчики с арифметикой были явно не в ладах и азартно занялись обыском помещения.

– Химик, ты в состоянии соображать? – похлопал я по колючим щекам нашего похищенного кадра. Но безрезультатно: все тот же отсутствующий взгляд и прерывисто-хриплое дыхание. Всмотревшись в расширенные зрачки, я начал просекать причину такого состояния.

Подозрения мои полностью оправдались. Закатав рукава рубахи Химика, увидел то, что и ожидал – змеевидные кровоподтеки на внутренних сторонах локтей. Так называемые «дорожки смерти», оставляемые на венах шприцом.

– Барон сразу посадил Химика на иглу, – высказался догадливый Цыпа. – Чтоб подавить волю и окончательно подчинить себе.

– Точно, братишка, – кивнул я. – Он уже стопроцентный хроник. Неизлечим!..

Я закурил, задумчиво разглядывая еще совсем недавно весьма ценного члена нашей команды. Мне понадобилось некоторое время, чтоб переломить что-то в себе и принять единственно верное в данной ситуации решение.

Завернув окурок «родопины» в носовой платок, старательно смял его и сунул себе в карман. Улик от меня менты никогда не дождутся.

«Вот и пришел твой черед, братишка! – подумал я, невольно усмехнувшись. – Недолго прохлаждаться тебе довелось, в натуре!»

Трижды весело «кашлянув», пистолет с чувством выполненного долга впорхнул обратно в свою теплую кожаную «постельку» рядом с моим сердцем.

Химик тяжело свалился на пол, громко стукнувшись головой, бедолага. Но ему уже не могло быть больно, к счастью – три аккуратно-ювелирных пулевых отверстия во лбу навсегда освободили его от земных страданий и самой унизительной пакостной жизни – жизни хронического наркомана. А заодно освободили и меня – от постоянной угрозы «палева» организации из-за неуправляемого языка наркоши.

Так что все путем. Все к лучшему то бишь.

Предстояла еще одна не очень-то приятная, но необходимая работенка. Конечно, можно было бы сбагрить ее безотказному Цыпе, но не хотелось выглядеть в глазах подчиненных филоном и слюнтяем-чистоплюем. Поэтому скрепя сердце взялся за дело лично.

Передернув ствол «Макарова», стал методично обходить одного за другим – шесть поверженных среди коробок тел, наделяя каждого по одной пуле из шпалера господина Григорьева. Над последним трупом склонился в недоумении:

– А где же сам Барон, оглоеды?!!

– Он в смежной комнате, Монах, там его спальня, – равнодушно отозвался один из боевиков, продолжая вытряхивать из упаковки полиэтиленовые пакеты.

Мне уже опротивело палить в мертвецов, и я отдал «Макаров» Цыпе:

– Два патрона осталось. Действуй!

Молодой соратник почему-то слишком долго возился в почивальне старого цыгана. Наконец глухо бухнула пара выстрелов – должно быть, он приставил ствол прямо к телу, наглядевшись, как это только что делал я. Хороший ученик, ничего не скажешь.

Цыпа появился из спальни с весьма довольным выражением на круглом лице.

– Глянь-ка, Евген, сколько на Бароне рыжья висело! – радостно воскликнул соратник, протягивая мне пригоршню массивных золотых перстней и цепочек. – «Штуки» на три баксов, не меньше!

Заметив явную заинтересованность ребят, я без лишних слов забрал у Цыпы золото и сунул к себе в карман, добавив сверху опорожненный пистолет Макарова.

Обыск принес нам чуть больше семисот полиэтиленовых катышков с белым порошком по одному грамму в каждом. Приблизительно на такой «улов» я и рассчитывал. Цыпленок рассовал шарики с героином по карманам и сразу забавно пополнел. Я чуть было не рассмеялся.

– Мы с Цыпой уходим, – сообщил я ребятам. – Минуты через две обрывайтесь и вы. Встретимся у «Центральной».

– Домишко подпалить? – спросил один из мальчиков, в детстве, по ходу, большой любитель пионерских костров.

– Ни в коем случае! Оставить все как есть!

Когда я и Цыпа проходили вереницу пустых комнат продолговатого, как пенал, дома, в прихожей негромко хлопнул пистолетный выстрел.

Выждав около минуты, с оружием в руках мы влетели в прихожую, готовые к любым неприятным неожиданностям. Но, как выяснилось, ничего страшного, к счастью, не случилось. Просто к Барону в гости зашел какой-то мужик, а водила «волжанки», стоявший на стреме у двери, без базара приговорил его к «вышке».

– Еще одного цыгана кокнул! – похвалился боевик, по-идиотски ухмыляясь.

– Нет, братец, это не цыган, – глянув на светлое лицо с застывшим изумлением в глазах, опроверг я. – Впрочем, это уже неважно. При нем что-нибудь было?

– Ничего не обнаружил, – честно уставившись мне в переносицу, отрапортовал Цыпин головорез. – Только бумажник, да и тот пустой.

Я сразу просек, куда подевались деньги из бумажника, но промолчал. Ладно уж, черт с ним. Каждый человек имеет право на свои маленькие слабости.

– Мы уходим. А ты выйдешь с остальными ребятами.

На улице все было спокойно, и мы дошли до «мерса» без всяких приключений и эксцессов.

Заметно вечерело. Кое-где на темно-сером небосводе уже весело-игриво подмигивали друг другу звездочки.

Оставив машину на автостоянке у «Центральной», мы поднялись на второй этаж гостиницы.

В пятнадцатом номере все было на прежних местах. Григорий спал в кресле, мирно похрапывая и не ведая, какие черные тучи сгущаются над его буйной бандитской головушкой.

Протерев «Макаров» носовым платком, я сунул пистолет пермскому головорезу в боковой карман куртки, для симметрии поместив в карман с другой стороны «рыжие» побрякушки Барона.

– Так будет убедительней, – пояснил я Цыпе свое явное расточительство. – Тут тебе сразу и мотив, и орудие убийства. Не станем жадничать по пустякам, браток.

Окинув на прощание комнату взглядом, я убедился, что все выглядит вполне естественно. Ну, напился мужик или обкумарился наркотой – обычное дело, ничего особенного. Все мы люди, все мы человеки, как говорится.

Оставив ключ с внутренней стороны двери, мы тихо покинули номер, предоставив Григория его дальнейшей нелегкой судьбе.

В холле на первом этаже сразу направился к кабинкам телефонов-автоматов. Набрав домашний номер опера Инина, терпеливо дождался, пока с той стороны провода поднимут трубку.

– Майор? Привет, это я. Ты что, в сортире заснул? Ах, в ванной мылся! Ну, тогда, конечно, простительно. Внимательно слушай сюда: есть интересная оперативная информация для тебя. Лишней звездочкой на погоны пахнет. Только что расстрелян Барон вместе со всеми работниками его полиэтиленовой лавочки. Кстати, мастерская являлась лишь «зонтиком» для лаборатории по перегонке опия в героин. И знаешь, кто перебил цыган?

– Догадываюсь! – хмыкнул Инин. – Сто к одному, что это наш дорогой Григорий расстарался! Угадал?

– В цвет, майор! Сейчас он кемарит в пятнадцатом номере «Центральной». Если хорошенько поспешишь, то найдешь при нем и орудие преступления, и золотишко, из-за которого и погиб бедняга Барон, земля ему пухом!

– Григорий отрабатывался в одиночку? – уточнил Инин, прикидывая что-то в своей ментовской башке.

– Навряд ли. Слишком много трупов. Скорее всего – с неустановленными пока подельниками.