– Конечно нет!

– А что же это такое красивое, с полосками?

– Завтрашний день, – терпеливо повторил Альфред.

– И ты из него гонишь самогонку? Ну ты крутой!

Лицо у Альфреда неожиданно вытянулось. Он уставился на Яромира вытаращенными глазами. Богатырь невольно забеспокоился:

– Что такое? Я грязный, да?

– Ты – гений! – взревел Альфред и бросился к нему на шею. – Вот это идея! Вот это размах! Дистилляция времени! Мы очистим будущее от всякой дряни, чтобы блестело, как стеклышко! Вы только представьте: будущее двойной перегонки! Только лучшая погода, только лучшие мысли, только самые благородные поступки! Надо немедленно этим заняться!

Альфред ринулся вперед, к своей бутыли, запнулся о ногу графа и полетел, вытянув руки вперед, прямо на стол.

– Держи его! – запоздало крикнул Дракоша. Яромир попытался схватить многознатца и не успел. Сверкнув золотым утренним солнцем, бутыль покачнулась и рухнула на пол. Вспыхнули и разлетелись алмазные осколки, что-то громко вздохнуло, мир вздрогнул, и повсюду разлилось золотое сияние.

Яромир не сразу понял, что он лежит. А когда осознал, то не сразу врубился где. Только тогда, когда длинная травина заползла ему в нос, заставив сладко, с оттяжкой чихнуть, он поднял голову и огляделся.

Горячее утреннее солнце било в просветы между деревьями, невесомым пламенем дышало в мелкой листве. Богатыри лежали вповалку на поляне. Илья сладко посапывал, положив голову на замшелый, пробуравленный муравьями пень. Добрыню каким-то образом занесло в дупло векового дуба, и оттуда выглядывал только кончик ребристого шлема. Из густых кустов выглядывали босые ноги Алеши Поповича, чуть тронутые румянцем, словно от стыда. Граф Дракоша лежал в центре поляны, на него в упор бил целый сноп лучей, и упырь-гуманист на глазах съеживался, превращаясь в мумию. Рядом лежал дворецкий Герман и тоже не благоухал. Только Альфреда нигде не было видно.

«Нехорошо получается, – подумал Яромир, с ужасом глядя на графа. – Он к нам как человек, а мы… Надо бы в тенечек его отнести. А кстати, где же замок?»

Замок оказался прямо за спиной. Одну из стен замка разворотило так, словно по ней ударил хвостом кумарский дракон. В какой-то момент из этого провала показалась знакомая фигура и замахала ему рукой. По всклокоченной шевелюре и бодро торчащим усам Яромир узнал Альфреда. Недолго думая он подхватил графа с дворецким под мышку и подбежал к провалу.

От мастерской остались одни обломки, но зато здесь было темно, и Дракоша зашевелился, приходя в себя.

– Что это было? – захныкал он капризным бабьим голосом. – Где я, что произошло?

– Извержение времени! – сказал Альфред, расхаживая по мастерской и подбирая с пола какие-то детали. – Хорошо, что целы остались!

Яромир откашлялся:

– Ну, я вижу, все в порядке? Тогда мы пошли. Нам ждать некогда, солнце уже высоко! А насчет живой воды сделаем, как договаривались. Сначала служба, а потом дружба!

– Вы уже? – огорчился Дракоша. – Как жаль! Мы о многом не успели поговорить! Ах, какая чудная была ночь, полная надежд и танцев! – Граф вздохнул и захрапел, положив голову Герману на живот. Дворецкий недовольно пискнул и тоже заснул нервным вампирским сном. Яромир уже развернулся, когда его окликнули:

Господин богатырь!

– Ась? – Яромир повернулся к Альфреду. Многознатец сжимал в руках бутылку, в которой плескалась мутно-коричневая жидкость.

– Вот, возьмите с собой, пригодится!

Яромир принюхался, настороженно поджал губы:

– Это что? Тоже будущее?

– Нет! – выдохнул ученый. – Это Надракакаш! Чудодейственная настойка. От усталости, от болезней, вообще от всего плохого. Действует мгновенно!

– Настойка – это хорошо, – обрадовался Яромир. – Это вовремя. Только название у нее больно страшное.

– Это потому что… – Альфред привстал на цыпочки и что-то прошептал Яромиру на ухо.

– Вот это по-нашему! – обрадовался Яромир. – Это круто. Надо будет Илью напоить. Для большей рассудительности.

– Простите, а вы куда направляетесь, если не секрет?

Богатырь-с интересом посмотрел на ученого. Тот был полон энергии и на вампира совсем не походил.

– Секрет, – кивнул Яромир, – но тебе скажу. Мы едем в Британию.

– В Британию?! – воскликнул Альфред. – Но это же здорово! Мне всегда хотелось попасть в Коксфорд. Но, боюсь, в ближайшее время я буду занят двойной перегонкой будущего. Возможно, для человечества это единственный шанс… – Ученый замолчал, глядя куда-то вдаль, словно прозревая облик неведомого грядущего. Внезапно он оживился, его глаза озорно блеснули: – Если будете в Коксфорде, передайте от меня привет профессору Невтону. И скажите ему, что он не прав. Что скоро все его открытия накроются медным тазом под натиском моих изобретений! Пусть сидит и мучается! Особенно в свете двойной перегонки будущего.

– Договорились. – Яромир кивнул головой, вспомнил, как Альфред слизнул голубоватую капельку с конца трубки, и, понизив голос до шепота, спросил: – А каково будущее на вкус?

– Кисло-сладкое, как яблочный сок, – вздохнул ученый. – Я иногда позволяю себе рюмочку-другую, но не больше. Уж больно похмелье тяжело!

Яромир выбрался из пролома и уже через минуту стоял на поляне, где вовсю храпели богатыри.

Он на цыпочках подошел к дорожному мешку, и вытащил гитару-самопляс.

– Подъем! Что в уставе написано? Богатырь должен всех врагов перебдеть! Не спи, не спи, могучий, не предавайся сну!

Илья приоткрыл правый глаз, мутно посмотрел на Яромира и снова закрыл. Алеша Попович недовольно дернул ногой, и только Добрыня из дупла выразился откровенно:

– А не заткнулся бы ты часика на два? Яромир немедленно вскипел:

– Ах так?! Ну сейчас вы у меня, братцы, проснетесь! – и ударил по струнам.

– А? Что? Где Блудослав? – Илья сел и ошарашенно помотал головой. – Эх, сейчас бы мышиного супчика!

– А сплясать не хочешь? – осведомился Яромир, продолжая наяривать на гитаре.

– Пошел на хрен! Дай сначала проснуться… ой! – Илья повел плечами, резво вскочил на ноги и пустился по поляне вприсядку. Добрыня попытался выбраться из дуба, но застрял еще больше. Напрягшись, он вырвал дуб из земли и пошел скакать вместе с ним. В следующую секунду из кустов вылетел Алеша Попович с испуганным лицом и, не сказав ни слова, принялся отрабатывать скачки и приседания.

– Вот теперь вижу, что проснулись! – сказал Яро-мпр, переставая играть и убирая гитару. – Идти отек да надо, и чем быстрей, тем лучше. До Британии-то, чай, еще не близко!

– Ой! Мать его, Кощея за ногу и дубиной по голове! – Дормидонт слетел с трона, словно подброшенный невидимой пружиной, и закружился по залу, схватившись за задницу. – Ой, больно!

Ваше величество! – Дверь немедленно приоткрылась, и на пороге возник великий канцлер. Его лицо выражало крайнюю степень озабоченности. Он вежливо повел ноздрями и уставился на царя. – Вы меня звали?

– Вау! – Дормидонт перешел на более изысканное восклицание. В свое время он подслушал его у барона фон дер Шнапса. Когда барона тяпнула за ногу придворная собачка Жуля, он сказал именно «вау», а не «ой»!

– Вау, вау, вау, – продолжал заливаться государь жалобным лаем. – Средь нас измена, вау! Мне ткнули отравленной иголкой прямо в зад! О, низкое и подлое коварство! Я знаю, это заговор клевретов, желающих короной завладеть!

Кощей, давно уже привыкший к Дормидонтовым выходкам, терпеливо ждал, когда государь успокоится. Но вместо этого государь заскакал по зале с удвоенной энергией.

– Ну вот, – причитал он, – я уже чувствую, как медленно крадется яд по телу! Как проникает в кости и мозги!

Только тут Кощей заметил, что царь держится за свою филейную часть, и встревожился: