Что ж, опыт: его не пропьешь. Мне пришлось усаживаться рядом с Греком. Опершись о сиденье, я обнаружил, что чехол практически по всей площади залит кровью. Разорвав тесемки, я задрал свою половину чехла и отвернул, подтыкая его к трупу.

– Однако вы здесь напачкали, мужики…

Мужики занимались тем же: стягивали чехлы со спинок своих кресел, хотя это была напрасная работа, так как вся машина изнутри была забрызгана кровью. Кровь на стеклах, продырявленных в нескольких местах, и на приборной панели…

Я представил, какой у нас сейчас вид – только в ужастике про людоедов показывать… Делать было нечего: машина – это наш единственный шанс убраться подальше от места происшествия и увезти трупы…

Наконец Славик завел двигатель, и машина выехала на шоссе.

– Вы там ничего не прострелили? – придурковато поинтересовался я, хотя было ясно, что машина работает: ничего нигде не течет. Просто что-нибудь ляпнуть хотелось.

– Нет, мы мотор взорвали, – аналогично ответил Серега.

– Ага, – согласился я и уставился в окно.

Мы мчались по шоссе, я пялился в окно и осваивался с мыслью о том, что с нами едут пять трупов и один из них сидит рядом со мной. Люди, которые еще недавно двигались, дышали, строили какие-то планы. Каждый – личность, каждый – ярко выраженная индивидуальность. Амбиции, стремления, надежды…

Они, наверно, полагали, что очень ловко все устроили: киллеры завалили Дона, а они киллеров. Концы в воду. Точнее, в землю.

Так же и мы сейчас полагаем, что очень круто все провернули, всех обманули, перехитрили… Но мы не идиоты. Мы команда другого разряда: у двоих большой опыт оперативной работы, а у третьего за плечами пять лет странной войны.

Я бы, например, наверно, организовал контроль за проведением акции по устранению внезапно поднявшегося конкурента. Посадил человечка на водокачку или еще что-нибудь в этом роде. И уж обязательно спустился бы в яму, чтобы лично проверить, кто сидит в машине…

А Грек? Ведь он тоже, судя по всему, мужик тертый и далеко не идиот. Идиот не потянет здоровенный административный район. Тут только на одно взаимодействие надо кучу мозгов.

Грек десять или что-то около того лет сколачивал свою бригаду – собирал по крупицам, иногда ценой чьей-то крови – и многого добился. Он имел почти неограниченную власть на периферии. Только предприятия Дона немного мешали, но его Грек достать не мог – не по зубам птичка…

Я посмотрел на Грека. Он сидел в позе спящего человека – голова на груди, руки скрещены на животе: сильно устал и спит…

Спи, Грек. Тебя все равно бы укокошили. Может быть, лишь чуть позднее. Тебя очень многие не любили за своенравность и злобную сущность, судя по тому, что я слышал. Вот так.

Судьба – загадка. Ты почти всемогущ, у тебя все есть, что пожелаешь, в руках твоих сосредоточена большая сила и власть, которая ставит тебя над законом. Ты распоряжаешься жизнями других только потому, что тебе так выгодно.

Но вот в четко отлаженную и бесперебойно работающую систему просачивается одна маленькая случайность. Малю-ю-ю-юсенькая…

Вовремя проснулся один умелый парень, который, кроме всего прочего, хорошо ориентируется в темноте. Потом к этой малюсенькой случайности прилепляется еще одна такая же: радиостанция, которой пользуются раз в год, но именно этот раз вдруг и становится важным, роковым. Однако могли ведь не услышать и не узнать о ловушке на дороге, но – совершенно случайное совпадение частот…

Камешек, брошенный тобой на горной круче, катится вниз, обратно, увлекая за собой другие мелкие камешки и создавая таким образом камнепад, который внезапно убивает тебя…

Минут через пятнадцать мы свернули на диабаз и вскоре уже наслаждались ездой по кочкам пустыря, подбираясь к краю оврага.

Прибыли на место. Некоторое время рассматривали предложенный Серегой овраг и остались довольны. Я, например, не предполагал, что у нас в городе, вернее, в пригороде существует хорошо замаскированная неофициальная свалка в здоровенной природной ямине, в которую свозили всякую гадость черт знает сколько лет и будут свозить, наверно, еще пару столетий. Со дна оврага вверх поднималась нестерпимая вонь.

– А куда санэпидемнадзор смотрит? – Славик поморщил нос. – Ведь тут же просто рассадник… Да и грунтовые воды – того…

Оставив без внимания замечание руководителя операции, мы с Серегой, стараясь дышать как можно меньше, начали извлекать из багажника трупы. Вскоре Славик к нам подключился, и мы, изрядно помучившись, рассадили жмуриков в салоне.

Затем Славик перестраховался, как я подумал: снял свою тенниску и тщательно протер те места в салоне и на машине вообще, где, по его мнению, могли остаться наши пальчики.

А после этого он отмочил такую штуку, какую я видел в каком-то боевике: свернул тенниску трубочкой, вымочил ее в бензине и оставил в горловине бензобака, на треть вытащив наружу.

После этого мы с Серегой толкали «волгу» к краю обрыва, а Славик шел рядом с зажигалкой в руке и считал.

Когда передние колеса, что называется, зависли над пропастью, Славик дал команду:

– Навались!

Мы поднатужились, машина на секунду застопорилась, уцепившись днищем за край, не хотела туда, в вонючую яму, потом все же рухнула вниз. В самый последний момент Славик успел поджечь свою тенниску.

«Волга» с бывшими врагами еще неслась по склону – глубокий был овражек, когда лопнул-рванул бензобак и машину мгновенно охватило яркое пламя. Ну и зрелище, я вам скажу!..

– Извините, мужики, что так получилось, – вполне искренне произнес Серега, наблюдая пожар на дне зловонного оврага…

Минут через сорок без особых приключений, если не считать суматошного лая, который почему-то подняли при нашем появлении на улице обычно спокойные собаки частного сектора, мы прибыли домой.

Нас напряженно ждали. Шеф расхаживал по холлу из угла в угол, как Ильич перед бегством в Финляндию, а телохранители, чтобы чем-то себя занять, замазывали в моей комнате следы недавнего побоища. Они благополучно захоронили в лесу трупы киллеров и без помех вернулись обратно.

Немного посидев, мы крепко вмазали. Я засадил один за другим два стакана водки, не закусывая, потом вдруг вспомнил, спросил у Славика:

– А что, был среди троих киллеров тот самый Тимур?

Славик пожал плечами.

– По-моему, нет, наверно, не было.

Ага, я так и думал, что Тимур – это миф. К моему Тимуру он никакого отношения не имеет. Я встал из кресла и, не дожидаясь, когда совсем свалит с ног, резво проследовал в ванную – ха-ха, я первый!

Еле-еле домывшись, я с трудом закрутил кран, даже не потрудился прикрыться полотенцем и так и отправился голый к себе в комнату, лишенную ковра и со свежими пятнами шпатлевки на стенах. Там я рухнул на кровать и начал проваливаться в сон. Вот последние в ту ночь мысли:

«Мы уложили семь человек плюс Ходжа, которого убрал Грек… Восемь трупов… Из них четверых убил я лично – насчет пятого сомневаюсь… Тимур… Сказки это, сплетни… Кому-то выгодно… Да, они, конечно, плохие – сволочи они, преступники. Но убил я их не на войне, не при разоружении или захвате… А убил для того, чтобы мой шеф мог и дальше процветать… А до этого убил Берковича. Он тоже сволочь, отмывала… И тоже не на войне, а ради благополучия Дона, хотя тот и не просил… Да я просто самый обыкновенный убийца… Нет, не обыкновенный… Спать».

Может ли присниться что-то хорошее, если ложишься на рассвете, да еще хлопнув перед «залеганием» два стакана водки?..

Мне опять приснился Тимур. Только в этот раз я убегал от него по здоровенной куче осыпающейся гальки, а он стоял внизу, совсем рядом, и целился в меня, держа на плече гранатомет. Галька осыпалась, я скатывался вниз, к Тимуру, а он ухмылялся и целился мне точно между лопаток. Я старался двигаться быстрее, но все получалось медленно и вяло…

Потом вдруг оказалось, что Тимур стоит на самом верху кучи, а я изо всех сил стараюсь вскарабкаться наверх, чтобы достать его, но не получается: я падаю, опять поднимаюсь и ползу. Что-то мешает, кто-то тянет меня за плечо липкой холодной рукой. Я оглядываюсь…