– Значит, так… – Славик радостно щелкнул пальцами. – В районе вторых ворот товарной станции темень и почти гарантированное безлюдье. Грек и его два или три человека приезжают туда, встречаются с киллерами, выясняют обстоятельства акции, отдают бабки, забирают у них «москвич» и рулят домой. Исходя из этого…

– Два слова, – внезапно прорезался Серега. – Масса нестыковок. Киллеры должны топать от вторых ворот до вокзала по путям – это минимум пятнадцать минут. Если они пойдут одни, их могут запросто прижучить местные пацаны. Трое неместных нацменов в четыре часа утра, это как?.. Потом, при перемещении на вокзал и обратно Грека обязательно засекут. От Вознесеновки, где он живет, до города по автостраде три поста ГАИ. А еще он никак не попадет на товарную станцию, минуя привокзальную площадь. Значит, рискует нарисоваться минимум четыре раза. Он что, враг себе, что ли?..

– Принимается. – Славик довольно глянул на Серегу. – Трезво мыслишь. Грек, конечно, себе не враг. Только за отсутствием времени нам не остается ничего другого, как поехать туда и действовать по обстановке. В общем, так. На вокзал едем вчетвером: я, Бак, Серега и… Ходжа. Я буду за рулем, Ходжа сядет рядом, Серега и Бак – сзади. Кто-то из вас ляжет на сиденье, тогда будет видно, что в машине нас трое – сколько было киллеров. План простой. Мы подъедем как можно ближе к машине Грека, выйдем и… и расстреляем в упор и самого, и его людей…

Славик умолк и внимательно оглядел присутствующих. Я поежился: что-то стало нехорошо на душе. Ну да, план прост. Подъедем и расстреляем в упор. Только вот одно дело, когда это внезапно, в порядке самообороны, так сказать, защищая свою жизнь… А когда все решено заранее, когда ты за час знаешь, что придется спокойно подъехать вплотную и расстрелять в упор ничего не ожидающих людей, пусть и сволочей, мерзавцев…

– Если мы сейчас не уберем их, они вскоре нас достанут. – Славик, видимо, уловил мои сомнения. – Не дрейфь, Бак. Все образуется. – Он посмотрел на часы. – Итак, время сейчас без двадцати четыре.

Потом Славик обратился к телохранителям:

– Ну а вам, ребята, необходимо заняться иным делом. Вы сейчас упакуете трупы в ковер, по Восточной магистрали доберетесь до развилки. Справа потянется лес. Понятно, да? Нужно поглубже закопать…

Лица у парней вытянулись. Я их прекрасно понимал. Это, конечно, большой риск – отправляться на встречу с врагом. Но везти трупы по шоссе…

– Там нет постов ГАИ, – успокоил Серега. – Риск ничтожно мал. Если вас встретит какой-нибудь заблудившийся автопатруль, скажете, что катите в деревню, в гости к кому-нибудь. Ну а если вас все же поймают, вам лично отвечать не придется: вы просто выполняли распоряжение шефа. Только не вздумайте отстреливаться. – Серега легкомысленно хохотнул, и телохранители посмотрели на него с недоумением. – И еще. Придется вам брать обе наши машины: коврик большой, вместе со жмуриками не поместится.

– Ну что? Вроде все ясно. – Славик встал с кровати Дона. – Я надеюсь, что шеф обойдется некоторое время без охраны. – Он вопросительно посмотрел на Дона. Тот махнул рукой: дескать, все равно все решили без меня.

– Тогда по коням…

Нет, все-таки Славик и Серега – это профессионалы, ничего не скажешь! Век живи – век учись.

Когда Серега прихватил с собой переносную радиостанцию «Гелий», настроенную на частоту патрульных нарядов, я поинтересовался: он что, собирается взаимодействовать с милицией? У нас было несколько таких радиостанций, и ими пользовались, может, раз в год – не возникало необходимости.

Серега пожал плечами, включил радиостанцию и сказал:

– Послушаем, чтоб ехать веселей было.

Мы разместились в машине киллеров в соответствии с планом Славика. Перед выходом из дома я осмотрел рану Ходжи и опять хотел его перевязать, но Славик воспротивился.

– Если мы его не перевяжем, он через час кровью истечет. У него пуля в теле, выходного отверстия нет.

– Ничего, не истечет, – успокоил Славик.

Он дал Ходже новый кусок марли – первый насквозь пропитался кровью, хоть выжимай. Я разозлился: это что, особая форма садизма? Но Славик пристально посмотрел на меня и с доновской интонацией произнес:

– Так надо, Бак. Так надо…

Усевшись за руль, руководитель операции повернул ключ, и машина, дернувшись, рыкнула и сразу заглохла.

– КГБ! – не выдержав, съязвил я. – Скорость включена. Надо сначала помацать рычаг и вообще осмотреться: чужая все же машина!

– Ага, – коротко отреагировал Славик. – Они ее заминировали на случай провала.

Он вырубил скорость, опять завел двигатель и, сделав перегазовку, плавно тронул авто с места.

– Дай ему ствол, Серый, – бросил Славик через плечо моему соседу.

Серега протянул мне пистолет с глушителем. Это был «магнум», который отняли у Ходжи. Я покрутил его в руках, проверил, заряжен ли, и сунул за пояс – ни в один карман он не лез, а если пристроить его под оперативку с моей «береттой», вывалился бы при первом резком движении.

– Работать будешь только из этого ствола, – сообщил Славик. – Твой – на крайний случай…

Это я понимаю, не дурак. Перед выездом Слава с Серегой взяли себе пистолеты с глушителями, найденные у киллеров, и я мимоходом отметил, что меня в этом обошли, поскольку у Сереги был и тот, что я отобрал у Ходжи. Теперь равноправие восстановилось – спасибо, братаны!

Пару раз свернув в узких переулках, мы выбрались на объездное шоссе.

Усадьба Дона располагалась в частном секторе на окраине города – подальше от шума и толкотни. Лет десять назад он жил в центре города в трехкомнатной квартире – это недалеко от офиса. Но Дону при его колоссальных нагрузках требовался полноценный отдых – по его выражению, «тотальная релаксация», а в центре шумно – машины туда-сюда, по потолку кто-то ходит, за стенкой стучат, дети орут целый день, а ночами какие-то ханурики собираются во дворе и устраивают скандалы.

Вот тогда Дон взял и купил участочек на отшибе. И отстроил себе домик. А для более продуктивной релаксации огородил территорию в 750 квадратов железобетонной стеной высотой два с половиной метра.

От усадьбы до вокзала при хорошей скорости по пустому шоссе, петлявшему меж холмов пригорода, можно было добраться за полчаса. У нас в распоряжении имелось достаточно времени, чтобы особо не торопиться даже с учетом рекогносцировки, которую необходимо будет делать в районе товарной станции.

Тем не менее, вырулив на освещенное тусклыми фонарями шоссе, Славик тут же взял максимально возможную скорость, и густые кусты акаций понеслись мимо, сливаясь в дальнем свете фар в длинноватые темные бруски.

Я поудобнее устроил за поясом «магнум» и подумал, какие же в жизни могут случаться перевертыши. Этот ствол некоторое время назад должен был прозвучать в интересах Грека, а получилось, что скоро, если все будет нормально – тьфу, тьфу, тьфу, – возможно, именно из него вылетевшая пуля принесет смерть бригадиру боевиков периферии…

Ехали молча. Машина, несмотря на потрепанный вид, работала хорошо – кто-то, видимо, заботится, следит.

Свет от панели, падавший на мокрое от обильного пота лицо Ходжи, делал его похожим на вурдалака. Он закрыл глаза и время от времени глухо постанывал, скрипя зубами, – это усиливало впечатление. Перед выездом Серега заставил его выпить стакан водки. По-моему, сейчас он немного расслабился.

Славик неподвижно сидел за рулем и напряженно всматривался в летящее навстречу шоссе, а Серега, который должен был следить за Ходжой, положил свой ствол на колени и, отвернувшись, смотрел в окно.

Чувствовалось, что мои соратники если и не на взводе уже, то, что называется, в пограничном состоянии, когда ни о чем не думаешь, кроме как о предстоящем серьезном и опасном деле.

Это нормально. Но если в таком пограничном состоянии находиться достаточно долго, это очень плохо: можно перегореть и утухнуть до самого события. Так что скоро придется мне парней чем-нибудь развлечь, подумал я. Если они так будут до самых вторых ворот напрягаться, в момент начала операции я рискую оказаться среди вяло движущихся, безразличных ко всему происходящему бойцов. Такое тоже бывает.