А я сам? Что может чувствовать хорошо подготовленный к такого рода мероприятиям здоровый тренированный мужик, который совсем недавно в условиях, явно худших, чем те, что ожидаются вскоре, вышел победителем из неравной схватки? Что может чувствовать этот тип, сидя в машине, которая валит с приличной скоростью по ночному шоссе, неотвратимо приближая его к новой схватке?

Этого столкновения не избежать. Здесь уже теперь кто кого. Не сегодня, так потом, после. Но сегодня перевес на нашей стороне. Что практически предрешает исход, так это внезапность. При равном соотношении сил внезапность – залог победы…

Я покрутил головой и хрустнул суставами. Хорошо, что Славик едет с большой скоростью, молодец. Высокая скорость поднимает боевой дух – это неоднократно проверено на практике.

Внезапно в машине раздалось шипение. Я даже дернулся от неожиданности и схватился за ствол. А потом вспомнил: рация! По мере приближения к городским кварталам она начала оживать, так как оставалась включенной.

Я покосился на Серегу: как он воспринял мою резкую реакцию на внезапный шум? Серега никак не воспринял: он продолжал смотреть в окно, даже не обернувшись, когда послышалось шипение.

Я подумал, что Серега правильно сделал, прихватив радиостанцию. В районе вокзалов мы сможем прослушивать переговоры милицейских нарядов, и, может быть, кое-какая полезная информация проскочит – о появлении какой-нибудь левой машины или еще чего. Только вот придется ее выключить при подъезде ко вторым воротам. А то вдруг она начнет шуметь до начала огневого контакта…

Я было уже приготовился рассказывать какой-то дурацкий анекдот (решил-таки отвлечь парней от медленного горения) и уже прокашлялся, но тут Славик слегка сбавил скорость на повороте и вдруг резко притормозил и чертыхнулся.

Шоссе перегораживал полосатый шлагбаум на трех стойках. У правой обочины стоял временный знак «Дорожно-ремонтные работы», а ниже прибита табличка «Объезд» со стрелкой, указывающей направление.

– Вот так штука! – сказал Славик, надулся, с шумом выпустил изо рта воздух и похлопал ладонями по рулю.

– Придется крюка давать по грунтовке. – Серега мотнул головой вправо, на грунтовую дорогу, отходившую от шоссе перед шлагбаумом.

– Не нравится мне это, – буркнул Славик. – Мы ехали домой к Дону где-то в 18 с копейками – никакого шлагбаума не было. Какие, к черту, работы на ночь глядя!

– Может, где водопровод под шоссе разрыли или кабель порвали. Бывает, что срочно приспичит, – высказал я предположение.

А Серега добавил:

– Однако ехать надо, начальник. Я эти места знаю как пять пальцев. Мы здесь в 86-м три недели одного пасли. Крюк по грунтовке займет порядка двадцати минут. Потом мы выедем на шоссе в полутора километрах отсюда. Надо только поторопиться…

– Надо, – буркнул Славик и, сдав назад, съехал на боковую дорогу, сразу нырнувшую в кусты акаций, хаотично росшие с этой стороны шоссе.

Мы проехали метров двести со скоростью примерно десять кэмэ в час, подпрыгивая на ухабах и ругаясь.

И тут вдруг ожила станция.

«Свернули», – отчетливо прозвучал голос. Показалось, что передающий находится совсем рядом, насколько я разбираюсь в станциях подобного типа.

«Они?» – спросил другой голос на фоне какого-то скрежещущего звука, как если бы там, например, работал трактор.

«Они. Машина наша», – ответил близкий голос.

«Понял. Сворачивайте и ждите», – приказал голос на фоне трактора, и в эфире воцарилось молчание.

Славик совсем сбросил скорость, и теперь мы еле-еле двигались.

– Ну что, опер? – Он обернулся к Сереге. – Соображай быстрее. Что там у нас по местности?

Меня, признаться, поведение соратников слегка удивило. Я, как мне кажется, человек бывалый, от такого оборота дела просто опешил и ожидал бурной реакции с их стороны.

Соратники же мои, похоже, совсем не прореагировали. Спустя несколько секунд я ругнул себя за тугоумие: люди долго занимались оперативной работой, а потому мыслят и действуют адекватно создавшейся ситуации. Это для них норма.

Серега помял левой рукой лоб и кивнул:

– Глуши мотор, выйдем. Бак, посмотри за этим.

Он указал на безучастно съежившегося на переднем сиденье Ходжу. Затем они со Славиком выбрались из машины, отошли немного от дороги и некоторое время о чем-то там говорили.

Я прислушивался, улавливая ночные шумы через открытую дверцу. Хотя я и не опер, но оценить обстановку тоже могу не хуже.

Снаружи было тихо. Трещали цикады и щелкали на разные лады другие твари небольших габаритов. Если где-то работал трактор (надо учесть обилие густых посадок), он в предрассветной тиши будет слышен не ближе, чем за километр. Вот. Значит, засада, коль скоро таковая предвидится, достаточно далеко. Только вот зачем трактор? И еще. С момента радиоперехвата до нашей остановки прошло что-то около минуты. Может быть, спустя секунд пятнадцать после сеанса радиосвязи трактор заглушили?

В это время, прервав мои рассуждения, к машине вернулись коллеги. Они молча уселись на свои места, Славик завел двигатель, и мы опять попылили по грунтовке.

– Э… э, а итоги переговоров? – обиженно спросил я. – Или что, я недостоин знать вашу тайну, господа?

– Расслабься, – бросил Славик через плечо. – Через три минуты мы тебя посвятим…

Проехали еще метров пятьсот-шестьсот, и Славик остановил машину, на этот раз почему-то не заглушив двигатель.

– Пошли. Кое-что обмозговать надо. – Он вылез наружу, за ним покинул салон Серега, прихватив лежавшую между передними сиденьями радиостанцию.

– Эй, деятели, а пленный? – Я кивнул на Ходжу. – Вы чо, решили его без присмотра оставить?

– Пошли! – настойчиво повторил Славик с оттенком недовольства в голосе. Я пожал плечами и последовал за товарищами.

Мы отошли вправо от дороги метров на пятнадцать и оказались в глухих кустах.

– Ну, вы даете, ребята! – Я изобразил удивление. – Совсем уже…

– Короче, так, – прервал меня Славик. – Как только он дернет, след в след перемещаемся за Серегой и очень внимательно слушаем его команды. Понятно?

– Кто дернет? За что дернет? Вы что-то дуркуете…

В этот момент наша машина, завизжав, рванула с места и помчалась по грунтовке. Ух ты! Ну, Славик и стратег! Ходжа действительно дернул…

Мы ломанулись вслед за Серегой гуськом по какой-то тропинке – он знал. А я опять себе сказал, что попал в хорошую компашку, потому что, если здесь топать наугад, без фонаря, можно всю ночь тыкаться фейсом в колючие заросли. Серега, безошибочно выдерживая направление, бежал по одному ему ведомой тропке, ловко огибая кусты. Мы со Славиком плотно следовали за ним, подняв руки, чтобы защитить лицо от хлеставших веток.

Минут через пять Серега резко остановился.

– Сейчас вылезем на бугор – оттуда хорошо видно. Здесь должно быть, больше негде. Только сидите тихо. Там очень близко, могут услышать.

Мы переместились еще немного и расположились в кустах. Отдышавшись, я внимательно осмотрел местность. Однако ничего, кроме смутных очертаний поворота грунтовки, в обрамлении густых кустов не просматривалось. А может, Серега ошибся?

Буквально через тридцать секунд на поворот выскочила машина, заскрипела-завизжала тормозами. Ее слегка занесло на обочину, затем она выровнялась, проехала еще немного и вдруг… пропала.

Я потряс головой и пару раз моргнул. Что за чертовщина! Раздался звук, похожий на скрежет металла о песок. Глухой удар – и пропала!

Спустя еще пять секунд там, внизу, вдруг все ожило. Поворот осветился двумя парами невесть откуда взявшихся фар. Заработал двигатель легковой машины – откуда-то справа, метрах в двадцати. Затем, взревев, зарычало что-то тяжелое – по-моему, тот самый экскаватор или трактор, который скрежетал в эфире.

– Ни х…я себе! – воскликнул Серега.

Мы со Славиком тоже, рассмотрев, что внизу творится, одновременно издали неопределенного характера звук, мало на что похожий, но, несомненно, выражавший недоумение, удивление и, если хотите, запоздалый испуг.