– Ой-ой-ой… – блаженно зажмурив глаза, простонал Альберт, живо представив себе, как красиво и эффектно все это будет при правильном подходе и соответствующей подаче.

– Вам плохо, молодой человек? – стервозным голосом поинтересовалась престарелая соседка.

– Нет-нет, мне хорошо, – пробормотал Альберт. – Пригрезилось, знаете ли…

Да, именно так. Беззаботно походить пару недель в головной офис, мимоходом вдаваясь в подробности и вовсю развлекаясь – но тихонько, конечно, траур все же. Между делом втихаря пригласить лучших столичных юристов и подготовить документы о передаче. Дарственная, договор, обеспеченный пакетом документов, со всех сторон «пробитых» в международном аспекте права. А по миновании сорока дней устроить небольшой скромный банкет с прессой. И без помпы сообщить о безвозмездной передаче холдинга в собственность дяде Ване. Вот это будет сенсация! Шум по всей России: «…молодой перспективный бизнесмен, пренебрегая хищническими законами рынка, совершил уникальный в своем роде поступок, впервые в истории банковского дела…» и так далее. Дядю Ваню хватит апоплексический удар. Будет запой на неделю – не менее. А тот факт, что пятьдесят процентов всех доходов холдинга – независимо от издержек и скачков на бирже – придется пожизненно выплачивать Альберту, останется за кадром. Так же, как и то обстоятельство, что в случае дяди-Ваниной безвременной кончины холдинг вновь переходит в собственность прежнего владельца – дабы конкурентов не подвигать на «заказы» и прочие гадости. Разумеется, нужно обговорить с юристами все аспекты данного деяния, дабы с максимальной эффективностью обеспечить свою защищенность на все случаи жизни. Но в целом концепция именно такова – передать, и все тут! И ближайшие лет двадцать можно беспечно жировать – дядя Ваня еще крепок, еще поскачет по борозде, закусив удила в хозяйственном рвении…

Комитет по встрече отсутствовал. Как вы уже знаете, закаленный в «Синтоне» наследник манией величия не страдал, но данное обстоятельство его несколько обескуражило: о рейсе сообщил в головной офис, ожидал почему-то, что его с почтением будет встречать руководство холдинга во главе с Войтовым. Эскорт – ресторан – доклад по форме. Все как полагается. Наследник все же! Хозяин – в недалеком будущем.

– Есть же все-таки какие-то нормы приличия, – проворчал Альберт, по привычке уклоняясь от цепких объятий аэропортовских таксеров и сворачивая за угол – в ста метрах от стоянки такси в два раза дешевле. – Прилетел человек на ночь глядя, можно было выделить какую-нибудь развалюху, не нищие, поди! Ничего – мы это потом отметим…

Дома встречала Надя – личный секретарь матери. Живьем Надю Альберт видел впервые – она поступила на должность после его последнего убытия из Белогорска, и до сего момента они общались лишь по телефону. Как ни позвонит домой, постоянно натыкается на секретаря. По телефону голос у Нади был вполне – несмотря на отработанный деловой тон, вполне свежий и даже где-то склонный к эротизму. Альберт с легкостью домысливал себе, какова эта личная секретарька в реальности и несколько раз моделировал в своей обычной манере пикантные ситуации, могущие произойти при определенных обстоятельствах.

– А что – из офиса не предупредили?

– Предупредили, – Надя оказалась очень даже ничего: отличного сложения дама в прекрасно сшитом деловом костюме, высокая, с длинными ногами, достойным бюстом, хорошей прической – чем-то похожа на Катю, только постарше года на три, чуток подороднее, не такая яркая да, пожалуй, поувереннее в себе – держится как хозяйка, ни тени смущения, ни намека на раболепство. – В половине третьего позвонили.

– Ну и?

– Тетя Валя приготовила ужин, – Надя ткнула пальцем в сторону кухни, откуда доносились аппетитные запахи, и едва заметно усмехнулась. – Я вас дождалась. Что еще?

– А встретить что – никак? – по инерции изобразил обиду Альберт, мгновенно определившись: все, вопрос решен – вот ее как раз и берем секретаршей. Куда ей деться, как мать преставится? Согласится, как миленькая. Ух-х-х, милочка ты моя! Позиция номер два не за горами…

– У вас не нашлось пятьдесят рублей? – ернически всплеснула руками Надя. – У нас отлично работает такси. И совсем недорого – по столичным меркам.

– И то правда, – Альберт пропустил мимо ушей скрытую иронию, уже вовсю купаясь во вдруг образовавшейся перспективе реализации своих потаенных мечтаний. – Где все?

– Кого вы имеете в виду?

– Ну – мать, Войтов…

– Нина Павловна – в «ракушке», – Надя резко сбавила тон, опустила глаза, губы дрогнули предательски. Любит хозяйку? Это хорошо. Значит, и сынка хозяйкина тоже должна залюбить – плоть от плоти, как-никак… – А Иван Иваныч… Вот как уехал утром из офиса – так и не появлялся больше.

– Ясно, – Альберт тоже потупил глаза, моргнул несколько раз, изыскивая в закоулках своей рациональной души хоть кусочек приличествующей случаю скорби. «Ракушкой» белогорские обзывают онкологию горбольницы. Значит, у матери – рак… Вот такая грустная история. Увы, увы – все мы смертны. Глаза поневоле остановились на Надиных туфельках. Ах, какие ножки! И попрыгаете же вы на костлявых Альбертовых плечах! Ух-х-х… А Войтов, стало быть, прячется. Или в запой ушел – от безысходной тоски. Чует, видимо, какова ему уготована участь – матерый волчище, опытный! Но – закосневший в своей типичной, стандартной манере мышления. В его голове наверняка не нашлось местечка для такой шальной идеи, как внезапное дарение холдинга благодарным наследником. Что поделаешь – тотальная конвергенция, тяжкое наследие социализма…

– Так… Вы на машине?

– На машине, – кивнула Надя. – Вы куда-то собрались?

– Вы подождите немного – я сейчас быстренько приму душ, и вы меня к матери отвезете, – мужественно заявил Альберт, надеясь получить аргументированное возражение – время-то позднее, куда, на ночь глядя, в больницу?!

– Не велено, – не замедлил поступить аргумент. – Это – завтра.

– Вот те раз! – удивился Альберт. – И кем же это не велено?

– Ниной Павловной не велено, – строго сказала Надя. – Сказали – завтра, к одиннадцати. До одиннадцати – процедуры.

– Так она что – не…

– Нина Павловна в здравом уме и твердой памяти, – сердито нахмурившись, поспешила сообщить Надя. – Завтра я за вами заеду в половине одиннадцатого – будьте готовы. Что-нибудь еще?

– Вы уже хотите уезжать? – встревожился Альберт.

– Хочу, – подтвердила Надя. – Я вам больше не нужна. Вы сейчас принимаете ванну, ужинаете и ложитесь отдыхать. Тетя Валя вас обслужит.

– Останьтесь, пожалуйста, еще нанемного! – взмолился Альберт. – Поужинайте со мной. Вы не представляете себе, как это… как это… в общем – прилететь вечером в город детства, где тебя никто не встречает, прийти в свой дом, в котором тебя никто не ждет…

– Хорошо, – без особого энтузиазма согласилась Надя. – Только ненадолго, а то муж расстроится.

– У вас – муж? – озабоченно вскинул бровь Альберт.

– Я похожа на женщину, на которой нельзя жениться?

– Нет-нет, что вы, что вы! – Альберт отчего-то покраснел. – Напротив, вы очень даже… Гхм… Вы очень хорошо выглядите.

– Спасибо, – дежурно улыбнулась Надя. – А сейчас быстро мойте руки – и к столу…

Ужинали втроем: домохозяйка тетя Валя, служившая Пручаевым лет пятнадцать, являлась чуть ли не членом семьи, и выпроваживать ее было как-то неудобно, хотя Альберт предпочел бы остаться с Надей наедине – глядишь, что-нибудь бы да и получилось.

– А как у нас дела на рынке недвижимости? – мимоходом поинтересовался Альберт, воздав должное кулинарному искусству тети Вали и выслушав от нее кучу последних новостей местного значения.

– А что именно вас интересует? – уточнила Надя, в третий раз выразительно глянув на часы – пора, мол, и честь знать!

– Ну, сколько, к примеру, сейчас будет стоить такой дом, как наш? – легкомысленно подставился Альберт. – Или наша дача на Белой?

– А вы, никак, все продавать собрались? – тяжело глядя на сотрапезника, спросила Надя. – Не рановато ли?