– Ну я не знаю… в наше время существует масса средств тонизирующего характера. Хотите, я позвоню – вам принесут все, что нужно. Эффералган, колдрекс, чай какой-нибудь восстанавливающий – ну, я не знаю, что там еще – минтон этот идиотский или эйрлайнз…

– Спасибо, Александр Сергеевич, ничего не надо. У меня всегда такое, как перееду, сутки – пластом.

– Да вы представляете, что вы пропускаете? Нет, вы только послушайте: остров Сите, Нотр Дам де Пари, Консьержери, Сен-Шапель, Дворец правосудия, площадь Дофинов, Латинский квартал, Гревская площадь…

– Хватит, Александр Сергеевич, – чуть не плача, попросила Алиса – так вдруг ей обидно стало, что всего этого она не увидит. – Я только что приняла ванну, мне нужно выспаться как следует, и завтра к утру все пройдет.

– Да вы же лишаете себя, лишаете!

– Ой-е-е… – посочувствовала соседка по купе, а теперь и по номеру – бывшая швея-мотористка Тоня Глючева из Иванова, зарабатывающая на жизнь торговлей в овощной палатке. – И как это тебя угораздило? Всю дорогу такая бойкая была, стихи рассказывала…

– Акклиматизация, – дрожащим голосом прошептала Алиса. – Всегда так…

– Жаль, очень жаль, – руководитель группы огорченно развел руками. – Ума не приложу, как мне вас убедить, что все это – наносное, сугубо психологического свойства. Стоит лишь захотеть – и вы будете совершенно здоровы и веселы…

Алиса отвернулась к стене. Неудобно ей было. Руководитель группы – господин Величко, розовощекий пышущий здоровьем молодой человек с таким замечательным сочетанием имени и отчества, ласкающим слух каждого русского, действительно был отличным работником и хорошим человеком. Он искренне переживал из-за того, что представительница его группы, не найдя в себе силы побороть какие-то, по его мнению, сомнительные немочи переездного характера, пропустит такой замечательный кусочек пребывания в воспетом классиком «празднике». И вот такого замечательного человека приходилось обманывать, симулируя убийственное недомогание. А названия-то, названия! Господи, впервые в жизни – может быть, единственный раз в жизни! – попасть в Париж и целый день потратить черт знает на что, вместо того, чтобы, как все нормальные туристы, смотреть достопримечательности!

– Вот не повезло-то, – искренне всхлипнула Алиса – стало жалко себя, этакую невинную жертву обстоятельств, обреченную на лишения и вранье хорошим людям. – Гадская акклиматизация…

– Ну ничего, ничего, не стоит из-за этого так вот, – мягко сказал Александр Сергеевич. – Вы до вечера постарайтесь отлежаться, вечером – подъем на башню. Это, голубушка, нельзя пропускать, это уж вообще – грех. Давайте выздоравливайте. Пойдемте, Тонечка, – время…

Выждав для верности десять минут после ухода обманутых товарищей, Алиса быстренько собралась, прихватила папку с документами – нельзя оставлять такое без присмотра! – и покинула номер. В вестибюле было пусто, из представителей местного населения присутствовали: портье с козлиной бородкой и бакенбардами и что-то типа посыльного в потрепанной униформе – с глазами больного псориазом кролика. Представители, расположившись по разным сторонам стойки, вдумчиво играли в шахматы. Появление клиентессы было отмечено мимолетными взорами через плечо, бросаться с услужливой улыбкой выяснять – не нужно ли чего даме, никто и не подумал.

– Забегаловка! – сердито фыркнула Алиса, приближаясь к конторке. – А еще – три звезды!

Да, дорогие мои, отель вообще с самого начала не совпал с ожидаемым образом, выхваченным нашей дамой из кинофильмов и сетевых экспресс-релизов. Серенькое трехэтажное здание довоенной постройки, крепко нуждающееся в реставрации, узкие коридоры, небольшие номера, крохотные душевые – без ванн, белье чистое и глаженое с фирменными вензелями, но какое-то потрепанное, возможно, довоенное. Кафе прямо на террасе, под тентом – в здании нет оборудованного под прием пищи помещения. А на завтрак дали дежурное блюдо: жареные жирные колбаски, плавающие в шкворчащем масле вперемежку со стручковым перцем в обугленных чугунных сковородах, – Алису чуть не вывернуло от одного только вида!

– Что желает мадам? – лениво осведомился портье на родном языке, приняв у Алисы ключ и не заметив с ее стороны стремления немедленно покинуть вестибюль.

– У вас тут русские уже, почитай, лет десять останавливаются – могли бы ради приличия обиходный набор фраз выучить, – проворчала Алиса по-русски и ткнула пальцем в лежавший на столе толстенный телефонный справочник, донельзя затрепанный от долгого пребывания в пользовании. – Подай-ка мне вот это, козья морда.

– Пижальста! – «козья морда» изобразил подобие слабой улыбки, бухнув на стойку справочник. – Совьет юньон – отльична!

– Придурок, – ответно улыбнулась Алиса, принимаясь листать справочник. – У тебя подмышки пахнут.

– Эти русские – самые натуральные свиньи, – кивнув в сторону Алисы, заметил посыльный. – Не знаю, может, в нормальных гостиницах останавливаются получше, но у нас – свинья на свинье.

– Согласен, – поддержал портье. – Посмотри на эту – во что она одета? Дожив до такого возраста, можно было заработать себе на что-нибудь поприличнее. А прическа? Просто кошмар какой-то.

– За два года ни разу не дали чаевых, – лениво развивал тему посыльный. – У них это не принято. Удавятся за пару франков. В нормальных гостиницах клиенты вечно посылают за алкоголем после полуночи – тамошние посыльные на этом состояние делают. А эти никогда не покупают спиртного – они с собой везут, чтобы сэкономить. В нормальных гостиницах клиенты выпивают немного, в бутылках остается едва ли не половина! Утром, во время уборки, можно собрать по номерам приличный ассортимент для своего винного погребка и не тратиться на алкоголь вообще. А эти? Все выпивают до последней капли – после них остаются горы пустых бутылок!

– Кляча, – портье вновь кивнул в сторону Алисы. – Я твою пешку заберу – зря ты ее сюда поставил… Ты только посмотри на нее! Как она выглядит – это просто кошмар! Смотри, она еще достаточно молода – кожа, например, совсем свежая, ресницы красивые, глаза… Да, она определенно ничего… Но во что она себя превратила! Если бы я захотел с ней переспать, я бы попросил заняться ею свою Виолетту: чтобы прошлась по магазинам, приодела ее, сводила в парикмахерскую, в косметический салон. А так – бррр! Ужас какой-то, так себя не любить…

– Мне надоело слушать ваш треп, канальи, – выдала Алиса на безукоризненном французском, хлобыстнув справочником о стойку. Затем она подбоченилась, выставила вперед ножку и затараторила со скоростью спортивного комментатора: – Вы на себя когда в последний раз в зеркало смотрели, дети пьяной ночи? Кто вам сказал, что с такими идиотами, как вы, кто-то захочет спать?! Да с вашими физиономиями у меня дома вас не пустили бы ни в один сельский клуб! И вообще, французы – мелочные, вздорные, негодные людишки. Аристократию перебили, один плебс остался – откуда бы взяться благородству, чести, великим делам? В России компанию проиграли, немцам сдались: не русские бы, так до сих пор прозябали бы в качестве немецкой метрополии! Два нормальных мужика у вас было – д'Артаньян да Сирано де Бержерак. Одного бесталанные карьеристы затерли, второго затравили недоноски недостойные. А отпрыски плебса не находят себе лучшего занятия, чем прозябать в третьесортных гостиницах в качестве портье и курьеров, и почему-то думают, что им позволено оскорблять клиентов и говорить о них всякие гадости. А бывает ведь и так, что у клиентов могут оказаться хорошие знакомые, которые в состоянии одним движением пальца не только испортить карьеру этим недоноскам, но и вообще осложнить им всю оставшуюся жизнь. Ну-ка, быстро найдите мне телефон барона де ла Торво. Чего уставились, недоразумения природы? Вам не знакома такая фамилия? Или я прошу чего-то невозможного?

– Мадам… эмм… Мадам…

– Мадемуазель! – задиристо топнула ногой Алиса.

– Мадемуазель… Конечно, конечно – мадемуазель… – растерянно пробормотал запунцовевший щеками портье – посыльный вообще отвесил челюсть и на некоторое время лишился дара речи. – Мадемуазель… Это какое-то недоразумение…