Да, дорогие мои, пошалил-таки наш парень накануне – есть такой грех. Пятидневный режим плановой вязки давным-давно канул в Лету – свою замаскированную женщину Серега хочет каждый день и домогается ее благосклонности при любом удобном случае. Предчувствуя длительную разлуку (продолжительность тура – десять дней, это же целая вечность!), Рудин спать перед отъездом своей даме не дал, а вместо этого проявил изрядную настойчивость и устроил ей вечерний интим-марафон, последний отрезок которого пришелся аккурат на момент убытия, когда с улицы посигналил Ваня Соловей, приглашая отправляться в путь. В общем, впрок отымел перед отъездом – на десять дней вперед. Так что возмущение дамы было вполне обоснованным.

Получив свою порцию негодования, Серега погрустнел взором и, выражая всем своим видом покорность судьбе, отвернулся к стене. И чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Ой! – пискнула Алиса, проворно прячась в грузовой отсек.

– Ты че тут трешься, мудель?! – этот нелицеприятный вопрос был адресован невесть откуда свалившемуся молодому человеку в хорошей одежде, но с помятым лицом, который, воспользовавшись отсутствием бдительности со стороны увлекшегося созерцанием эротической картинки Рудина, подкрался к месту омовения непозволительно близко, присел на корточки и с любопытством глазел. – А ну, двигай отсюда!

– А тут, между прочим, общественная парковка, – ехидно прищурившись, заметил помятый. – Всем можно. А за погляд, как известно, денег не берут. А чего это вы тут устроили, а?

– Ты сам уйдешь или тебя проводить? – Рудин, скованный держанием плащ-палатки, с похвальной быстротой сообразил, что сам проводить не может, и решил привлечь боевого брата. – Ваня! А ну, ходи сюда!

– «Ходи сюда!» – передразнил помятый, благоразумно удалясь на более безопасную дистанцию. – Деревня!

– Урод, – парировал Рудин. – Ошибка акушера.

– Чего? – с готовностью поинтересовался подскочивший Ваня.

– Вон, – коротко мотнул в сторону помятого Рудин. – Сидит. Смотрит. Хамит! Разберись.

– Да ухожу я, ухожу, – пробормотал помятый, скоренько припуская к вокзалу. – Тут после девяти народ попрет – толпой. Всех гонять будете? Идиоты!

– Мы до девяти управимся, – заверил Рудин. – Вали отсюда, извращенец, пока ребра не пересчитали!

– Идиоты! – крикнул издалека помятый. – В вокзале, на втором этаже, душ есть – недорого. Пройти да посмотреть – лень, да? Деревня…

– Вот такие плохие люди, – конфузливо крякнул Рудин. – Иди, Ваня, – мы сейчас закончим. Вылезай, радость моя, домывайся.

– Спасибо, я уже, – Алиса покинула грузовой отсек, к немалому удивлению Рудина, будучи уже одетой – в пресловутый мешковатый комбез, только № 2 – чистый то бишь. – Охраняльщики, тоже мне…

– Ну, извини, – раздосадованно буркнул Рудин, сворачивая плащ-палатку и от всей души желая помятому долгой и мучительной смерти. И когда она успела одеться? Если раньше и была слабенькая надежда, что обнаженную даму все же удастся склонить к экспресс-интиму в грузовом отсеке, то сейчас вопрос был окончательно закрыт – стащить с Алисы комбинезон в общественном месте было равносильно вдумчивому боестолкновению с группой вырывающихся из окружения «духов»[20]. Все испортил, гад помятый!

– Он видел мои ноги, – округляя глазищи, заявила Алиса, торопливо закручивая волосы в хвост. – Теперь вы должны догнать его и прикокошить!

– Он видел твои ноги от ступней и до коленок, не выше, – покачал головой Рудин.

– Нет, выше, гораздо выше! – капризно воскликнула Алиса. – Я почувствовала это – его глумливый взгляд ожег мои бедра… эмм… нижнюю часть моих бедер. Или даже выше…

– Выше была плащ-палатка, радость моя, – пробурчал Рудин. – Хватит баловать – полезай в отсек.

– Что-о?! – от возмущения Алиса чуть было не поперхнулась. – Ты… совсем сдурел, Рудин?

– Никто на тебя не собирается посягать, радость моя, – грустно заверил Рудин. – НЗ мы будем упаковывать или как?

– НЗ? Ах, НЗ… Ну конечно, конечно, – Алиса докрутила хвост, зафиксировала его резинкой и полезла в отсек. – Только предупреждаю…

Неприкосновенный запас – четыреста долларов, разбиенные на купюры достоинством по десять и уложенные в два целлофановых пакета, перекочевали из кармана Рудина в Алисин лифчик, внутри которого загодя были пришиты два шелковых лоскутка – своеобразные кармашки.

– Куда?! – встревоженно зашипела Алиса, прикрывая грудь ладошками, когда Рудин, проследив за процессом укладки, полез рукой под лямку ее комбинезона. – Отлезь от меня, маньяк!!!

– Педагог, прекрасная дама, а пользуешься Гришиным солдатским лексиконом, – укоризненно перечислил Рудин. – Я просто проверю, не прощупывается ли сна-ружи.

– Да кто там меня щупать будет? – недовольно дернула плечиком Алиса. – Там у них неприкосновенность – не то что у нас.

– На таможне возможна выборочная проверка, – полукомпетентно сообщил Рудин, отодвигая Алисины ладошки и осторожно просовывая руку под рубашку. – Заведут в отдельную комнату, там будет дама, она тебя может прощупать с ног до головы.

– Дама? – затаив дыхание, уточнила Алиса.

– Ага, – Рудин пощупал запертые в полиамидовый плен полушария и принялся их нежно поглаживать. – Конечно – дама.

– Из-за четырехсот баксов – обыскивать? – Алиса наморщила бровки, крепко сжала коленки и принялась выпихивать задержавшуюся дольше, чем положено, руку мужа. – Хватит, проверил – все нормально!

– Золотая ты моя, – вздохнул Рудин, вынимая руку и целуя Алису в щечку. – Недотрога ты моя.

– Я тебя очень-очень люблю, Серенька, – заоправдывалась Алиса. – Но ты не лезь, ладно? Это всего лишь болезненное желание на прощание зафиксировать право собственности – это совершенно ни к чему сейчас. А я из-за этого нервничаю. Так что – не надо. А как приеду, я тебе устрою секс-парад. У меня как раз на восьмой день круиза пойдут. И по приезде можно будет без. Представляешь?

– Без? – несколько воодушевился Рудин.

– Без, – подтвердила Алиса, энергично взмахнув пушистыми ресницами. – Совсем без. Трое суток напролет. Представляешь? Это будет что-то…

В общем-то, они иногда и в опасные дни «без» балуются – когда денег на латекс нету, но всякий раз Алиса сразу после финального рудинского вскрика вскакивает как ужаленная и стремглав летит на кухню (у них ванны нет – душ на кухне оборудован), дабы немедленно произвести гигиенические процедуры контрацептивного характера. А вообще «без» – без резины, без опаски, без вскакиваний – это просто сказка!

– Погоди, – Рудин помахал Ване, чтобы приблизился, и вытащил Алисин чемодан. – Последний инструктаж тет-а-тет. Ты извини меня, радость моя, но ты иногда бываешь такая доверчивая… особенно с женщинами – просто ужас. Ты поменьше болтай в дороге, ладно? Не надо делиться ни с кем…

– Ой, да за кого ты меня держишь?! – возмутилась Алиса. – Сейчас выйду на перрон и объявление перед всей группой сделаю: еду в Европу продавать архив Остермана! Кто желает участвовать на паях – подходить в порядке живой очереди!

– Неплохо, – оценил Рудин. – Но… будь осторожнее. Люди, по большей части – злые и нехорошие, ты не верь первым впечатлениям. До Бреста – ладно, а вот как на автобусе в Словакию поедете – держи ухо востро! Там такие урки…

– Успокойся, родной мой, – Алиса томно улыбнулась и этак покровительственно похлопала спутника жизни по железобетонному плечу. – Я справлюсь. Сколько там? Смотри, в половине десятого сбор группы…

Итак, дорогие мои, вы наверняка уже поняли, что Алиса собралась в десятидневный Евротур. Я полагаю, прекрасная дама в джинсовом комбезе и без нашего соглядатайства доберется до Парижа: фирма солидная, группа большая, руководитель опытный, маршрут давно обкатан. Во Франции мы к Алисе присоединимся вновь, а сейчас предлагаю:

а) уточнить кое-какие незначительные детали из прошлого замаскированной леди;

б) вывести на основе этих деталей прошлого взаимосвязь с теперешним положением дел;