Тогда Главное управление по делам печати рассматривало кандидатуру Александрова и нашло его «благонадежным», но чересчур неопытным. Секретное отделение при московском генерал-губернаторе согласилось с этой оценкой и выразило сомнение в том, что Александров осознает важность «задачи»[112]. Но Александров подал еще одно прошение генерал-губернатору, обещая – от имени своего, москвичей и всего русского народа – сделать журнал «вполне прекрасным, здоровым, истинно русским, истинно консервативным, литературно-художественным, научным и православно-монархическим органам». По его словам, он прошел школу у «великого патриота Каткова, до самой смерти оказывавшего мне знаки своей особенной благосклонности»[113].

А в Петербурге существовал еще более внушительный покровитель К.П. Победоносцев. Обер-прокурор Святейшего синода видел в Александрове услужливого журналиста и наверняка замолвил за него словечко в Главном управлении по делам печати, которое изменило свое решение и I января 1893 года разрешило Александрову занять кресло редактора в журнале «Русское обозрение»[114].

Александров проработает там до середины 1898 года, и письма этого периода свидетельствуют о дружеских отношениях с Победоносцевым и Московским комитетом по делам печати. Победоносцев неоднократно давал советы по содержанию «Русского обозрения», сотрудничал в качестве автора и хлопотал о предоставлении журналу государственных субсидий[115]. Известен случай, когда автор прислал Александрову статью, о которой его не просили, поскольку Победоносцев заверил его, что она будет напечатана[116], Другой автор переслал свою работу через председателя Московского комитета по делам печати князя Н.В. Шаховского, сообщив в сопроводительной записке, что этот журнал рекомендовал ему Победоносцев[117]. Незадачливый редактор получал также десятки писем (сорок из них сохранилось), в которых авторы жаловались на несдержанные обещания и невыплаченные гонорары.

Итак, прошло чуть больше года, как Александров служил редактором, когда Сытин решил, что он может стать подходящим «фасадом» для недорогой ежедневной московской газеты и под его марку они получат разрешение. Сытину стало известно также, что властная, честолюбивая госпожа Александрова благосклонно отнесется к дополнительному жалованью. И вот в начале 1894 года Сытин изложил свое предложение Александрову. В марте он сообщил ему, что в Москву скоро приедет один из пайщиков купец Н.В. Ревяким. И наконец, пригласил Александрова к себе на чай[118].

Вот так, по воспоминаниям Сытина, он обхаживал Александрова:

«В 80-х годах в московском доме Л.Н. Толстого я познакомился с приват-доцентом Анатолием Александровичем Александровым, который был учителем младшего сына Толстых, Андрея Львовича.

Это был толстый, неуклюжий человек, лет 35, хромой, кудластый, нескладный. Он был известен своей близостью к Победоносцеву и издавал реакционный журнал «Русское обозрение»… Я заключил: есть только один человек, которому Победоносцев без возражений разрешит издание дешевой народной газеты, – это редактор «Русского обозрения» Анатолий Александрович Александров.

…Я пригласил к себе на чай А.А. Александрова, а вместе с ним еще И.Л. Щеглова [И.Л. Леонтьева], автора театральных пьес и сотрудника журналов, и Г.П. Георгиевского, учителя и писателя, известного своими историческими и философскими статьями.

Беседуя за чайком о том, о сем, я незаметно свел наш разговор на газету.

– А отчего бы нам, господа, не начать издавать свою газету? Вы, Анатолий Александрович, – личный друг Победоносцева, и, конечно, кому-кому, а вам он никогда не откажет в разрешении на газету. Разрешит и дешевую, и бесцензурную, и народную… Подумайте, как хорошо бы было… Вся редакция у нас готова, в полном составе: вы – редактор, Г.П. Георгиевский – передовик, И.Л. Щеглов – фельетонист, а я – ваш издатель. Для крепости можно позвать еще и Ф.Н. Плевако. Подумайте, разве плохо? Ведь у нас запляшут лес и горы!..

Мысль моя показалась удачной, и вся компания заметно оживилась:

– Айв самом деле, господа. Ведь это идея: дешевой газеты в Москве нет.

Все стали судить, рядить и примериваться к будущей газете. Молчал только Александров.

– Ну так как же, Анатолий Александрович, быть или не быть? За вами слово… Дело ведь доброе, и работа (кем бы нашлась…

Я налил вина в стаканы и поднял бокал за будущую лицевую газету. Чтобы ковать железо, пока горячо, я тут же вынул из кармана сторублевый билет и положил на стол.

– Не теряйте времени, дорогой Анатолий Александронич, вот деньги на дорогу, поезжайте в Петербург к дедушке» (Победоносцеву), и он вам все сделает, что нужно.

Александров согласился:

– Ну, ладно… А как же будет называться газета, какая ей цена?

– Цена – 5 рублей в год, – сказал я, – а название от вас зависит. Редакция налицо, пусть она и название придумает.

– А что, если назвать «Русское слово»? – предложил Александров.

– Отлично, прекрасно!.. «Русское слово». (Под таким названием в 60-х годах выходил известный радикальный журнал.]

Все согласились и очень радостные, оживленные, веселые разошлись по домам.

Прошло несколько дней… Еду я как-то по Тверской, 1мотрю: Александров с супругой, Авдотьей Тарасовной, на извозчике катит… Увидели меня, остановились. А супруга еще издали кричит:

– …Поздравь нас, Сытин! Разрешение-то – вот оно!..»[119]

Прошло некоторое время, пока разрешение Победоносцева вступило в законную силу. Александров подал официальное прошение об издании и редактировании «Русского слова»! 10 мая 1894 года. Одобрение министра ннутренних дел было получено 16 октября 1894 гада[120].

Между тем еще 29 июня Феоктистов, по-прежнему руководивший Главным управлением по делам печати, сообщил в письме к Александрову, что согласие определено будет, но дело за пятитысячным залогом, взимаемым со всех газет[121]. Внес этот залог знаменитый юрист Ф.Н. Плевако, которого Сытин, за чаем с Александровым, упомянул как своего адвоката. Плевако водил дружбу с Сытиным с давних дней его ученичества в лавке Шарапова и был пайщиком Александровского «Русского обозрения». Сытин говорит, что он лично просил его о финансовом участии в «Русском слове» лишь) после успешной поездки Александрова, в Петербург[122].

Помимо Плевако и Сытина, начальный капитал в 50 тысяч рублей помогли собрать Ревякин, крымский помещик И.А. Вернер и литограф М.Т. Соловьев. Однако Сытин позаботился о том, чтобы в деловых бумагах значилось только имя Александрова в качестве и издателя (то есть владельца), и ответственного редактора. Кроме того, Сытин предусмотрительно отдал заказ на печатание «Русского слова» в принадлежавшую государству типографию при Московском университете под началом В.А. Гринпиута, где уже печатались консервативные «Московские ведомости» – любимая газета царских сановников.

Ничто в официально одобренной программе «Русского слова» не указывало на новаторские устремления газеты[123]. Подобно другим изданиям, она имела право печатать передовые статьи и телеграммы, заграничные, московские и губернские новости, статьи из других газет, «изложение, истолкование и разъяснение законов, мероприятий и распоряжений правительства», фельетоны «научного или беллетристического» характера и рекламу. В ноябре цензура предоставила газете дополнительное право помещать одобренные фотографии членов царской фамилии и видных государственных деятелей и разрешила снизить стоимость годовой подписки с 5 рублей до 4, расширив тем самым круг ее читателей[124].