И у всех этих союзов, молниеносно возникших в начале 1830 года, была одна цель: реформа Палаты общин. Иначе говоря, реформа избирательного закона, преграждавшего пути в парламент энергичному буржуа.

«Низшие» классы общества втянуты были в вихрь, вынесший английского буржуа на своем гребне к первой организованной победе над английским землевладельцем. «Низшие» классы подчинились лидерам движения и вложили всю свою энергию в общую с буржуазией борьбу против избирательного закона. Когда в процессе жестокой борьбы буржуа за реформу Лоуэтт на одном из митингов воскликнет: «Бесполезно проповедовать терпение голодающему народу! Если бы средние классы были вполне искренни, то они прежде всего позаботились бы о том, чтобы одеть и накормить рабочих!» — когда Лоуэтт задаст вопрос «средним классам», «добиваются ли они чего-нибудь, кроме порабощения рабочего класса и превращения его в слепое орудие своих целей», — крики неудовольствия заглушат его голос. Так повествует очевидец.

Буржуа наткнулся на жестокое сопротивление всех консервативных сил страны.

Митинги, грандиозные митинги по всей стране. На митингах произносятся горячие речи, выносятся резолюции, пишутся петиции. Большинство резолюций требует реформы избирательного закона, но никак не прямого, равного и тайного голосования.

К власти приходит сторонник реформы лорд Грей. Он дает обещание подготовить билль о реформе.

Грей вносит билль о реформе 1 марта. Звон колоколов, иллюминация сопутствуют этому торжественному акту. Но агитаторы тори не дремлют. Правительство терпит поражение. Оно отвечает роспуском парламента.

Новые выборы проходят в обстановке невиданного возбуждения народных масс. В середине июня созывается новый парламент. Сторонники реформы имеют в нем значительное большинство, и билль проходит в окончательном виде.

Теперь слово предоставляется лордам — Палате лордов — оплоту консерватизма.

Лорды непримиримы не меньше, чем их вождь — герцог Веллингтон. На возбуждение народа и на петиции, посылаемые в палату со всех концов страны, они не обращают никакого внимания, даже тогда, когда в один прекрасный день к палате прибывает целый фургон, доверху нагруженный этими петициями. Никакие опасения более дальновидных политиков из среды нобльменов не могут сломить упорство лордов, и билль о реформе проваливается 8 октября 1831 года.

Страна отвечает волнениями. Митинги и демонстрации следуют непрерывно. Число участников лондонских демонстраций достигает сотен тысяч человек. Уже раздаются возгласы: «Билль или баррикады!» Вспыхивают пожары — горят замки некоторых непримиримых лордов. Лидеры движения пугаются. И советы политических союзов обращаются с воззваниями ко всей Англии. Прокламации союзов призывают народ воздерживаться от насилия. Население Бристоля не внемлет этим призывам. Там происходят беспорядки, и в течение нескольких дней на улицах Бристоля народ сражается с полицией и войсками.

Отвергнутый лордами, билль снова в новой редакции вносится в Палату общин. Снова бои в палате, и в марте билль в новой редакции принимается.

Вся страна напряжена. Как ответят лорды?

Идет 1832 год.

Чарльз Диккенс уже на галлерее прессы в Палате общин. Он видит воочию бойцов обоих лагерей, он записывает их речи. На галлерее тесно, очень тесно, приходится нередко стоять, так как на скамьях не-хватает места. Чарльз стоит на коленях, судорожно наносит знаки на странички своего блокнота и наблюдает с галлереи достопочтенных джентльменов, изрыгающих оскорбления в лицо противников, мелькающие в воздухе кулаки, потные, красные физиономии «представителей нации», перекошенные злобой.

Чарльз всматривается в их лица и, как мало он ни размышлял в эту пору о законах социальной борьбы, которая отражалась в боях за билль о реформе, но, нужно полагать, именно здесь, на галлерее прессы, начало складываться у него мнение о «представителях нации» и о парламенте.

Через десять лет Диккенс скажет Форстеру: «Вы знаете, как мало уважения я питаю к Палате общин». А еще через двенадцать лет он напишет Роулинсону: «Что же касается парламента, он делает так мало, а говорит так много, что самой интересной церемонией, которую я знаю в связи с ним, была та, какую совершил некто, выгнавший парламент вон и положивший ключи от дома в карман».

Диккенс имел в виду, конечно, Кромвеля, совершившего эту церемонию.

Как ответят лорды на новое принятие билля общинами?

Упорство их нерушимо.

Страна отвечает лозунгом: «Нет билля — долой налоги!» За десять дней созывается по стране больше двухсот грандиозных митингов.

Правительство находит один выход: угрозу назначить в Палату лордов столько новых лордов, сколько будет необходимо для принятия билля! В сан лорда возводит король. Министерство предлагает королю выбирать: либо этот выход, либо народное восстание.

Только тогда землевладельцы складывают оружие перед буржуа. Сотня лордов во главе с Веллингтоном в день голосования демонстративно покидает палату. Билль о реформе избирательного закона проходит. Седьмого июня он санкционируется королем.

Но какая куцая реформа!

Новый избирательный закон отнимал только право представительства у мелких боро, но крупнейшие промышленные города получали лишь по… два представителя в Палату общин. И по одному представителю получали около двадцати городов, менее значительных.

Однако и за эту уступку землевладельцы потребовали новых шестьдесят представителей для графств, то есть для себя. И виги на это пошли. Они пошли ради того, чтобы послать в Палату общин только шестьдесят с лишним коммонеров — членов палаты — от городского населения.

Шестьдесят буржуа — домохозяев, либо состоятельных арендаторов домов. Только они могли избирать, и только их могли избрать коммонерами.

Ради чего же в многотысячных процессиях, требующих реформы, шла Англия беднейших лондонских кварталов — Кемден Таунов и Сохо, Уайтчеплей и Клеркенвиллей, текстильщики Ланкашира, металлисты Бирмингема и горняки Кардифа?

Мерайя в Париже, билль о реформе принят, взбаламученное море медленно успокаивается, горячка, охватившая страну, спадает.

Чарльз задумывает поставить оперетту «Клари» и водевили. В оперетте участвует он сам, сестра его Фанни. Он предлагает мистеру Коллю, счастливому искателю руки мисс Биднелл, сестры Мерайи, принять участие в спектакле. От мистера Колля он надеется узнать адрес Мерайи. Тот соглашается дать адрес Мерайи.

Вся семья Диккенсов увлекается постановкой спектакля. Мистер Джон Диккенс снова временно остепенился, и на какой-то срок угроза очередного бегства от кредиторов миновала. К тому же Чарльз зарабатывает больше, чем раньше. Диккенсы переезжают в новую, более поместительную, квартиру на Бентинк-стрит. Расположение духа у миссис Диккенс улучшается, она снова имеет возможность обновлять, хотя бы и скромно, свой туалет. И она также принимает участие в подготовке к спектаклю. В это дело вовлечены все — и братья Чарльза, и сестры, и кузины, даже дядя Томас Барроу, к которому Чарльз привык с детства. Вся семья рисует декорации, шьет незатейливые костюмы. Фанни стала опытной пианисткой, и потому пьески должны идти с музыкой. Но все же подготовка спектакля подвигается медленно. Трудно собрать всю труппу вместе — то Чарльз занят на заседании палаты, то пожилая леди не отпускает Фанни, которая должна развлекать ее музыкой в качестве компаньонки, то занят в своей конторе мистер Колль.

Чарльз уже послал письмо Мерайе. С трепетом он ждет ответа. Ответ дипломатический — о чувствах к Чарльзу ни слова, но зато много слов о Париже. Впрочем, она объясняет свое молчание — ей неизвестен был адрес Чарльза. И в конце упоминание: в начале нового года она будет в Лондоне.

Она возвращается из Парижа. Чарльз томился и страдал слишком долго. Скоро день его совершеннолетия, он уже не юнец и может спросить ее без обиняков, согласна ли она выйти за него замуж.

Он задает этот вопрос. И в ответ слышит, что мистер и миссис Биднелл по-прежнему считают его неподходящим для нее супругом. Она примерная дочь и даже не может себе представить такого пассажа — свадьбы без разрешения обожаемых родителей.