– Встать! Смирно! – гаркнул Никита.

Крупномасштабный Вовка с усилием сложился пополам и, держась за перила верхней кровати, приподнялся и распрямился во весь двухметровый рост. Разомкнул глаза, хлопнул ресницами, потёр ладонью «морду лица». Узнал:

– Никита?! Ты откуда здесь? Какими судьбами? Как ты меня нашёл?

– Да, Вова, это уже диагноз! Совсем белый и горячий. Мы же с тобой неделю перезванивались-договаривались. Нам сегодня на банкет идти. Я тащусь через пол-России! И что я вижу?! Живой труп! И пьяный к тому ж!

– Ладно, прекрати! – Кирпич рухнул тяжелым задом на матрас и вытянул перед собой ноги. С удивлением посмотрел на свои конечности, обутые по-разному. Почему-то снял не туфлю, а носок.

Пацан и пацанка, подглядывающие в какую-то известную только им щелку сверху вниз, хихикнули. Мать двоих детей тоже – непроизвольно.

Кирпич натужно посоображал. Исправился. Снял туфлю. Подумал и содрал второй носок. Похлопал себя по щекам ладонями.

– Опохмелиться бы, Валюх? – жалобно попросил супругу.

Ага, Валюха. Валентина то есть. Вот и познакомились.

– Перебьёшься! – отрезала Валентина.

– Видишь, командир. Совсем меня здесь не жалеют и не любят. А я босой… несчастный… как… Лев Толстой!

– В зеркало глянь, Лев Толстой! – хмуро сказала супруга. – Образина! Нет, ты глянь, глянь! И сам подумай, за что тебя любить! Тем более жалеть!

Кирпич по инерции покорно пошел к трельяжу, повертел перед ним образиной:

– Морда как морда! Могло быть и хуже!.. Ну, не Лев Толстой, не Лев.

– Верно, не лев. Лев половой гигант и царь зверей! А ты пьёшь и спишь…

– Ладно, Алексей. Между прочим, член Президиума Верховного Совета!

– Ты? – Никита еле сдержался, чтобы, в свою очередь, не хихикнуть.

– При чём тут я?! Алексей. Толстой. «Буратину» читал?

Никита-таки не сдержался. Хи-хи!

– И ты туда же… – со вселенской грустью произнес Кирпич. – Все вы заодно. И она, и они, и теперь ты! – Он обвиняюще затыкал пальцем в жену, в пацана с пацанкой, в Никиту. – Если пришёл для того, чтобы издеваться над больным человеком, мог бы вообще не приходить.

– Кирпич, я не за тем пришел. Я не издеваться пришел. – Никита взял тон психиатра, успокаивающего тяжёлого пациента.

– Да? И чем докажешь?

– Т-то есть?

– Какие у тебя планы на сегодня? – уличил Кирпич. Типа: ага, попался! и сказать тебе нечего!

– Планы?! – тут Никита возмутился. И раздельно, как для тугодумов, произнес по слогам: – Тор-жест-вен-ное собрание и банкет ветеранов дивизии!

– Какой дивизии?

– Нашей! Баграмской!

– А-а-а, точно! Я-то всё думаю, где мы с тобой вместе служили! В мозгах заклинило.

– Заклинило. И перекорежило. Опух от водки! Иди, умой рыло, а то опять выключишься из реальности!

Кирпич направился в ванную, снимая на ходу штаны и рубашку. Запутался в одной штанине, покачнулся и сильно ударился плечом о дверной косяк, вызвав новое общее «хи-хи».

В те пятнадцать минут, что он фыркал и плескался под душем, жена продолжила сетования на непутевость мужа.

– Хватит стенать! – рявкнул Вовка, появившись из ванной. – Впервые человека видишь и сразу на жалость берешь! Хоть знаешь, кто он? Мой бывший замполит. Зверь, а не человек! А ты – на жалость… Никита, не слушай ты её! Я хороший!

– Ладно, хороший! Одевайся и в путь!

– В путь?

Однако Кирпич начинает доставать.

– В сад «Эрмитаж»! Ты же сам мне приглашение выслал. Почтой!

– О! И дошло? Надо же!.. Точно. Нас ждут. В «Эрмитаже». Ну? И чего тогда расселся? Пошли!

– Куда пошли?! – воспротивилась Валентина. – Тебя качает, как… На ногах не стоишь! Сядь, поешь, а потом можете идти на все четыре стороны! Иначе после первой рюмки сразу развезёт! Никита, вы присоединитесь?

Гм, к рюмке или к завтраку?

Никита с Кирпичом сели за стол, быстро перекусили яичницей с сосисками.

– Ну, всё! – Чмокнув жену в щеку, Кирпич потянул за собой гостя – на выход, на выход. – Пошли, пошли! А то меня в этом доме совсем зади… дискредитируют! В твоих глазах!

В глазах Никиты Кирпич дискредитировал себя сам похлеще кого-то стороннего.

– Понимаешь, Никит, она меня пилит, а я не виноват! – Уже в коридоре застегивая рубашку, на ходу Кирпич стал сам себя реабилитировать. – Как не пить, если каждый день вынужден спаивать всех подряд: милицию, чекистов, чиновников, бандитов, военное начальство из Академии. Я же ещё и охранным предприятием руковожу. Ну, по умолчанию, конечно, как бы нелегально… Мороки уйма, что ты!

– Погоди, Вовк! Мы правильно идем?

– Правильно, правильно! Верной дорогой идёте, товарищи! Нет, вот ты скажи, как жить-то?! На жалованье полковника, да с двумя детьми, да с женой-домохозяйкой, да в Москве!

– Мы верно движемся? В «Эрмитаж»?

– В «Эрмитаж», в «Эрмитаж»! Думаешь, я совсем ку-ку?! Я тебе больше скажу – нам не в питерский Эрмитаж, где «Даная», а в московский, где садик и товарищи по оружию… Потому что мы – в Москве! Молодец я? Соображаю?

– Молодец. Соображаешь. Нас в метро пустят?

– В метро-о? Да ты что?! Посмотри на меня! Какое метро?! И… под землю всегда успеем. И чем позже, тем лучше! Не-ет, мы сейчас на автобусе пару остановок, потом пешочком чуток… О! Автобус! Наш. Сели… Нет, ты слушай, Никит! У меня же риск – каждый день. Курируем игорные заведения, рестораны, гостиницы… много чего еще. На той неделе одного моего охранника подранили из обреза. Позавчера другого моего хлопчика рубанули – топориком в спину, насовсем, блин! Вот мы хлопца поминали-хоронили и напились… Да в меня самого – и стреляли! и гранату под машину подбрасывали! Не, если б хотели убить – убили бы. Так, предупредили…

Пассажиры автобуса каменели в тщательно демонстрируемом равнодушии – Кирпич громкость не убавил, говорил в прежний полный голос. И облегченно выдохнули только когда жутковатый шумный верзила засёк: «О! Наша остановка, выходим!».

Теперь, значит, ещё пешочком чуток?

– Вовк, нам куда теперь?

– Туда! – уверенно махнул Кирпич рукой. – Да ты не дергайся, Никит! «Автопилот» не подведет!

М-да?

Да. Как ни странно, «автопилот» не подвел. Вот ты какой, сад «Эрмитаж»!

На входе патруль проверял документы, расспрашивал о цели прибытия. Документы в порядке, цель прибытия очевидна – судя по уже достигнутому состоянию души и тела. Проходите. Добро пожаловать!

– Видал? Как только генералы на мероприятии собираются «нарисоваться», так патрули просто косяками, косяками! – Кирпич усмехнулся почти трезво.

– А что, и генералы – сюда? – Никита недовольно поморщился.

– Три бывших комдива, Никит! Они теперь большие люди в Министерстве обороны. Ну что, пойдем поздороваемся?

Никита ещё больше поугрюмел:

– Да, в принципе, Вовк, о чём с ними говорить? Я на прош лой встрече просил двоих о помощи, когда за штатом стоял без должности, а до пенсии – два года! Думаешь, кто-то пошевелился? Хрен с маслом! Поглядели свысока, пообещали и забыли. Только Султаныч, бывший начштаба, прислал полковника, тот с проверкой в округе был. И знаешь, что мне тот полкан предложил?

– Начальником санатория? Замполитом курорта? – подначил Кирпич.

– Ага! Как же! В Таджикистан, блин! Оказывать интернациональную помощь в погранотряде!

– Послал?

– Послал, в натуре.

– Молодец!

– Да нет… Потом подумал… Как раз там заставу разбили. Ладно, думаю, нужно ехать. Но вакантная должность там – только в Душанбе, психологом у зенитчиков. Ну, вообще-то… почему нет? Не по горам ведь опять бегать, там год за три, тройной оклад. Я и чемодан собрал, и из части меня рассчитали, и с семьей простился. Но кто-то из «старичков» уцепился за должность перед увольнением. В итоге ушел я в отставку по сокращению штатов, еле до пенсии дотянул… И чёрт с ними! Зато теперь мне что генералы, что маршалы – не указ. Пенсионер, он и в Африке пенсионер! Давай свалим в сторонку, подальше от митинга и построения? Займем столик и накатим…