Жена Петра Егоровича, приседая с каждым броском, наблюдала картину разрушительного камнепада из окна.

— Сволочи! — жутко кричал Петр Егорович, запуская в любовно взращенную огородину камни. — Ворье! Продажные твари!

Ругал и расхитителей, и милицию, которая ловит не тех, кто миллиарды загребает, а всякую мелочевку.

Голодать бы Петру Егоровичу грядущей зимой: камней привез с запасом — четыре ведра, но, схватив очередной, слишком рьяно размахнулся, в поясницу ударила резкая остеохондрозная боль. Что и спасло огород от стихийного бедствия.

…Через год Петр Егорович поднатужился и купил новый сруб. Уже подвел баню под крышу, полы начал стелить, а тут переполюсовка как снег на голову. Надо бы подналечь да закончить к зиме стройку, а кому хочется зря напрягаться?

Погоды в тот сентябрь на загляденье были. Теплынь… Облака по небу… В самом верху изогнутые перистые застыли, пониже кучевые проплывают… Благодать… То и дело пили со свояком на крылечке недостроенной бани пиво, о переполюсовке беседовали.

Две недели маялся неизвестностью Петр Егорович…

— Петюня, не беспохлебся! — выйдя из тайги, успокоил брат по телефону.

В цивилизацию он вернулся в прекрасном расположении духа. Лучше некуда отшишковался и удачно оптом реализовал орех.

— Смело строй баньку, — учил. — С ней и вознесешься. Это ведь, если говорить технически, не на небо улететь, а уйти в другое измерение. Все нужное с тобой переходит. И заблаговременно определись, что брать. Вдруг выбирать дадут.

— Жену не буду, — обрадовался Петр Егорович на возможность строить баню.

— Молодых вдовушек найдем! — поддержал инициативу брат и серьезно добавил. — Не забывай дышать. Я даже в тайге медитировал.

— На кедре? — съехидничал Петр Егорович.

— Не, нынче падалку собирали.

«Надо дышать, — настраивал себя Петр Егорович, настилая полы в парной, — а то вдруг не дадут баню с собой взять».

Однако, как в перекурах ни рисовал в животе тетраэдрон, как ни сопел строго по расписанию — электричество не хотело бегать по позвоночнику.

«Может, по причине радикулита электропроводность в спине слабая? — беспокоился Петр Егорович. — К врачу что ли сходить?»

Но, подумав, решил врача в переполюсовку не посвящать. Тот был чересчур жадный, как больничный давать.

Вдруг у Аркадия Шурыгина жизнь нараскоряку сделалась. Конечно, каждый сам кузнец своей невезухи. Аркадий ковать ее начал на дне рождения жены Антонины. Сорок лет — бабий век, но жена говорит: «А мы не станем горевать, а будем гулять от пуза!»

— От пуза — это как? — спросил Аркадий.

— А так, что я всю дребедень кухонную — салаты, горячие с холодными закусками — беру на себя, а ты купи винно-водочной отравы и культурную программу обеспечь. Стихи любимой жене, тосты, анекдоты. Чтобы не в ритме гонок «формулы 1» за столом сидеть, когда не успеваешь бутылки открывать. Хочу благородно и цивильно. Чтобы не «наливай-поехали» звучало круглый вечер, а настоящие поздравления. Как-никак, не у 20-летней свиристелки день рождения, 40-летняя дама юбилей справляет.

Аркадий взял под козырек. Продумал исходные данные задания. Тост сочинил, анекдотов начитался и сверх заказанного сюрприз приготовил. Такой, что почище шоу под куполом цирка. Натуральный смертельный номер. Жене ни слова, ни полслова про инициативу. Всю программу на контрольную проверку предоставил, а здесь — молчок.

В знаменательный день родня и другие гости набежали крепко выпить, до одури наесться. Аркадий сразу вожжи правления торжественной пьянки в свои руки схватил. Дабы не просто очередную рюмку кувыркнули и с вилками наперевес к тарелкам, а с чувством, толком и поздравлениями. Кое-кому с целью создания масштабности праздника заранее написанные речи всучил. Сам не умолкал с шутками и анекдотами.

Поздравлять юбиляршу, кроме прочих, пришла ее сестра с мужем Гошей. Свояк Гоша в последнее время начал учить Аркадия, как в современных условиях судьбу строить. По жизни был он специалистом по парнокопытным и другой скотине с рогами и без. Ветеринаром. Долгие годы молчал в тряпочку о карьерных достижениях, связанных со свиньями и баранами. А тут выгнул грудь колесом.

— Вот ты, Арканя, майор в отставке, — наседал на Аркадия, — и что? Молодой мужик, а настоящих колыбашек в глаза не видишь. Я на кошках и собаках в день больше зашибаю, чем ты за месяц.

Гоша пользовал домашнюю животину в частной клинике.

— Вчера кота опростал новому русскому, он махом, не спрашивая прейскуранта, двадцать баксов отслюнил. Следом пятьдесят дают за добермана клещенутого, я его вылечил. А тут, — тычет Гоша в сторону Аркадия вилкой, — сорок пять мужику! И он в расцвете сил бегает с протянутой рукой рекламным агентом! Такая работа простительна семнадцатилетней ссыкухе…

Аркадий на юбилее умышленно спровоцировал свояка.

— Ну, как, Гоша, — зацепил ветеринара, — много абортов кошкам сделал?

— Сам ты выкидыш, — Гоша не любил иронии в адрес своей профессии. — Евроремонт не можешь сделать!

— Откуда у меня дурные деньги?

— В наше время стыдно скулить. Замути какое-нибудь дело. Знакомый пацан на противозачаточных за два года поднялся. Начинал с того, что сумками из Москвы презервативы возил. А сейчас монополист в этом деле. 22 года, он уже квартиру двухуровневую купил. А ты живешь, как голохреновка!

— Замумукал ты меня! — крикнул Аркадий и, повалив стул, ринулся к окну, рванул створки в разные стороны…

Осенняя погода ударила Аркадия в грудь и заспешила к столу с яствами и весельем.

Гости, затуманенные алкоголем, сразу не въехали, к чему клонит хозяин, стоящий на подоконнике. Думали, зажарился от гулянки, охладиться захотел.

— Продует! — забеспокоилась сестра жены.

— Прощайте! — крикнул Аркадий и шагнул в темноту.

— Дурак! — махнул рукой Гоша.

Гости нехотя отложили рюмки с вилками, бросились к месту трагедии. Суют головы за окно. Да что там разглядишь? Темень октябрьская вплоть до первого этажа, фонари во дворе давно свое отгорели.

Будь они с электричеством, все равно свежего трупа Аркадия было не разглядеть. Что он — дурак, прыгать с такой пятиэтажной высоты в день рождения супруги? В том и заключался сюрприз, Аркадий шагнул не в губительное воздушное пространство, а на карниз, что вокруг дома для архитектурной красоты был проложен. Сантиметров сорок выступало. Хоть пляши. Аркадий плясать не стал. Притаился и ни мур-мур.

Гости от окна к двери побежали, собирать по двору бренные останки Аркадия.

— Неужто разбился? — кричала по дороге к дорогим останкам жена Антонина.

Аркадий дождался, когда заметались во дворе гости, и вернулся домой. Пропустил рюмашку для сугрева — прохладно в одной рубашке за окном. А тут уже и гости зашумели в коридоре.

Аркадий снова вернулся под купол цирка — на карниз.

— Сволочи! — заругались гости. — Вообще беспредел! Труп украли!

— Кому он понадобился, дурак такой! — не унимался Гоша.

— На органы для пересадки! Почки, сердце, печень…

— Точно! — согласился с догадкой ветеринарный медик Гоша. — Сейчас на органах умные люди такие колыбашки делают!

— Вызывай милицию! Пустят Аркадия на органы — кого хоронить будем?

— Ой, что наделал! В день рождения! — жена причитает. — И ведь не ругались ничего в последнее время.

«Вот врать-то», — мысленно хихикнул Аркадий. Он, прилипнув к стене, ждал момента эффектно завершить номер, чтобы у гостей челюсти отпали. Даже реплику на выход с карниза придумал: «Други, отставить нытье — вот вам мой цветущий труп собственной персоной! Отложим пускать его органы на пересадку! Они для начала выпить хотят граммов триста».

Пока Аркадий отрабатывал отпадный монолог, «скорая» приехала, у врача сразу профессиональный интерес возник:

— Где самоубийца?

— Украли! — жена рыдает. — На органы!

— Вы из меня лоха не делайте? — врач не верит. — Где разбившийся гражданин?