Гости всегда давай. А близок сосуд, да не нальешь. Хоть автогеном сейф режь. Взбрыкнул тот по причине, что вместо буфета используют, и обрезал хозяину кайф. Гости подначивают: «Нагнал про супершампань!»

И стрелки на часах блохами скачут на встречу друг с другом в высшей точке. Срам, позор и стыдоба.

Хозяин за Витей послал.

Шепчет мастеру по прибытию: «Откроешь до двенадцати — хорошие бабки получишь и напою». За две минуты до курантов Витя обеспечил доступ к королевским пузырькам. Чести отведать напиток земных богов удостоен не был, зато 200 долларов отхватил.

Ему больше ничего и не надо. Пить-то Витя давно ни-ни.

В тот раз, когда вызвали после размолвки с Клавдией, тоже не из-за денег сыр-бор вокруг замка с секретом разгорелся. Босс водочной фирмы в Нью-Йорк собрался, билет на берега Гудзона в сейф засунул. Из расчета: подальше от ревнивой жены положишь — ближе возьмешь. Эта истеричка может и порвать, если узнает, что с переводчицей летит.

Целее целого лежит билет в сейфе, и хоть вместе с ящиком тащи его в аэропорт, чтобы на рентгеновский просвет зарегистрировали. Иначе никак. Бьется путешественник с замком, матершинными выражениями на нет исходит, а проездной документ с каждой минутой все ближе к ценности фантика от съеденных конфет приближается. Можно выкинуть, а можно в семейный архив сдать.

Витя на то и мастер, чтобы остановить процесс девальвации. Поковырялся с зауросившим замком, не дал улететь самолету за океан без билета из сейфа.

100 долларов за оперативность отхватил.

Сунул их в тайник под транссибирской кроватью. Но не все. Один понес к Клавдии с узелком белья.

— Клав, постирай, а! Хотя бы рубашки.

— А в Швейцарию возьмешь? — сунула доллар в карман фартука Клавдия.

— Конечно! — с готовностью сказал Витя. — Цюрих, Берн, Женевское озеро.

Кстати, о девочках, Швейцария была не для запудривания женских мозгов. И не пустопорожними грезами с флагом над кроватью. Без инвестиций в виде манны небесной видел себя Витя на улочках Цюриха. Без розовых слюней изучал карту Берна. Открывая заклинившие сейфы, он прорубал лаз в Европу. Расширяя его с каждым покоренным замком. Чалдон Витя с круглой, как блин, нос кривой картошкой, физиономией, имел счет в Швейцарском банке. И жесткий план — увеличивать сумму вклада на семь тысяч долларов в год. План героически выполнялся.

— Почему Швейцария? — спросила, разводя порошок в тазу, Клавдия.

— Чем я хуже Ленина?

— Тогда я не хужее Крупской! — хохотнув, провела историческую аналогию Клавдия.

— А то! — поддакнул Витя. — Конечно, не хужее!

Сам подумал: «Нужна ты мне там, как ежик за пазухой! Неужто в Швейцарии не устроюсь к какой-нибудь бабенке квартирантом на полкровати?..»

«Завязывать надо с куревом, — думал Петя Кобылкин. — И не бантиком, а бабским узлом».

Смолить Петя начал тридцать лет назад. С бычков. Не так курить в ту пору хотелось, как себя показать. Лучшие в селе бычки — бычары — были у директора школы Николая Ивановича, или — Коли-Вани. Жил Коля-Ваня в километре от школы, на этом пути выкуривал три беломорины. И как выкуривал — до половины. Для него главным в процессе было не наглотаться дыма до одури, а остановиться, не спеша достать пачку, щелчком выбить папиросу, чиркнуть спичкой и сделать первую, самую сладкую затяжку, дальше курил на ходу, в безвкусном автоматическом режиме.

Бычки после этого получались знатные, на дороге такие не залеживались. За ними шла напряженная охота. Курцы в пионерских галстуках, крадучись от палисадника к палисаднику, сопровождали директора. Вот «бычара» брошен, Коля-Ваня неторопливо идет дальше. Охотники замирают перед броском. Нельзя допустить фальстарта и выдать себя, тем более — нельзя задержаться с рывком. Наконец, стая срывается с места, счастливчик хватает добычу, а несчастливчики снова крадутся за Колей-Ваней — он опять достал из кармана пачку.

В шестом классе на охоту вышел Петя. И не было дня, чтобы не докурил раз несколько за Колей-Ваней. У Пети в стартовый момент что-то взрывалось в пятках, ураганная сила швыряла к финишному бычку, и бесполезно было угнаться.

— Петьке легче ноги выдернуть, чем обогнать, — ворчали нерасторопные конкуренты.

— Ноги выдернуть, а спички вставить!

— Курить — здоровью вредить, — выпускал победный дым Петя.

Однако через два года взрывы вдруг бесследно исчезли. Напрочь. Петя вынужден был от Коли-Ваниных деликатесов перейти на обычный бычково-подножный корм.

«С такими ногами, кабы не курил, — сокрушался позже, — до олимпийского чемпиона мог добежать».

С тех пор осталась в Пете дурная привычка насмерть выкуривать сигарету, чтоб ни одна табачинка не пропала. Уже фильтр огнем занимается, он все дымососит. И еще была неистребимая особенность — курить в ожидании автобуса. Не успеет подойти к остановке — рука прыг в карман за сигаретой. Пока голова спохватится — дым уже из ноздрей валит. Сколько сигарет перепортил! Только затянется — автобус. А забычковать на потом, так низко Петя не мог опуститься.

В тот памятный день произошел аналогичный случай — не успел раскурить сигарету, автобус припыхтел. Ё-мое и ваше! Петя начал затягиваться с частотой пулемета. Последний раз курнул, уже запрыгнув на нижнюю ступеньку отходящего транспорта. Затянулся, бросил за борт бычок, лязг закрывающейся двери совпал с матерным криком.

Было от чего матюгнуться. К уходящему с Петей автобусу подбежал парень в меховой кепке. Пытаясь ухватиться за поручень, он нетерпеливо раззявил рот, поторопить Петю: «Ну, ты! давай быстрее!» Не успело понукание вылететь из широко разинутого рта, в него, как в урну, упал бычок. Горящий.

— Ё-е-е! — зарычал парень вослед уходящему автобусу.

«Вот елки!» — не очень расстроился Петя и плюхнулся на заднее сиденье.

А парень, отплевываясь, побежал за автобусом.

Петя дремал, когда на следующей остановке влетел обожженный окурком.

— Ты! — схватил он Петю за грудки. — Козел старый!

И вышвырнул Петю из автобуса.

Петя упал на пышную даму.

— Наквасился с утра! На сладкое потянуло! — сбросила с себя инородное тело женщина.

— Сам он козел! — обиженно крикнул Петя.

Вдруг в его пятках произошел давно забытый взрыв, и Петя вихрем полетел за автобусом с мстительной мыслью: «Ну, держись, гад!»

Секунды не хватило до «держись». Двери захлопнулись перед Петиным носом.

«Надо бросать курить!» — подумал в хвост автобусу.

В пятках опять взорвалось. На этом перегоне дорога делала здоровенную петлю, метров в четыреста. Направленным взрывом Петю бросило напрямки. Промчавшись по линии птичьего полета, он ураганом ворвался в автобус на остановке. Обидчик в меховой кепке сидел на его месте. Петя схватил наглеца в охапку и выкинул за борт.

— Это тебе за козла! — крикнул вослед летящему.

— Господи, что творится на белом свете?! — запричитала бабуля в клетчатом платке. — Людей из-за местов выбрасывают под колеса!

«Нечего было ему хлеборезку разевать и козлом обзываться», — подумал в ответ Петя.

Задняя площадка начала пустеть, все запротискивались от Пети вперед. Вдруг ему еще места понадобятся?

— Эт че, скоро пассажиров из-за местов резать начнут? — громко поинтересовалась бабуля.

— Билет-то будете брать? — спросила кондукторша.

— Сколько раз брать?! — гневно ответил Петя.

— Ты че, милая, — обратилась к кондукторше бабуля, — захотела под колесом побывать?

Петя отвернулся к окну и возмутился увиденным:

— Че это на Карла Маркса повернули?

— Во! — обрадовано сказала бабулька. — Человека выбросил! Теперь автобус погонит в свою малину!

— Всю жизнь «семерка» на вокзал ходит! — с вызовом ответила кондукторша.

— Как «семерка»?! — подскочил Петя. — Я ведь на шестьдесят третьем… А кого тогда?..

— Сейчас остальных будет в окна разбрасывать! — объявила бабуля. — Надевай парашюты!

«Завязывать надо с куревом! — выскочил Петя на следующей остановке. — Бабским узлом завязывать, а то ведь оторвут голову ни за понюх табаку…