Елена обернулась.

– Я видела странный сон про тебя… Будь осторожна!

Мама отвернулась, но в следующий момент взяла себя в руки и сказала своим обычным строгим тоном:

– У меня трудная операция. Мне пора.

И Маша, исполненная смутных недобрых предчувствий, вернулась в кухню. Как всегда в таких случаях, она остановилась у фотографии Романа, пропавшего без вести старшего брата. Всю жизнь он был самым родным для нее человеком, ему она поверяла все тайны, с ним делилась всеми бедами, которые Ромка нередко мог решить в одно мгновение. Но теперь ей оставалось лишь с грустью смотреть на фотографию в рамке – и считать дни, прожитые без брата.

Но что это? Рядом с фото на полочке лежали мамин мобильник и талисман. Да, именно талисман. Дело в том, что, сколько Маша себя помнила, ее мама не расставалась с круглой блестящей вещицей, напоминавшей колесико. По словам мамы, эта вещица досталась ей в юности при каких-то мистических обстоятельствах, о которых мама не желала говорить. Но всякий раз в сложные моменты она брала талисман в руки. Вот и сегодня утром, припомнилось Маше, мама нервно теребила его в руках. Нет, что-то все же случилось.

Стоп! Да ведь мама говорила о предстоящей операции! Мама, лучший хирург в клинике, еще ни разу в жизни не пошла на операцию без своего талисмана, а теперь он остался дома…

Маша долго не раздумывала. Быстренько собравшись, она сунула забытые мамой вещи в карман и отправилась к ней в клинику.

В своем кабинете мамы не оказалось. Девушка шла по больничному коридору, удивительно пустынному в такое время, и искала, кого бы спросить. И тут ей навстречу вышел человек в белом хирургическом костюме. Вообще-то Маша знала практически всех маминых сотрудников, но этот приятный на вид доктор со светло-русыми волосами и коротко стриженной бородкой был ей явно не знаком. Лицо его было встревоженным.

– Извините, – обратилась к нему Маша. – Я ищу доктора Аверину, а в кабинете ее нет…

– А вы кто? – повернулся к ней доктор.

– Ее дочь, – пояснила девушка. – Это срочно, понимаете… Она забыла телефон и…

Она осеклась под его пристальным взглядом. Он не торопился с ответом, вместо этого смотрел на нее внимательно и с некоторым удивлением, будто увидел какого-то неизвестного науке зверя.

– Что? Почему вы так смотрите?

– Извините, – добродушно улыбнулся доктор. – Надо выспаться после ночной смены, а то уже людей пугаю!

– Маша, ты что здесь делаешь?

– Инга Олеговна! – обрадовалась та, увидев знакомую медсестру. – Вы маму не видели?

– Не знаю, может, она на «летучке» у главного…

Странный доктор повернулся и пошел прочь по коридору. Маша невольно проводила его глазами. Было в нем действительно что-то… не то. Вот почти как в Яне. С виду обычный человек, но это только на первый взгляд.

– Маша! – окликнула медсестра. – Ты меня слышишь?

– А? Что?

– Мама твоя, говорю, просто герой! Мужчину ночью сбили какие-то уроды и уехали, а она сюда доставила. Без нее, может, и не выжил бы!

У Маши оборвалось сердце, она тут же вспомнила свой сон. Мама резко жмет на тормоза, темная фигура перед машиной падает… Мама в ужасе выхватывает телефон…

И тут из-за угла вышла мама:

– Маша? Ты откуда здесь?

– Ты забыла! – девушка сунула ей в руку талисман. – Как же ты без него на операции? И мобильник вот…

Елена опустила оба предмета в карман и спросила строго:

– Как я понимаю, в школу ты сегодня не пошла?

– Но мам…

– Спасибо. Тебе пора на уроки.

– Мам, подожди! А что это за мужчина, которого ты ночью спасла? Что там произошло?

Елена, уже повернувшаяся, чтобы уйти, вздрогнула и резко остановилась.

– На уроки! – тихо и гневно велела она дочери. – Ты меня слышишь?!

Что было делать? Маша кивнула, тяжело вздохнула и поплелась на выход. Похоже, ее вопрос попал в цель – но чем она могла помочь?

Елена шла по направлению к кабинету заведующей, и сердце ее сжималось от страха. Только поистине железное самообладание и воля помогали женщине сохранять видимое спокойствие и хладнокровие – как, впрочем, и всегда. Никто и никогда не видел Елену Аверину на работе испуганной, взбешенной или задерганной. Только спокойствие, только хладнокровие, только трезвый рассудок. Хирургу иначе нельзя. А она по праву считалась лучшим хирургом больницы.

Вот только сегодня у нее был нешуточный повод нервничать…

С Ниной, заведующей, Елена столкнулась в дверях ее кабинета.

– Тебе повезло, – сдержанно сказала Нина, протянув Авериной папку с анализами и снимками. – Серьезных повреждений у него не обнаружено.

– Когда он очнется, я поговорю с ним, – облегченно вздохнула Елена и добавила смущенно: – Если бы не ты…

– Поговори-поговори, – жестко ответила Нина. – Лена, пойми, из-за тебя я пошла на должностное преступление! И если он напишет заявление в полицию…

– Не напишет, – голос Елены прозвучал не слишком уверенно. – И… ты очень выручила меня, Нина. Спасибо.

Нина была права. Елена так и не решилась признаться, что она сама сбила этого Мартина. Приехавшей бригаде «Скорой помощи», а также сотрудникам больницы, куда доставили пострадавшего, было объявлено, что Елена Аверина нашла его на дороге без сознания, кем-то сбитого. Правду знала только заведующая Нина, подруга Елены. Ну и, конечно, сам пострадавший.Если только его можно было назвать пострадавшим…

Мартин неподвижно лежал в одиночной палате под капельницей. Когда вошел доктор, встревоженная медсестра, дежурившая у постели, бросилась к нему:

– Не понимаю, как такое возможно! Никаких повреждений – а до сих пор без сознания.

Доктор подошел к постели. Это был тот самый человек с благообразным лицом и короткой светлой бородкой, повстречавшийся Маше в это утро.

– Миша, сам посмотри, – продолжала медсестра. – Поступил ночью, его сбила машина…

Но Михаил не слушал – он смотрел на пациента цепким буравящим взглядом и все больше хмурился. Пациент лежал неподвижно, и веки его ни разу не дрогнули.

Ни слова не сказав, врач круто развернулся и вышел, медсестра вышла за ним.И тогда Мартин открыл глаза, лениво потянулся и вырвал иглу капельницы из своей вены. Он довольно улыбался, а в его серых глазах на одно мгновение мелькнула зловещая чернота.

– В чем дело? Кто отменил капельницу? – возмутилась Елена Аверина, входя в палату. Мартин, вальяжно раскинувшийся на кровати, при виде ее ухмыльнулся. Он был обнажен до пояса, и только бинты на ребрах чуть прикрывали его красивый мускулистый торс.

– Там одна вода, – беззаботно ответил он. – Привет!

– Привет, – Елена позволила себе ответную улыбку, после чего снова приняла строгий вид. – Как вы себя чувствуете?

– Вроде жив.

– Вы попали под машину… – осторожно начала Аверина.

– Под твою? – ехидно заметил Мартин.

– Да… Простите… Но я правда не понимаю, как вы оказались посреди дороги…

– Прости-ите! – передрознил он. – Да ты меня чуть не убила! Ты была пьяная…

Елена не нашлась что ответить. А Мартин подвинулся на кровати и нагло предложил:

– Присядь.

И, видя замешательство женщины, повторил уже мягче:

– Да ладно, присядь. Бинт очень давит, помоги.

Немного поколебавшись, Елена все же присела на край кровати и осторожно взялась за бинты. Обнаженный торс Мартина смущал ее, настраивал не на ту волну.

– Вот здесь, – Мартин взял ее руки и прижал к своим ребрам.

– У вас ребра сломаны, – изумилась Елена, ощупав больное место. Она хотела высвободить руки, но нахальный пациент продолжал их удерживать. Елена вскочила, рывком освободила руки, бросила сердито:

– Скажу, чтобы вам сделали снимок.

После чего решительно направилась к двери.

– Подожди! – окликнул Мартин.

Аверина вопросительно повернула к нему голову.

– Я тебе нравлюсь, – ухмыльнулся негодяй. – Я знаю этот взгляд. Сначала ты отказываешь мне, потом сбиваешь своей машиной. Что дальше?

– Что за чушь вы несете?!