— Извините, уважаемый, — я дотронулся до его плеча, заставляя «клиента» подпрыгнуть от неожиданности. — Вы не поможете пройти к архиву Службы?

— А? Что?

— Да не нервничайте вы так, любезный, — успокаиваю я всполошившегося человека из Службы Социоэтики. — У меня к вам довольно важное дело. Вы же не хотите огорчить уважаемого нами Клайва Шепарда?

Ага. Глазами захлопал, пытаясь в экстренном темпе понять, какое дело до него Шепарду. Это имя, несомненно, известно всем и каждому из господ социоэтиков. Расчет тут был на естественную реакцию мелкой сошки. Подобный народ просто на инстинктивном уровне впитал в себя почтение как к начальству, так и к тем, кто выступает от их имени. В том и состоит одна из граней силы и одновременно слабости подобных бюрократических систем. Привычка… Именно она заставляет подчиняться и относиться с почтением к посланцам сверху. Ну и к тому же отсутствие в первые мгновения подозрительности к таким, как я.

— Но… почему именно здесь? У меня есть рабочее место, вы могли бы позвонить, предупредить.

— Далеко не всякий контакт надо проводить в официальной обстановке. Особенно там, где могут быть посторонние, — назидательным тоном высказал я эту довольно пошловатую сентенцию. — К тому же отдельный кабинет и вы… Сами должны понимать. Но нет ничего невозможного. Однако, давайте сядем к вам в машину, там и поговорим. Возражения есть?

— Нет, нет. Что вы!

Засуетился, замахал приглашающими жестами. Был бы хвост, он бы показал, как им вилять нужно. Классический расклад, когда усердие субъекта поднимается до невиданных высот в надежде на возвышение. И плюс ко всему он просто не врубался, что происходит обычный «развод лоха». Основательно забытый во Всемирной республике среди широких масс народонаселения прием воздействия. Отвыкли они в этом предсказуемом и «добропорядочном обществе» от столь наглых и циничных разводок снизу. Ну а те надувательства, что пускают в оборот власть имущие — это совсем иное. Хотя по сути никакой разницы.

— Клюнул! — Лио просто покатывалась со смеху. — Он ближайшие несколько минут будет считать тебя важной персоной. Ну и идиоты!

— Не так все просто. Быстро очухается. По крайней мере, может и прийти в себя. Как-никак не простой клерк, а работает в Службе Социоэтики.

— Так что с того? Там, подозреваю, этих клерков медный грош за десяток. Быстрее давай вешай ему ушат лапши на раскидистые уши, чтобы точно не опомнился или твое лицо не опознал.

А ведь верно. Мое лицо он опознать вполне в состоянии. Не зря его прогоняли по всем каналам. Многие газеты тоже не преминули воспользоваться возможностью опубликовать фото «кровавого маньяка». Так что додавим поскорее.

— Уважаемый, я надеюсь, что охрана на входе не слишком удивится, если вы вернетесь обратно в архив?

— Нет. Я вообще на часок, с самого утра, по поручению Дагласа Колби вышел, он сказал…

— Это неважно, — оборвал я его. — Вы должны будете доложить ему о проделанной работе, я понимаю. Он все там же обитает?

— Да. Третий этаж, комната триста пятнадцатая… Позвольте, а я вас где-то видел, совсем недавно, — в глазах лысого появился подозрительный огонек узнавания. — Но мы не разговаривали. А, по телевизору показывали, точно!

Промелькнувшая тень страха. Вспомнил… Что ж, это уже не страшно, я узнал все от него нужное. Последовал короткий рубящий удар ребром ладони по шее и незадачливый клерк обмяк прямо на водительском месте. Помереть не помрет, но пару часов без сознания проваляется.

— Свяжешь или радикально проблему свидетеля решать будешь? — милым голоском проворковала Пламенеющая.

— Много чести. Оставлю на память о себе знак, а заодно гардероб его придется на себя примерить. Ну, не весь, а часть, — уточнил я, почувствовал несказанное удивление Лио. — А как же иначе у меня получится пробраться в архив под личиной этого клоуна? Без магии, само собой.

— Получится ли?

— Очень высокие шансы. В случае с такими людьми как этот типчик все довольно просто. На них особо не смотрят, обращают внимание только на привычное яркое пятно. Ну, тут еще и лысая, как бильярдный шар, голова. Придется бриться, тут никуда не денешься. Лысая голова, привычные шмотки, к тому же темные очки крайне полезны будут. Проскочу за милую душу!

— Ну-ну… Ты еще в парикмахерской сейчас объявись, — сарказм в голове Пламенеющей был на очень уж высоком уровне. — Хлопот и нежелательного внимания может оказаться много, зато толку мало. Лучше кепку на голову одень, а волосы у тебя и так короткие, их видно не будет. Глянь на заднее сиденье, там тебя и дожидается кепка канареечного цвета.

А ведь Лио верно говорит. Не стоит усложнять то, что не требует поиска нестандартных решений. Курточка попугайской расцветки, кепка, темные очки и… хватит. Не велика сложность проскочить мимо ленивой охраны, которая давно уже выполняет чисто символическую функцию. Кому он вообще нужен, этот Франсуа Морель? Имя, как оно и полагается, я узнал из конфискованного документа работника Службы Социоэтики. Как и ожидалось, он был простым клерком. Таких там не просто много, а очень много. Заодно с документами ко мне в карман перекочевали и деньги. Немного, всего пара сотен, остальное было на кредитке. Но и это было что-то, а я не привык разбрасываться ресурсами в этом изменившемся мире.

Пора идти в гости. Или я таки да забыл некую мелочь? Точно, запамятовал оставить «визитную карточку». Нож сам собой скользнул в руку. Крестообразный росчерк на лбу Франсуа подарил тому вечную память о моей персоне. Да, именно вечную, пожизненную… Я чувствовал, что несерьезный вроде бы порез останется с ним навсегда, как его не своди и не пытайся замаскировать.

— Да, Крест, теперь этот символ часть тебя. Он как печать, будет оставаться там, где ты пожелаешь. Законы мистицизма, от них не спрячешься, их не изменишь.

— А у тебя, красавица, есть такой знак?

— Он не статичен. Огонь не терпит стабильной формы, он стремится к большему и изменчиво-хаотическому виду. Ты видел. И еще увидишь.

Тьфу ты, опять заковыристая философия по мою душу. Что ж, такая уж дорога, которая стелется под ногами. Сам на нее ступил, теперь грешно жаловаться на трудности. Путь выбран не для тебя, а тобой. Только сила и воля способны заставить сделать следующий шаг против ветра безразличия и течений предопределенности.

Я вышел из машины, оставляя за собой еще один маленький след. След, который сам по себе не значил ничего. Однако, будучи вплетенным в бесконечную череду событий, становился их звеном. Смерть, страх, опасения, изменение судеб и жизней людей — все это выстраивалось в невидимую цепь, связывающую меня и мир вокруг узами причин и следствий. Знающий следствие обязан докопаться до причины. Ощутив причину, ты должен просчитать возможные следствия. Только тогда удастся стать не щепкой, кружащейся в водовороте человеческих судеб, а скользить под вязкой поверхностью вод жизни, словно рыба в родной стихии.

Мир изменчив, и люди меняются вместе с этим миром, подстраиваясь под его бредовые контуры. И своими изменениями загоняют себя в тупик предопределенности. Они думают, что умение почуять грядущее изменение и держать нос по ветру — самое главное и гарантирующее им безопасность и спокойствие. Что ж, в чем-то они правы. Так и вправду легко выжить, если на тебя не обратят внимание сильные мира сего. Те, кто держат в своих руках власть над смертью и жизнью.

Вот только быть вечной марионеткой, жить в ожидании момента… Того мига, когда руки, держащие мир на невидимых управляющих нитях, решат поразвлечься за твой счет. За счет твоей жизни. Это мазохизм высшей, кристально чистой категории. Или ничего не знать, сбросить разум, как змея шкуру или рак панцирь? Забраться в ритм примитивных желаний и убогих представлений, добровольно лишить себя большей части мыслей? Легкий путь. Путь, что ведет в никуда, в ничто.

Нет уж, благодарю и посылаю вас с такими предложениями в пешее порнографическое путешествие. Предпочитаю сам быть хозяином своих мыслей, чувств. Сам строить свою судьбу.