— Слышь, позови чудище, — похоже, хриплый, каркающий голос принадлежит старшому.

Нет, не главарю — тот бы не стал просить, просто приказал, а этот сомневается в силе своих слов, а значит и полномочий.

— Сам его позови, — огрызается разбойник, но по шелесту опавших листьев под ногами ясно, что послушался.

А пиктоли до него и дела нет. Все принюхивается, почти вплотную приблизившись к нам. Сирин в страхе закатывает очи. Жармю руку в кулак сжал (мне его правую руку немного видно, левую нет, потому как он сзади вообще-то лежит). А с Эфиана пот градом течет. Но он держится, только зубы сцепил, да глаза зажмурил.

— Эй, ты, чудище придурошное, пошли уже. Чего там застрял? — недовольно проворчал разбойник, а в самой глубине слышится страх.

Верный страх: кто знает, чего ожидать от обезумевшего пиктоли? Вот и разбойники не знают. Даже я не могу предсказать его действий, я — пиктоли.

А безумцу и дела нет до разбойников. Он все принюхивается, не желая верить глазам, пытаясь хоть что-то рассмотреть — того и гляди, на нас в канаву свалится. Но и эльф не зря столько сил тратит: лоб покрылся испариной, зубы стиснуты до боли, ресницы трепещут крыльями бабочки, но он не сдается, не позволяет себе ослабить заклинание.

— Эй-эй! Чудище! Оглохло? — разбойник решился все же приблизиться и даже коснуться пиктоли.

Только палкой. И это было ошибкой: рыкнув, почти мгновенно развернувшись, пиктоли кинулся на разбойника. Тот даже и охнуть не успел. Это конечно глупо, и все от страха, но я рада, что мне не видны они. Но слышно же! Крики, ругань, хрипы, рык — все смешалось в единый клубок.

— Да не стойте! Дройдель кидайте! — разнесся над поляной зычный крик главаря.

Долго же он не вмешивался. Но постойте… Дройдель? И резкая горечь соли на языке — золото…

Папа настойчиво уговаривает братца засесть за старинные манускрипты, в буквальном смысле выцарапанные у кого-то из родственников. В случае папа это означает монотонное нудение одного слова: «Читай!» и больше ничего, какие бы фразы не летели в ответ. Да только Сарга минул одиннадцатый год, и он считает себя жуть как взрослым. А ведь с утра умчался с деревенскими мальчишками строить из старых досок шалаш: приставят к заброшенному сараю, где кусты разрослись, да травой закидают. Трава еще молодая, зеленая-зеленая, вот только назавтра она совсем пожухнет, никакой красоты в шалаше не останется и все на виду окажется. Да и шалаш ли это?

Убежал братец, книгу бросил. Толстую. С медными заклепками. И пусть на столе лежит: стоя не дотянешься, но вот если взобраться на стул, а потом на нем встать… От усердия высунув язык, с трудом переворачиваю книгу. Ой, какая красота… На обложке столько всего интересного. По центру рыцарь на коне, да только в нем нет никакого интереса — что я, рыцарей не видела? А вот вокруг — самый настоящий лес! Поверху плывут медные облака, а в них парит огромный орел: перышко к перышку, важный взгляд, грозный клюв — господин небес, не меньше. Внизу слева, среди елей и сосен притаился лис: большой, пушистый, хитрый — хозяин лесов, ей-ей. В правом нижнем углу, меж камней замерла змея: широкие кольца, большая голова, страшные глаза — царица змей. А еще в небесах среди облаков притаилась ласточка. В кустах за лисом заяц спрятался. У хвоста змеи ящерка замерла. И лебедь летит. А там медведь. И жук… Сколько же их? Всех не перечесть! Никогда не видела такого чуда. Ну, я ведь чудес вообще почти не видела…

Вот интересно, если такое только на обложке, то что ж внутри книги? С трудом открываю — тяжело, да и большая она. На самом первом листе нечто непонятное: то ли меч, то ли лук, то ли кинжал, а может все вместе да еще многое другое — не сильна я в оружии, это Сарга все о нем знает. Ну, не все, конечно, но для мальчишки очень даже много. Листаю, листаю, листаю — картинок все нет и нет. Да, я умею читать — по признанию папа великолепно. Я бы не стала верить его словам, но пастырь Никим тоже соглашается, важно кивая головой. Просто когда в книге есть картинки, читать интереснее: похожа ли картина на героев книги или просто так нарисована?

— Дройдель… — взгляд цепляется за незнакомое и странное слово.

Дройдель… Слово, как орех, перекатывается во рту. Что это — дройдель?

— Дройдель — метательное оружие, напоминающее штопор: длинное тонкое лезвие с двухсторонней заточкой искривлено в спираль с почти незаметным крючком на конце. В «полете» начинает вращение, в результате чего, попадая в тело, штопором вкручивается в мышцы и кости. Извлечь дройдель без повреждений раненого практически невозможно: выкрутить в обратную сторону спираль если и удастся, двухстороннее лезвие слишком много поранит, а вырвать можно только с «мясом». Создателями дройделя вероятно являются жители королевства Мьюландия, технология изготовления утеряна вместе со сгинувшим народом. Предположительно, дройдели использовались для убиения дракона. Однако известны малые дройдели — размером со стандартный метательный дротик, срединные дройдели — размер колеблется от кинжала до одноручного меча, и большие дройдели — размером с заряд баллисты или гарпун для левиафанов. Именно по большим дройделям и определили, что первоначально оружие было создано против драконов. Механика полета непонятна, однако при броске, дройдель обязательно начинает вращение, останавливаясь, только глубоко впиваясь в тело.

Так это книга об оружии! А Сарга ее читать не хочет. Вот глупый!

— Не скучаешь? — чужой голос врывается в тишину библиотеки.

Дядя Савьен… Не такой уж и дядя, скорее дедушка — дядей он моему папа приходится, но все почему-то зовут его именно дядя Савьен.

— Почему я должна скучать? — я, правда, не понимаю.

— Ну… Здесь не с кем играть, — пытается объяснить дядя Савьен.

— Здесь есть книги, — пожимаю плечами: вроде взрослый, а не понимает.

— Значит, читаешь книги? — продолжает расспросы дядя.

— Читаю, — важно киваю головой.

— И эту читаешь? — он недоверчиво показывает на книгу, что лежит передо мной.

— Конечно. Не все понимаю, — вынуждена признаться, — но интересно-о-о!

— Да? — дядя Савьен явно озадачен. — Тебе это интересно?

— Угум. Вот тут про дройдель написано, что он летит и… вращается. Разве такое может быть?

— Может, может, — улыбается дядя. — Это все равно, что птица: она не должна летать по всем законам, но она не знает о них и спокойно летает. Так и дройдель: летит и вращается, хотя такое не слишком возможно…

Помнится, тогда мне хотелось самой увидеть дройдель, взять его в руки. Но потом… Потом были новые книги, новые интересные вещи. А вот пришлось столкнуться.

Крики только росли, набирая громкость и боль: кто-то, кому приказали, кинул дройдель, и теперь пиктоли… Был ли это рев? И да, и нет — знала бы иное слово, говорящее о чем-то большем, сильном, то сказала бы. Самое страшное — я чувствовала отголосок его боли. А еще соль на языке.

Казалось, это никогда не закончится. Но вот голоса стали стихать — разбойники покидали поляну. И пиктоли уходил с ними. Хотя скорее уж его утащили, быть может, даже на цепи.

Еще немного, и тишина опустилась на поляну. Звенящая, щемящая, испуганная. И оттого еще более страшная, нежели до их прихода. Хоть и трудно эльфу держать заклятье, но покинуть столь гостеприимную канаву он не спешит. А нам и вылезти, пока Эфиан не выберется, не получится. Вот так дружненько все и лежим.

Уханье совы стало полной неожиданностью. В голове завертелись мысли, то разбегаясь, то сталкиваясь, одним словом саму себя не понимаю: если есть сова, то уже вечер, но как вечер, если совсем недавно было утро, или это мы так долго от разбойников прятались, а может сове не спиться. Тем не менее, уханье совы послужило тем самым сигналом, который заставил нас выбраться из канавы. Признаться честно, вид был еще тот: Эфиана трясет как былинку, Сирин обвисла в глубоком обмороке на руках Жармю, сам Жармю подозрительно зеленой расцветки стал. Что уж обо мне говорить: видимо, выглядела я соответствующим образом — после таких событий-то!