— Нет, нет, послушайте, мне не нужны платья! Надобна куртка, да штаны…
Своими словами, похоже, я обидела Лафтена до глубины души. Насупив брови, мастер позвал помощника, приказал помочь покупательнице, то бишь мне, и удалился прочь. Помощник, точнее помощница оказалась смышленой девицей, сразу же поинтересовалась моим мнением. Выяснив, что нужна походная одежда, вытащила из нагрудного кармана обширного фартука, напомнившего мне чем-то балахон Заяна, длинную тесьму с узелками и принялась измерять мою скромную особу.
Процесс замера был недолгим, но девица Штила была на редкость… гм, разговорчива, потому мне успели выдать почем нынче фельшнепские ткани, листигский бархат и шелк, местный батист и прочее. А еще — цены на рынке торгаши взвинчивают сверх всякой меры, из-за чего в гильдии огородников опять скандал, в трактире, что на Главной площади разбавляют водой не только пиво, но и щи, а комнату снимать лучше у Тванери на улице толмачей. Последнее особо ценно.
Штила, не медля, притащила темно-зеленые штаны то ли из бархата, то ли из сукна. По ее словам ткань не растягивается и в осенние холода, которые вот-вот нагрянут, согреет. По ее же совету взяла черную куртку со шнуровкой на рукавах — на мои вопли «Их же завязывать замучаешься!», она возражала «Один раз, потом только подтягивать. Зато удобно — в жару распустил, и прохладно!» Что ж, мне это предстоит проверить, ведь сколько уйдет времени на дорогу не знаю. Штила уговорила взять и парочку батистовых камиз, помимо уже отложенных двух льняных рубах — мда, приличная покупка получается не только по деньгам, но и по количеству.
Девушка поглядывала частенько на мое кольцо, но ничего не говорила. Только на прощание, уложив все покупки в настоящую суму, а не то, что у меня было, когда советовала за обувью сходить к Макре-сапожнику, как бы невзначай бросила:
— От или за?
Я покачала головой.
— Домой…
Штила недоверчиво хмыкнула, похоже, для себя она решила, что я спешу за возлюбленным. Угу, не надейтесь, домой я еду, домой!
Не задержавшись у Макры — без лишних споров купила черные высокие сапоги на шнуровке (что-то меня потянуло на нее), поспешила на улицу толмачей в заведение Тванери. На город опустился вечер, причудливо расцветивший улицы, дома. В воздухе витали запахи жареной картошки да темного пива (эх, папа его предпочитал всем другим сортам, но по какой причине знать не знаю). В ответ в животе громко заурчало, даже не намекая, а прямо говоря, мол, пора бы и честь знать, в смысле поесть. Да, в суме имеется мясо и хлеб, но не садиться же посреди улицы?!
На мое счастье искомая улица нашлась с третьей попытки, а трактир Тванери так вообще с первой. Ароматы южной кухни окутали с порога, поманив к ближайшему столу. За стойкой наблюдался грозный смуглый мужчина с пышными усами в красной рубахе, подпоясанной на диво белым фартуком. Возможно, сам владелец заведения.
Видимо, я слишком долго и внимательно разглядывала мужчину, поскольку, кивнув вертевшемуся рядом мальчугану, такому же смуглому и черноволосому, он направился к моему столику. Ик, что же будет теперь?
— Вечера доброго, — голос у мужчины был низким, густым, с едва заметным акцентом.
Южанин, определенно. Только в южных провинциях Фелитии разговор принято начинать с пожелания добра. Сама я, конечно, не видела, но папа описывал южан именно такими.
— И вам доброго, — как можно вежливее я кивнула в ответ: надо было переодеться у Лафтена, а то мой нынешний наряд не внушает доверия.
— Решили скоротать вечер или ищете чего? — спокойным, уверенным голосом продолжал мужчина.
— Не ищу, вернее… Комнату хочу снять на пару ночей.
— Комнату? Смотря какую…
— Небольшую, но… с замком хорошим и ванной!
Мужчина заливисто рассмеялся.
— Что, давно путешествуем? — отсмеявшись, все также спокойно поинтересовался он.
— Давно, — с тяжким вздохом согласилась я.
— Что ж, будет комната, но не с ванной, а с бадьей большой, — кивнул собеседник. — Только почему сюда обратиться решила?
— Посоветовали, — честно созналась. — Да и… пахнет вкусно.
Мой ответ вызвал новый взрыв смеха.
— Ох, ты ж дэвушка… Но правда твоя — вкусная здесь еда, и не только на запах. Слово Тванери! Заказывать что будешь?
Значит я права — это сам хозяин. Так, что там папа говорил о кухне южан? Вроде бы хвалил мясо жаренное — свинину и телятину вперемешку — на шпажках, кажется ражничи и яичница с чем-то… вроде бы гювеч с рисом. Быстренько, пока не забыла, я перечислила блюда, чем вызвала одобрение со стороны Тванери.
— Запивать возьми лучше компот с грушами и малиной. Хозяйка моя мастерица на них, — посоветовал Тванери и вернулся за стойку.
Что ж, большая часть планов выполнена. Осталось купить карту, определиться как быстрее и лучше добраться домой и… все.
Заказанная еда была выше всяческих похвал. Да, не домашняя, но все равно вкусно. Комнатой Тванери тоже не обидел: на втором этаже, окном во двор, а не на улицу, с нормальной постелью, а не соломенными тюфяками, и действительно большой бадьей, полной воды. Причем бадья имела хитрое устройство, ну прямо как у нас дома: в одну трубу вода наливалась, в другую, закрытую плотной пробкой, выливалась. Хорошо-то как! После стольких дней тряски и ночлегов в повозке, а последний раз так вообще на земле, кровать показалась раем. Странно, почему-то во время скитаний с Фларимоном лежанки не казались неудобными, я их вообще не очень замечала. Ну, что с меня взять, влюбленная…
Утро встретило нежными солнечными лучами: не жаркими — все-таки конец лета, но яркими, радостными, задорными. Жаль, что день таким не был. Едва большой городской колокол пробил девять раз (удобная, между прочим, традиция — всегда знаешь который час), как небо затянули тучи, и нет-нет да срывалась мелкая морось, прямо-таки по-осеннему холодная. Благо в полноценный дождь она так и не переросла. Побегать мне пришлось немало, но купленные намедни сапоги полностью оправдали свою цену: не натирали, не жали, ногам не было жарко, сплошная красота и удобство.
Переодевшись с утречка в новые наряды, для этого они вообще-то и покупались, спустилась в столовый зал, поманивший дивным ароматом свежеиспеченного хлеба. Уже стоявший на посту Тванери по достоинству оценил мое превращение из бродяжки обычной в путешественницу-новичка. С южным жаром он похвалил мой выбор, меня саму и моих родителей. Вот родители тут причем, я не поняла, но, наверное, так положено. Посему спорить не стала.
Собравшись с духом, я направилась к Феклу, хотя по идее узнать желаемое могла скорее у Синоля. Но что-то, сама не знаю толком что, заставило топать к принципиальному старику, как его охарактеризовали монеты в лавке у Хамсина. А это практически через весь город пройти надо. Ладно, я и больше ходила. Как оказалось в последствии, принципиальность Фекла заключалась в его твердом нежелании связываться с краденым, о чем меня с порога предупредил его помощник, да и специальные амулеты (у папа тоже где-то парочка таких имелась), начинавшие верещать как поросята, едва в устах пришедшего звучала ложь. Я призналась, что нашла золото в лесу, ведь в принципе так и было. Я не солгала, ни в коей мере, просто не сказала всей правды. Но не обмен был главной целью. Получив без всяких прений и словоизлияний положенные монеты, которые уложила в кошель, купленный у того же Лафтена (Штила постаралась, и на плотном кожаном мешочке красовались вышитые… фиалки), я прямо спросила о кольце верности. Старик-меняла и прежде бросал взгляды на мою руку, точнее на палец с дубовым венком, а тут уж со специальным стеклом стал рассматривать. После тщательного осмотра он согласился, что это действительно кольцо верности. Мда, от поведанного далее мне стало плохо… Как оказалось, эти кольца были переняты у эльфов. Когда молодые венчаются, то говорят одну примечательную фразу, стоящую в конце положенного обряда: «Клянусь любить, почитать и беречь тебя, во все дни жизни». На самом деле, фраза должна звучать несколько иначе: во все дни жизни твоей или моей. Но слова показались каким-то влюбленным неподходящими — если «твоей», то получается, умрешь, и клятве моей конец, поскольку жизнь твоя закончилась, если «моей», то свою особу ценю больше, поскольку мерку веду по себе, а не по любимому. Вот и придумали просто «во все дни жизни». А чтобы подтвердить клятву перед Всевышним и людьми, надевали кольца в виде дубового венка. Именно это было перенято у эльфов — у них символом вечности считается дуб, и из дубовых листьев плетут свадебные венки. Впрочем, это все мелочи, так — история давно минувших дней. Кольца эти просто так не снимешь (а то я не знаю!): оно пребудет с тобой до тех пор, пока твой спутник жизни не предаст, не изменит тебе или не умрет. Вот тогда-то оно и упадет, разлетится, словно листья по осени опадают. В противном случае носить, не сносить!
