Знахарь… Бибиру… Хафела… письмо… мамочка, папочка… Слезы вновь покатились из глаз.
— Хватит! Довольно! Я не буду больше плакать! — голос звучал хрипло, сипло, срываясь даже на такой малости слов.
Нет уж, довольно слез! Хватит тут сырость разводить! Да, сказать легче, чем сделать. Но… Я девятнадцать лет жила, словно по течению речки плыла: не спорила, не шалила, куда вели, туда и шла. И если детство таким и должно быть, то сейчас…
Со скрипом, словно старая дверь, поднялась на ноги. Ох, как же больно! Мелькнуло предательское желание улечься в кровать, передохнуть, но тут же исчезло: уж если дала слово, надо его держать. Итак, что делать-то? Пока не знаю, но не оставаться тут точно. Значит, пора путешествовать. Наученная горьким опытом предыдущих скитаний, решила все разобрать до мелочей. Перво-наперво надо запастись бельем. Строгой проверке подвергся сундук в углу, служивший шкафом, пуфом и еще чем придется. Благодаря яркому свету луны, свечи зажигать не пришлось, правда, нужные вещи нашлись не с первого раза. Четыре смены белья… Неплохо, даже очень. Рубаха из холстины, да нечто, бывшее видимо юбкой — в пять моих обхватов, до пола и это не все еще прелести. Надеть не наденешь, но можно под суму приспособить — в чем-то же вещи нести надо.
Помучавшись с увязкой новоприобретенного имущества (и вовсе не краду его, беру лишь на время, хотя когда верну, не знаю), я не спешила радоваться: во-первых, в имеющемся платье далеко не уйдешь, во-вторых, обуви практически нет — это по дому в ступечах можно, а по земле, камням, да песку не выйдет, в-третьих, завтрак был давно, обед сама выкинула, на ужин не звали, а ведь еще в дорогу необходимо что-нибудь взять, и самое главное — мне же еще как-то выйти из комнаты надо! Замки повешены на славу, дверь пока крепкая — можно конечно смениться и тогда должно хватить сил, чтобы разбить дерево, но что-то подсказывало не спешить: вдруг кто под дверью сидит, наблюдателем поставленный, а тут я во всей красе. Не ждать же пока они сами меня выпустят?! Остается только окно.
Ух, я и забыла как тут высоко: комната была на верхнем этаже замка, окном выходившая на восток. Правда, под самым окном проходил небольшой выступ, точнее украшение в виде каменной кладки, опоясывающее весь замок. Страшно то как!.. Не удержусь на нем, ей-ей!
— Соберись, Эредет! Ты можешь! Все равно деваться некуда! — «подбодрила» я себя.
Ступечи были закинуты под кровать, узкая туника последовала туда же, юбка-сума надежно закреплена на спине. Что ж пора.
Легко сказать, а вот сделать… Чтобы удержаться на выступе, пришлось чуть смениться: на ногах и руках выпустить когти, чтоб цепляться удобней было. Шаг за шагом, уткнувшись носом в стены, поминутно останавливаясь и замирая от страха, что вот сейчас сорвусь или кто увидит (хотя желающих поглазеть на ночные красоты не наблюдалось), я двигалась в неизвестном направлении: но откуда ж мне знать, куда ползу, если никогда не осматривала стены замка в таком ракурсе и плохо представляю какие комнаты были по соседству. Поэтому, когда правая рука утонула в оконном проеме, я едва не сверзилась вниз — то-то бы Хафела обрадовалась. Ввалившись в окно, из последних сил сползла на пол (брр, пол холодный и, похоже, грязный), дрожа, прислонилась к стене. Мда, ненамного хватило меня. А ведь только начало пути.
Кое-как отдышавшись, принялась осматриваться, куда ж меня занесло, благо свет луны легко проникал в окно, заливая все серебристо-голубым светом. То ли кладовка, то ли чулан: какие-то тряпки да сундуки. Может сюда складировали все, что оставалось от предыдущих хозяев замка? Надо бы посмотреть, да только страшно: вдруг тут мыши или змеи водятся? Брр… боюсь я их: не знаю с чего, почему, да только аж мороз по коже пробегает, едва подумаю о них. Нет уж, хватит! Стоило ли тогда выбираться из комнаты, чтобы испугаться старых сундуков? Не стоило. Так что вперед на поиски.
Да… похоже, мое предположение о складировании вещей подтверждается: один сундук был доверху забит старыми шляпами, в основном барретами да шлыками, в другом нашлись обветшавшие плащи, в третьем вообще непонятные тряпки. И все же, мне повезло: были обнаружены каким-то чудом относительно сохранившиеся штаны (правда, длиной чуть ниже колен, да расширяющиеся к низу), не слишком рваная куртка с капюшоном, широкий пояс из переплетенных шнурков (в такой при желании и монеты спрятать можно) и, хвала Всевышнему, сапоги. Последние требовали отдельных слов: узкие, но не «нос корабля», на широком каблуке, до середины икры, достаточно стертые и сбитые, да на шнуровке — от самых пальцев и до бортов. Если не сильно присматриваться и привередничать, я стала обладательницей настоящего гардероба путешественника. Надевать все тут же на себя не стала, хотя ногам было холодно и неприятно: мало ли кто в этих вещах ходил и сколько пыли в них набилось, решила отложить сие действие на потом, когда из замка выберусь. Теперь можно было заняться следующим пунктом плана «исход из Ориенрога» — провизией.
Дверь кладовки (а может и чулана) была не заперта. Очутившись в коридоре, не сразу смогла сориентироваться — ну, с этим у меня всегда проблемы. В этой части замка я точно не была, да и не одна я — лунный свет, хвостом скользнувший за мной, высветил толстый покров пыли. Но это не повод бросать начатое. Помучавшись еще немного, решила направить стопы в том же направлении, что и раньше, то есть подальше от комнаты, ставшей моей темницей, благо это позволял узкий коридор.
Поплутав по шатким лестницам и низким переходам, выбралась… на галерею. А вот здесь я уже была, когда осматривала семейные портреты, отражавшие былое величие замка, в надежде разгадать тайну нежданного мужа. Стоило вспомнить о Фларимоне, как сердце отозвалось глухой болью. Да, я все еще в него влюблена, хотя после того, как он меня бросил, стоило бы вырвать эту слабость из сердца, словно сорную траву, затесавшуюся среди роз. Стоило бы, но не могу…
Нет, не буду думать об этом, не для того я мучилась, чтобы раскиснуть в самый неподходящий момент. То-то Хафела возрадуется, или разозлится — смотря, что со мной случится. Хм, а если самой устроить повод для яркого проявления чувств леди Килииентри? Умирать я больше не собиралась, возвращаться в комнату и подавно (второй раз путешествие по каменному выступу не переживу!), но вот пошалить… Будто лукавый махнул хвостом, и мне захотелось сделать что-нибудь этакое, дабы весь замок сначала в испуге замер, а потом встал на уши. И что же сделать? Взгляд торопливо скользил по портретам. Предки Килииентри с тревогой взирали на меня. Зря беспокоитесь: вас Хафела давно уж не замечает, иначе не позволила бы обрастать пылью, грязью, да прятаться по углам, куда не всякий слуга забредает. Ага! Точно! Вот и портрет самой тетушки. Полотно было писано с размахом: художник, ожидая хороших денег за работу — учитывая габариты изображаемой, поспешил широкими мазками отметить контуры лица и тела на большом холсте. Однако ж по каким-то причинам (то ли скупость Хафелы, то ли скудость доходов — что более вероятно в данном конкретном случае) оплата была обещана намного ниже ожидаемого, а посему полотно уменьшилось соответственно деньгам. Тем не менее, изменить написанное, значит тратить еще холст, краски, а главное личное время, нельзя. Посему лицо стало занимать почти все пространство картины, напоминая то ли шар, то ли головку сыра. А уж что касалось сходства с оригиналом… Несмотря на это, портрет был гордостью Хафелы, что лишний раз подтверждало его местоположение — в начале галереи на самом видном месте. За него то я и примусь.
Оглядевшись по сторонам в поисках подручных материалов, обнаружила лишь вазу с гребешками (вообще-то они страсть как воняли, но хозяйка замка любила эти цветы и чувствовала только их божественный аромат). Маловато, но и это подойдет. Вытащить толстые стебли и поломать их, чтоб сок потек — легче легкого. А уж вызеленить цветочным соком губы, нос и глаза, добавив яркости их обладательнице, точнее ее портрету, и того проще. Пара мазков по ушам, несколько штрихов на тройном подбородке (самая точно переданная деталь!), немного тонировки над верхней губой — и все готово. Осмотрев дело рук своих, пришла к выводу, что во мне пропадает талант великого художника. Все же это слишком просто: пришел, увидел, испугался. Надо бы чуть перепрятать портрет. Точно, повешу-ка я сюда портрет лорда Килииентри, почившего супруга тетушки Хафелы, а на его место обновленный потрет самой Хафелы. Так что сначала надо будет найти, потом уж увидеть и испугаться, а может и посмеяться, ну, одним словом — каждому в меру его способностей и мышления.
