Сейчас, по прошествии трех недель обида несколько притупилась, но не исчезла. Да и куда ей исчезать, если каждый день от зари до зари мне всеми способами напоминают о ней? Леди Хафела со свойственной ей страстью, вполне угадывавшейся еще по тем объятиям при встрече, принялась за мое воспитание. А все потому, что в первый же день меня угораздило попросить взамен серебряной ложки с золотым черенком деревянную. Какой вид оскорбленной невинности был и у леди Хафелы, и у советника Бибиру (тот самый тщедушный всадник на ослике во встречающей делегации), и у слуг, прислуживающих за столом, не передать. С тех самых пор из меня пытаются сделать настоящую даму, устраивая совершенно ненужные уроки этикета, геральдики и прочей чепухи, которую я знаю с самого детства. Переубеждать не стала, тем более что по какой-то причине окружающие решили, будто я не умею читать и писать. Мне это, откровенно говоря, на руку.
Однако предел терпения есть у каждого, и мой, похоже, на исходе. Вот и сбегаю я в окружающий замок парк, прячась в тени кленов, с наслаждением вдыхая аромат орехов, совершенно не желая выслушивать очередную нотацию из уст светоча добродетели (это она так считает!) — тетушки Хафелы. Причем я обязана обращаться к ней не как к тетушке, хотя того требует представление Фларимона, а только как к леди Хафеле — дамочка всеми своими значительными телесами гордится этим титулом, который по здравому размышлению и все той же геральдике, точнее сословной науке ей не принадлежит: лордом был ее муж — действительно кровный родственник Фларимона, хоть и дальний (я-то первое время ужасалась, что у муженька такая родственница, всерьез опасаясь за наследственность, но потом из разговоров слуг поняла, что это не так), а Хафела была дочерью местного селянина, достаточно богатого и пробивного, чтобы суметь выдать дочь замуж за рыцаря, да еще и за лорда.
А вот кто я? Мой папа — рыцарь. Получив замок в наследство, он стал лордом: рыцарь, владеющий землей, пусть даже малым пятачком, именуется лордом, никак иначе! Могут быть еще и лендлорды — это когда за особые заслуги перед Отечеством, король награждает рыцаря или лорда землей, причем титул лендлорда принадлежит только ему и не переходит на семью, исчезая вместе со смертью самого лендлорда. Таких на самом деле немного: то ли дело в скудости королевских угодий, то ли критерии оценки заслуг высоки… Моя маман, выйдя замуж за папа, стала леди. Как дети лорда, Сарга, я и близнецы именуемся господами, точнее Сарга и Тель — господа, сыновья лорда (длинно, не спорю, но так уж заведено), а мы с Тели — госпожи-леди. Титул лорда сразу не перейдет по наследству: мальчикам надо вначале стать рыцарями, только потом они могут быть лордами. Что же касается нас с сестрой… сословность умалчивает об этом. Я точно знаю, что Фларимон — рыцарь, но есть ли у него земля? Скорее всего, нет, иначе стал бы он меня везти в Ориенрог? К рыцарю обращаются «сэр», иногда, желая подчеркнуть степень уважения, «сэр рыцарь». А как обращаются к жене рыцаря, ну не «сэра» же?! Может показаться странным, что я до сих пор не знаю этого, хотя в замке должны ко мне обращаться соответственно. Все дело в том, что никто из домочадцев, кроме Хафелы и Бибиру, не знает о моем статусе: слугам меня представили, причем не официально, а через случайные сплетни и разговоры, как бедную родственницу, которую Фларимон нашел и вернул в лоно семьи, оставив на попечении многомудрой тетушки Хафелы. Все просто, дальше некуда… В близлежащие деревни, о существовании которых я узнала случайно (да, я предполагала, что около замка должны быть поселения, ведь раньше и сейчас люди селились поближе к ним, считая, что в случае войны или еще какого бедствия они смогут переждать до лучших времен под его защитой. Но, учитывая странности самого замка, однозначно утверждать не стоило!), когда на одной из воскресных месс во славу Всевышнего в маленькой часовне замка, сидящие позади меня служанки рассуждали о том, как хорош молодой пастырь из Оривиц, что в четырех лигах от Ориенрога. Один раз я даже осмелилась попросить разрешения побывать в деревне (разрешение просить пришлось, потому как слуги — одни с вежливыми улыбками, а некоторые и в наглую ухмыляясь — не пускали меня за порог), на что получила дикий визг в исполнении дуэта Хафела-Бибиру и полнейший запрет даже на подобные мысли. Больше я не подходила, но, не зная где именно находятся деревни, самовольно отправиться не могла. А сделать это надо было уже и не из простого любопытства: почти два месяца от меня нет вестей родителям. Даже представить боюсь, что может сделать маман в гневе и беспокойстве. Мне бы письмо отправить… Надеюсь, девочка-горничная, приставленная ко мне не столько для помощи, сколько для слежки, все же не заметила, как я упросила младшего поваренка снести на вестовой стан в Енере письмо.
Настойчивое урчание желудка вернуло к проблемам насущным. Почему проблемам? На взгляд леди Хафелы я слишком худенькая, маленькая и слабенькая, поэтому меня надо кормить только пищей, способствующей росту. Таковой была определена морковь… Морковь вареная, морковь жаренная, пюре из моркови, морковный крем к морковному соку!.. Брр… По-моему, я скоро сама стану похожей на морковь — такая же оранжевая и противная! И только благодаря изучению замка, мне удалось найти кухню, где сердобольные кухарки подкармливали меня хлебом (раньше-то я его и не ела…) и яблоками, ну или еще чем, что удавалось урвать из-под строгого надзора Бибиру, оттеснившего даже старшего повара по части моего питания. Пора сделать очередной набег, хотя для этого придется вернуться в замок и, возможно, вытерпеть очередную встречу с тетушкой Хафелой.
О, легка на помине:
— Где ты была?! — от ярости, но скорее от страха, что я могла сходить в деревню, мощные телеса леди Килииентри сотрясались словно желе.
Стандартная фраза при встрече! На ум сразу приходит детский стишок:
«— Где ты была сегодня, киска?
— У королевы, у эльфийской…»
Дурацкий стих, поскольку у эльфов нет ни королев, ни королей, только Повелители. А это намного, несоизмеримо больше. Кто такой король? Тот, кто за определенную плату (деньги, продукты, услуги) берет «плательщика» под свою защиту: опекает, управляет, наказывает — все в целях защиты, но согласно видению «защитника». Повелитель же тот, кому беспрекословно позволяют повелевать собой, своим умом, своей жизнью… Но я отвлеклась, а за время моих рассуждений Хафела ухватила меня за руку и потащила в малый зал, прозванный мной, правда только мысленно, классной комнатой — именно там проходили всяческие занятия. Что на этот раз? О, судя по испуганному лицу служанки-ключницы, чтение «Олефии». Я уже говорила, что пребывание в глубоком заблуждении относительно моей грамотности мне на руку? Так вот нечтение, если так можно сказать, — одно из этих преимуществ. «Олефия» — книга-наставление для невест и молодых жен: восемьсот пятьдесят листов текста о том, как должна вести себя жена.
— «О, супруг мой богоданный, желаешь что, мой господин?» — заголосила ключница, украдкой смахивая слезу — читаем книгу уж который день и все одно и то же: эта придурошная Олефия носится со своим мужем, как с писаной торбой, если не больше, исполняя любую его прихоть, даже ту, что он и высказать-то толком не сумел.
Леди Хафела слушала с таким одухотворенным лицом, что и не на каждой проповеди пастыря Вижа у нее бывает. Интересно, с лордом Килииентри она вела себя подобным образом? Что-то подсказывает мне — все было с точностью до наоборот: на единственной картине, висящей в самом дальнем углу семейной галереи (я и туда уже забиралась), лорд был изображен слабым, если не сказать хлипким мужичонкой с тонкой бородкой и жиденькими усами, волос на голове замечено не было. За какие же заслуги лорд Килииентри получил рыцарский титул? Спрашивать не стала, поскольку слугам это явно неинтересно, а леди Хафела такое еще наплетет, если не забьется в истерике.
Странно то, что при всех попытках повысить мое образование, ни разу не рассказывали о семье Фларимона, его родословной и прочем. Может, считают, я знаю? Хм, разуверять не спешу, опасаясь влипнуть в неприятности. Мне и так хватает проблем, особенно с неоднократными попытками Хафелы, а вместе с ней и верного Бибиру, снять с меня кольцо. Первое время честно предупреждала — оно не снимается. Меня не слушали, и я перестала говорить. Уж что только не пробовали: и маслом руку заливали, и ниткой пытались, и мыльным раствором, и… Без толку: кольцо, вертясь вокруг пальца, ни в какую не желает сниматься. Я уже даже привыкла, порой и не замечаю его вовсе, а вот тетушке оно словно глаза жжет!
