— Эге! Девонька! Где ты?
— Я здесь!.. — кричать в полный голос и балансировать на скользких бревнах рискованное занятие, но именно это я и делала.
Странно, змейка, тянувшая меня к центру настила, вдруг вильнула влево. Ничего себе: я же не цирковой акробат, чтобы скакать по бревнам! Того и гляди, провалюсь в болото. А кто меня доставать будет? Гудраш? Вряд ли: не слишком ценна я, чтобы из-за меня собой или еще кем рисковать. Леший? Его позвать надо — могу и не успеть. Больше некому…
Чудом избежав судьбы быть затянутой в болото, я почти упала, приземлившись на колени. А во рту, будто кусочек соли: маленький, но не тающий. Значит секстант где-то поблизости. Неподалеку послышались звуки, будто кто-то ускоренно продирается сквозь кусты. Наверное, Гудраш и сотоварищи. Давно пора. Порыскав по ближайшим зарослям ежевики, я почувствовала как змейка, обвив кисть руки, тянет меня вправо, туда, где алели ягоды курувинды. Странно, я и не заметила сие растение, вообще-то несвойственное лесу: обычно курувинда растет в горах, причем в складках пещер — не в тени, но и не на солнце. Говорят, там, где растет курувинда, смело можно искать рубиновые стеки. Но так говорят гномы, причем о курувинде в горах… А здесь на болоте? Как вообще сюда попал куст горного растения? Будто осколок магии, причем магии закрывающей творящего ее от остальных… Словно побочное явление, точнее противовес тому, что сделано… Эх, да что я знаю о магии? Практически ничего, многое интуитивно.
Размышляя о магии в целом, и о кустах курувинды в частности, я добрела до нужного, надеюсь, места и стала осторожно раздвигать тоненькие хрупкие ветви. Так и есть: в самой глубине что-то сверкает. Я потянула руку за сверкающим нечто. Подцепила кончиками пальцев предмет и осторожно потянула к себе. В поле зрения попала чья-то рука — испугаться не успела. Похоже, я нашла секстант, а Фларимон нашел меня…
Его фиалковые глаза будто искрились, красивое лицо было нахмурено. Что это с ним узнать не успела, да и его открытый рот так и остался открытым — у куста курувинды появились новые лица.
— Эредет, девонька… — начал было Гудраш, да так и застыл.
Наверное, со стороны все мы представляли занятную, если не сказать забавную картину: я — носом вниз и неким местом вверх, вцепилась в секстант (надеюсь, это все-таки он), как бедняк в случайно найденный медяк, Фларимон — примерно в такой же позе, да еще с открытым ртом, Лойрит — с жутко заинтересованной мордой и вытаращенными от удивления глазами (поверьте, такое тоже бывает!), Гудраш — с разведенными руками, слегка присев (будто перед любимой женой оправдывается: не пил, не ел, вообще не был!), Карика и Кёр — как два любопытных бельчонка выглядывают из-за плеч главаря, ну и прочие товарищи, толпящиеся позади. Вот только смеха ни у кого не было, даже улыбки. И главное — все молчат… Даже лес будто в удивлении застыл и ждет не дождется дальнейшего развития событий: дабы посмеяться или посочувствовать — зависит от тех самых дальнейших событий. Так бы нам и стоять до скончания веков, ну может и меньше, да только одна больно любопытная сорока решила рассмотреть все поближе, спрыгнула с макушки дуба прямо на… Кифога, приняв его, видимо, за сгнившее или ссохшееся дерево. Едва коготки птичьих лапок коснулись макушки разбойника, он мгновенно заорал, будто его кто заместо кабана резать собрался. Что тут началось! Сорока трещит, поскольку не может отцепиться от жиденьких волос Кифога, Кифог вновь и вновь воспроизводит свой коронный вопль, Лойрит истерически ржет, намертво запутавшись поводьями в кустах ежевики, которая плотным кольцом обступала курувинду, я уже визжу, поскольку чувствую, что соскальзываю в болото, Фларимон что-то кричит, пытаясь ухватить меня, но под руку все время попадается секстант, Гудраш ревет раненым зверем, что это ЕГО ЛЮБИМЫЙ секстант, доставшийся ему в наследство от отца, а тому от деда, тому от его отца и так далее до десятого колена, громкий мат из уст общего хора разбойников… бедлам полнейший.
Дальнейшие события проходили для меня как в дымке — оборотная сторона золотого дара, точнее моего призывания золота. Гудраш пришел в себя первым, привел в чувство Карику и Кёра и кинулся на меня, точнее на Фларимона, не давшего мне упасть в болото. Фларимон, опустивший мою персону на относительно сухой участок земли, меня поразил: не думала, что он настолько силен — трех мужиков раскидал за полминуты. Если бы не подоспевшие на помощь разбойники, его бы не скрутили. Лойрит не смог помочь хозяину все из-за запутавшихся поводьев — его десяток разбойников еле удержал. Похоже, что Гудраш решил умертвить Фларимона на месте, не разбираясь в деталях, а если не удастся приручить коня, то и Лойрита тоже. Надо было вмешаться, но боль скрутила меня, как селянка скручивает белье, чтобы отжать его. Нет, я не должна сдаваться… Надо встать… встать… хотя бы встать…
В висках бил молот: то размеренно, то вразнобой. Болела каждая жилка, каждый кусочек плоти… Но я встала!.. С трудом передвигая ноги, побрела к главарю, все еще сжимая в руках секстант. Меня заметили, пусть и не сразу. Гудраш едва успел обхватить меня, когда в двух шагах от него я стала падать.
— Не… надо… убивать… его… — каждое слово давалось мне с трудом: не хватало дыхания и сил шевелить губами.
— Эй, девонька… Чегой-то это с тобой? — Гудраш с испугом смотрел на мое обмякшее тело.
— Вот… сек… — я поняла, что не смогу выговорить слово и из последних сил протянула главарю его пропажу.
— Мой секстант, — обрадовался Гудраш, как ребенок.
К его чести, надо сказать, он не уронил меня, даже получив свою драгоценность назад.
— Не… ннадо… его… уби…вать… — снова повторила я.
— Его? Этого что ли? — кивнул на Фларимона главарь разбойников.
Мой кивок вполне можно было принять за нервное дергание, или вообще никак не воспринять.
— Что он тебе? — тихо спросил Гудраш, проявляя поистине ангельское терпение.
— Он… тот… спас… меня… — говорить я уже не могла, только шептать.
— Ты любишь его? — таким же шепотом спросил Гудраш, наверное, пристально всматриваясь в мои глаза, но видел только затылок — я без сил уткнулась в старый, давно потерявший изначальный шик кафтан.
— Да… — сил и дыхания хватило лишь на одно короткое слово.
— А он тебя? — продолжал допытываться Гудраш.
Любит, не любит — какая разница, главное, что он не должен умереть из-за моих переделок. Он вообще случайный попутчик на дороге моей Жизни. Я пыталась сказать все это разбойнику, но сил хватило на начало фразы, всего на первое слово. Однако и его было достаточно Гудрашу, чтобы принять решение: он коротко приказал отпустить Фларимона, но аккуратно связать его, дабы не убежал, распорядился, чтобы выпутали поводья коня и подвели к нему… Мне было уже не то чтобы все равно, просто плата за зов стала сниматься полностью, безо всяких скидок и поблажек: я слышала большинство разговоров, что-то даже видела, когда удавалось остановить мутный взор на чем-либо дольше одной секунды, но тело мне не подчинялось, оно вообще не хотело существовать. А чего я ожидала? Знала, чем придется расплачиваться: надеялась, сдав секстант с рук на руки, вновь попасть на облюбованную лежанку в Ельнике и отоспаться. Кто ж знал, что Фларимон окажется на Ставровой Гати как раз в тот же момент, что и я? Что и разбойники! Или он искал меня специально? Неужели он беспокоился обо мне? Обязательно спрошу, когда вернутся силы, если хватит смелости…
А Гудраш развил бурную деятельность: меня пытались усадить на коня, понимая, что в данный момент я не ходок, а нести на закорках лишнюю тяжесть желающих нет (Фларимон чего-то по этому поводу говорил, но разбойники его не слышали принципиально, а я физически), а так как сил у меня не наблюдалось, то я постоянно скатывалась с седла (и это при том, что Лойрит всячески старался меня удержать!), посему меня просто перекинули через седло, приглядывая, чтобы не сползала. По обрывкам доносившихся фраз поняла, что в Ельник мы не собираемся возвращаться, а направляемся в какой-то Дубовый Град. Ну, знаете ли… Ельник, на мой взгляд, ближе, чем какой-то город, да и опасно им с такими верноподданническими лицами, мной в полубессознательном состоянии и связанным Фларимоном соваться в город. Или я чего-то не знаю? Ладно, разберемся по ходу дела, все равно от меня в данный момент толку никакого…
