НЕБО НАД РОДИНОЙ (1943–1947) Посвящение Я с вами, Небо и Земля, вас никогда не брошу я. Пусть изменюсь, пусть растворюсь, но с вами вечен мой союз. Пусть я золой лежу в земле — мое тепло в ее тепле, и счастье частью мира быть мне никогда не разлюбить! Я в ливне жил, я каплей был, не мрак — я радугу любил. На брызгах граней дождевых я семицветный строил стих. В мельканье грозовой воды мои спектральные следы. Умру — вернусь игрою призм туда, где мир, сюда, где жизнь. И в синем небе Шар Земной опять со мной, всегда со мной, Явление первое Земля
Громады пара плывут по выси Земного Шара. Они повисли в дыму пожара — и вот их мысли. Облака — Меня война застала в море. — Я шло в Карпатское предгорье. — Я видело явленье ада у пригородов Ленинграда. — Я шло над Полюсом холодным. — Был подо мной тревожный Лондон. — А я прошло над пленной Прагой, вспухая пасмурною влагой. — Я увидало дым Варшавы! Как шрамы, улицы кровавы! — А я — Акрополя колонны, где шли немецкие колонны… — Я прикрывало дымный Мурман, бой кораблей на море бурном. — Я — Севастополь обагренный, над панорамой обороны… Низкие обрывки облаков Колкой проволоки ряд, ужас загнанной толпы, трупы после их тропы. И за группами солдат — перебитые мосты, деревянные кресты. Земля И гром орудий, и лом, и люди в недвижной груде. Облака Мы услыхали хрип народов, сирену паники кричащей. Там синий свет тревожных лестниц. И город в зареве багровом. И гибель мирных пароходов. И труп, на улице лежащий… Проломы крыш и мутный месяц под черноугольным покровом. Одно облако Из обожженных смертью гетто — их привезли с детьми и женами. Там небо низкое согрето ужасной сажей и золою. Там странного посевы цвета. Там пахнет дым костями жжеными. Там очертания скелетов под свежевспаханной землею. Земля Во мне — мильоны испепеленных, тел истребленных. Но кто в ответе за дело смерти на этом свете? Облака Он шел брезгливый и помятый. Солдат повернуты квадраты железных касок дробью крупной к его протянутой руке. Клеймо на этом человеке. Припухшие от власти веки. Натянутые губы трупа. Железный крест на сюртуке. Земля Да будет проклят орудий Круппа столетний грохот! Капля В туче капельной летела я, прозрачна и кругла. Я с дождем упасть хотела на сосну, но не смогла: слишком легкою была! Я с туманом опустилась и повисла на весу, как стемнело — превратилась в тельце сырости, в росу. Не нашла болотной ряски… На звезде солдатской каски ночевала я в лесу. Облака Нам ночь ракеты осветили, мы тоже видели бойца: как капли крупные катились с его бессонного лица, как перебитыми ногами он врылся в обожженный прах, в обломки и колючий камень, к своей судьбе теряя жалость. Бесчувственный к землетрясенью, свой автомат держа в руках, всю ночь держался он за землю, и за него земля держалась. 3емля Так он держался, так он сражался, мой сын любимый. Я есмь Россия, кровь оросила мои ложбины. Низкие обрывки облаков
Задеваем кровли изб, задуваем в ветки ив, серый ветер гонит вниз. По земле — свинцовый визг, нас качнул тяжелый взрыв, понеслись осколки ввысь… |
