3 Глава педагогическая с замиранием под ложечкой, посвящаемая учителям и карцеру Одесской 2-й гимназии им. Николая II. Грудой башен заморских снег, сверкая, лепится. Утренние заморозки, гололедица… Холод пальцы припекает, вот бы если варежки! Мимо Сени пробегают школьные товарищи. Закричали Митя с Колей: — Сенька, ты чего не в школе? — Я врачом в аптеку послан и вернусь оттуда поздно. — Раз, два, три, — Сенечка, не ври. Зажимайте живо рот! Пацана — за шиворот, влазь в класс! Подтолкнули валенками, посадили с маленькими. Бел мел. Подтянись! — За пюпитром латинист. Руки что жерновы. — Ну-ка, за латынь! — Скрыты брови черные пенсне золотым. Раз, два, три, — Сеня, повтори: «Dantebe, mater Rossia, iscus, essentia quassa, cicero, corpus, petit Isvesti, orator, tribuna, radionositis centra declaratii: Urbi et orbi, purpura parus namorae Respublica guetrus tremit». Бледен мальчик, обмер мальчик, в класс вступает математик: § 000. Шли четыре мужика, говорили про крупу, про покупку, про крупу да про подкрупку. У меня полпуда с граммом, у тебя кило и пуд, у Антипа пуд и гарнец, у Ивана четверик. Сколько было в метромерах всей крупы на четверых? Обмер Сеня, пьяный будто, стал решать и перепутал, и, издав военный крик, через кафедру — прыг! Прыгнул через падежи. — Да держи его, держи! — Тангенс, синус, плюс и минус, взял разбег — А + В…. Перепрыгнул Ваню и Рисование, Перепрыгнул Рафу и Географию, Перепрыгнул Саню и Чистописание! Надзиратель поднял вой, прибежал городовой, — в воду канул гимназист, невысок и неказист! Встал учитель на порог: — Повтори, лентяй, урок! Что мальчишке до урока? Перед ним легла дорога голуба и широка. Сахарные берега… 4 Глава сладостная,
посвященная деликатности, полному собранию сочинений Л. С. Когана и зубоврачебному креслу. Берег моря. Где я? Стоп! Вкусный, сладкий запах сдоб… Изменили мне силенки, устаю, устаю! В поле сахарной соломки я стою. Я ж не сладкого искал… Сколько сахара-песка, что за розовая ваза! Ах, как пенится у скал Море Клюквенного Кваса. Золотятся пески — самый лучший бисквит! Горный тянется хребет — чистый, радужный шербет! А в долине, вдали, но отсюда недалек — разноцветный городок в бонбоньерке залег. Белосахарных палат расцветают купола. — Заходи, стар и млад, хочешь, кушай мармелад, хочешь, губы шеколадь, наряжайся в маки, — хорошо щеголять в серебряной бумаге! Посмотри на домик тот, это — торт. Ну, а это фортепьяно сделано из марципана. Гуляют ангелочки — на плечах кулечки, в обертках, как шейхи, раковые шейки. Прямо, прямо нет спасенья! От соблазна плачет Сеня. Ах, он бы съел ну хотя бы монпансье. Посредине города, неширок и короток, домик из печеньица, а оттуда голосок, словно ананасный сок: — Мое вам почтеньице! В райские кущи заходите, скушайте абрикоску, сливку, вишневую наливку. Не стесняйтесь, заходите!.. Сеня, слюни вытерши, видит: Главный Кондитер с Главною Кондитершей. Сколько, сколько сладостей! Где ж это кончается? У Сенечки от слабости все в глазах качается. Время клонится к восьми. И весь мир просит Сеню: — Слушай, скушай этих яств новизну! Ну, возьми! — Не возьму… А мальчиковы пятки вязнут, вязнут в патоке. Па-атока тяну-чая, ги-бель неми-нучая, тя-анутся сладкие ли-ип-кие нити… — На помощь, на помощь, спасите, вытяните! Тону! Тону! — А хитрая Кондитерша смеется: — Да нну? Вот уже рубашка в патоке подмокла. Но что это? Откуда это мчится подмога Кем это выслано соленое и кислое? Армия столобая — мчится соль столовая, а за нею мчится перец и горчица… Как ударила соль в сахарную антресоль! Как повылетел хрен — шоколады дали крен! А горчица горячится: — Эх! Не грех — бей в мускатный орех! Кондитерша кубарем, блещет нижним бельем. Ну-ка, уксус откупорим, обольем, обольем! Налетают, налетают стаи перца на туман, тают, тают, тают, тают шоколадные дома… И сахарная жижица льется и движется. |
