– Более точное время установить сложно, – запинаясь, добавил Робинсон. – Во всяком случае, Болтона задушили после полуночи, но до трех часов утра.

– Довольно большой промежуток, – проворчал коронер, покосясь на растерянного врача. – Других ран на теле не было?

– Нет. В этом легко убедиться, осмотрев труп.

После допроса медика вызвали вдову Энн. Рыдая, старая прачка простонала, что у ее Сида не имелось врагов, потому что он был хорошим юношей. Она также пересказала свой сон, однако в оккультизм коронер не верил, хотя все присутствующие в зале с интересом слушали женщину. В конце вдова спросила, как же ей теперь жить, когда ее мальчик покинул этот мир. Коронер, естественно, не нашелся, что ответить, и отпустил ее.

Потом пригласили Сэмюэля Квасса, владельца «Приюта моряка». Трактирщик оказался рыжеволосым детиной с ярко-рыжими усами и внешне напоминал матроса. Стоило дознавателю задать пару вопросов, как выяснилось, что в прошлом Квасс действительно бороздил моря. Отвечал он грубо, но честно и, несмотря на недобрую репутацию его заведения, не походил на дельца-разбойника. Он изложил те же факты, которыми пестрели газеты. В ту ночь, кроме него самого, в гостинице находились его жена и ребенок, а также служащие. По его словам, Болтон лег спать непоздно, заявив, что рано утром уедет в Гартли. Поселившись в трактире, молодой человек заплатил целый фунт, чтобы утром ящик перевезли через реку, погрузили на телегу и отправили профессору. Поскольку утром Болтона в номере не оказалось, Квасс четко выполнил его просьбу. Он также заверил следствие, что понятия не имел о содержимом багажа своего постояльца.

– А что, по-вашему, было в том ящике? – быстро поинтересовался коронер.

– Одежда и всякие заграничные подарки, – с прохладцей в голосе произнес трактирщик.

– Это вам сказал господин Болтон?

– Он мне ничего не говорил, – насупился моряк, – но много болтал о Мальте, а я это место знаю. В свое время мне пришлось побывать в тех краях.

– А он намекал на то, зачем путешествовал на Мальту?

– Ни единым словом не обмолвился.

– Он не жаловался на своих врагов или недоброжелателей?

– Боже упаси.

– Вам не показалось, что Болтон чего-то или кого-то боится?

– Нет, – упорно твердил Сэмюэль Квасс. – Молодой человек выглядел как довольный жизнью. Я даже не поверил, что его убили и запаковали в ящик, пока сам не увидел тело и не убедился.

Коронер задавал еще немало вопросов, как и инспектор Дэйт, но все попытки выведать что-то новое у трактирщика не увенчались успехом. Он не юлил, отвечал коротко и прямо, а если и врал, то делал это очень умело. В итоге коронер отпустил его. Последней вызвали Элизу Флай.

Эта девушка, работавшая в трактире горничной, похоже, была самой важной свидетельницей, поскольку изложила некоторые детали, до сих пор не известные ни ее хозяину, ни репортерам, ни полиции. Когда ее спросили, почему раньше она молчала, Элиза сказала, что ждала, пока за помощь следствию назначат вознаграждение, однако этого не последовало, и теперь она готова сообщить все, что знает по данному делу. Ее показания и впрямь представляли ценность.

Так, мисс Флай поведала, что Болтон действительно ушел спать часов в восемь. Он удалился в свой номер на первом этаже. Эта комната, как и отмечено в плане, имеет одно окно, из которого виден берег реки. В девять или чуть позже свидетельница отправилась на свидание со своим женихом. В темноте она заметила, что окно номера Сиднея распахнуто и что он разговаривает с какой-то старухой в платке. Элиза не разглядела лица этой женщины и не определила ее рост, поскольку та слушала Болтона, наклонившись к окну. Свидетельница не обратила особого внимания на детали, так как торопилась к своему возлюбленному. А когда примерно через час, около десяти, она вернулась, окно было закрыто, свет не горел. Горничная решила, что постоялец лег спать.

– Тогда я ничего такого не подумала, – закончила свой рассказ Элиза. – Лишь после того, как разнеслась весть об убийстве, я поняла, что это важно.

– У вас все? – уточнил следователь.

– Да, сэр, – честно призналась девушка. – Я изложила вам все, что произошло в ту ночь. А на следующее утро… – Тут она запнулась на полуслове.

– Ну же, что случилось наутро?

– Дело в том, что господин Болтон запер дверь. Я точно знаю это, потому что накануне, сразу после восьми, пошла в его номер застелить кровать. Дверь была заперта, и он, услышав, как я дергаю ручку, сказал, что уже лег. Но это неправда, ведь после девяти я своими глазами видела, как он беседует с женщиной через окно.

– Прежде вы называли ее старухой, – уточнил коронер, сверившись со своими записями. – Так сколько ей лет?

– Не могу утверждать, – искренне ответила свидетельница, – вероятно, та женщина не так уж стара.

– Почему же вы решили, что она пожилая?

– Из-за одежды, – объяснила девушка. – Она была в темном платье, на голове – темный платок. Но лица я не разглядела, так что не знаю, старая она или молодая. Я даже толком не разобрала, полная она или худая, высокая или низкорослая. Ночь выдалась очень темной.

Следователь сверился с планом помещений.

– На подоконнике комнаты стоит газовая лампа, – строго произнес он. – Разве в ее свете вам трудно было рассмотреть лицо женщины?

– Да, сэр, но только на мгновение. Я не обратила внимания на ее внешность. Если бы я знала, что нашего постояльца убьют, я бы детально разглядела ту даму.

– Вы сообщили, что дверь в номер была заперта…

– Вечером ее неожиданно заперли, а на следующее утро она уже была открыта. Я сначала постучала, но никто не отозвался. Поскольку пробило одиннадцать, я рассудила, что джентльмен слишком долго спит, и нажала на ручку. Дверь отворилась, но занавески на окне были плотно задернуты.

– Все это весьма правдоподобно, – заметил коронер. – Господин Болтон, поговорив с женщиной, закрыл окно и задвинул шторы. А дверь он отпер, когда утром покидал трактир…

– Прошу прощения, сэр, но ведь общеизвестно, что утром он никуда не уходил, а его тело заколотили в ящик.

Коронер едва не хлопнул себя по лбу из-за глупой ошибки, которую допустил. На лицах присутствующих замелькали ироничные улыбки, особенно у инспектора Дэйта.

– Тогда, значит, убийца вышел через дверь, – тихо проговорил он.

– Но каким образом?! – воскликнула Элиза Флай. – Я встала в шесть. И черный, и парадный ходы были заперты. А после шести я занималась уборкой, да и хозяин с хозяйкой сновали туда-сюда. Как убийца исчез из здания незамеченным?

– Похоже, вы слишком увлеклись домашними делами и не видели ничего вокруг.

– Нет, если бы где-то в комнатах прятался незнакомец, мы бы, без всякого сомнения, спохватились.

На этом допрос свидетелей завершился. Опять вызвали вдову Энн, чтобы Элиза Флай взглянула на нее и попыталась определить, не с ней ли поздно вечером общался покойный Болтон. Но девушка не опознала вдову, вдобавок нашлись другие свидетели, которые подтвердили, что в это время Энн сидела дома и пила джин. Кроме того, прямой связи между таинственной женщиной, с которой говорил Сидней, и убийством не прослеживалось. Никто из обитателей «Приюта моряка» не слышал никаких подозрительных звуков, а ведь, как справедливо заметил коронер, заколотить ящик без стука невозможно. Пытаясь пролить свет на это загадочное преступление, следователь задал еще кучу вопросов присутствующим, и в итоге присяжные вынесли вердикт о том, что убийство Болтона совершил неизвестный или группа неизвестных. Единственный важный результат заключался в опознании шнура, которым задушили несчастного юношу. Этим шнуром подвязывали шторы в трактире, где в ту злосчастную ночь остановился Болтон.

– Да уж, – пробормотал Хоуп, когда заседание окончилось. – Выходит, подозревать можно любого или никого? Что же нам теперь делать?

– Я сообщу вам это, после того как встречусь с Рендомом, – отрезал профессор.

На следующий день после окончания предварительного следствия Сиднея Болтона похоронили на кладбище Гартли. Из-за того, что он был убит, и из-за шумихи, которую подняли вокруг этого дела репортеры, на похороны собралось множество людей. Когда гроб опускали в могилу, наступила мертвая тишина. А потом, как и ожидалось, люди принялись обсуждать все, о чем говорилось на дознании. Большинство сошлось во мнении, что, учитывая показания, присяжные вынесли единственно возможный вердикт, однако многие доказывали, что допросить следовало и капитана «Ныряльщика» Харви. Если у убитого были враги, очень вероятно, что он говорил о них с капитаном во время долгого плавания. Правда, по мнению свидетелей, включая мать погибшего, у молодого Болтона не имелось никаких недоброжелателей. Тогда зачем беспокоить капитана?