Так или иначе, и убийца, и мумия исчезли, словно сквозь землю провалились. Одна еженедельная газета, стремясь перещеголять конкурентов с их литературными конкурсами, пообещала целый дом и три фунта в неделю до конца жизни любому, кто раскроет эту тайну. Однако никто так и не выиграл приз, хотя за него боролись тысячи частных детективов, профессионалов и любителей.

Разумеется, Арчибальд Хоуп сожалел о безвременной смерти Болтона, которого знал как вежливого и неглупого человека. Но его раздражало то, что утрата мумии как бы аннулировала долг профессора, а следовательно, и его обещание. Сам ученый негодовал по поводу одновременной потери и помощника, и экспоната. Он готов был назначить награду за поимку злодея и возвращение мумии, вот только одна незадача – у него не имелось средств. Он намекнул Арчи, что за информацию о преступнике следовало бы предложить вознаграждение, но молодой человек при поддержке Люси наотрез отказался выбрасывать дополнительные деньги на эту авантюру. Браддок очень болезненно воспринял отказ, и теперь Хоуп совершенно уверился в том, что, как только появится Рендом, профессор отречется от своего слова и постарается выдать Люси за сэра Фрэнка, если тот согласится выделить деньги за сведения об убийце. Отлично зная отчима своей невесты, Арчибальд не сомневался, что тот достаточно упрям, чтобы не отступать, пока ему не вернут мумию. Что же до убийства Сиднея Болтона, оно беспокоило египтолога гораздо меньше, чем потеря раритета.

Тем временем миссис Болтон настояла на том, чтобы тело сына перенесли к ней, и Браддок с одобрения инспектора Дэйта охотно согласился, поскольку не желал, чтобы труп находился под его крышей. Покойника переместили в скромное жилище вдовы Энн, где его и осмотрели полицейские. Следователи, занятые этим делом, собрались в зале гостиницы для военнослужащих форта, как раз напротив дома Болтонов. Поблизости толпилось множество людей, желавших узнать вердикт присяжных, и деревушка Гартли впервые за все время своего существования прославилась настолько, что люди были готовы провести в ней отпуск.

Коронер, пожилой доктор со скверным характером, раздражительный из-за нереализованных амбиций, открыл заседание краткой речью, в которой обрисовал основные детали преступления, рассуждая так же безапелляционно, как и газетчики. Всем присяжным раздали план трактира «Приют моряка», и коронер заострил их внимание на том, что номер убитого располагался на первом этаже. Единственное окно в этой комнате выходило на реку.

– Как видите, господа, – продолжал коронер, – убийце не составляло особого труда покинуть гостиницу со своим трофеем. Ему требовалось только открыть окно где-то в середине ночи, когда на улице никого не было, и протянуть мумию своему сообщнику. Столь же вероятно, что у реки преступников ожидала лодка, позволившая им бесшумно и бесследно скрыться вместе с мумией.

Инспектор Дэйт, высокий стройный мужчина с гранитным подбородком и строгим взором, указал коронеру на тот факт, что ничто не свидетельствует о наличии сообщника.

– Не исключено, что все произошло именно так, – чеканя слог, объявил Дэйт. – Но мы не готовы доказать вашу правоту, ибо нет никаких подтверждений вашей версии.

– Ну а как еще такое возможно? – огрызнулся коронер. – Вы тратите время, придираясь к моим словам. Если у вас есть свидетели, дайте им слово.

– Нет свидетелей, которые вывели бы нас на след убийцы, – холодно парировал инспектор Дэйт, не обращая внимания на враждебный тон коронера. – Преступник исчез, и никто не знает, как его зовут, чем он занимается и по какой причине расправился с Болтоном.

– Причина простая. Он хотел заполучить мумию.

– А зачем она ему? – едко спросил инспектор.

– Именно это и надо выяснить.

– Совершенно верно, сэр, а также то, зачем убийца задушил мистера Болтона.

– Еще раз повторяю, причина – в мумии. Что нам неизвестно – так это то, зачем она злодею. Кстати, господин инспектор, мы пока что не знаем даже пол убийцы. Вдруг это женщина?

Профессор Браддок, стоявший неподалеку от дверей зала, где проходило заседание, в раздражении рванулся вперед, чтобы возразить.

– Нет никаких улик, заставляющих предположить, что убийца – женщина! – выкрикнул он.

– Вам пока никто не давал слова, – нахмурился коронер. – И было бы неплохо, если б инспектор Дэйт представил следствию хоть одного свидетеля.

Дэйт смерил коронера уничижительным взглядом. Они давно враждовали, и со стороны казалось, будто профессор готов ввязаться в их ссору. Но инспектор, не желая обеспечивать газетчиков материалом для скандальных публикаций, проглотил колкости соперника и, быстро завершив доклад, вызвал свидетелем Джулиана Браддока. Египтолог заговорил со слащавой улыбкой на пухлом розовом лице, однако тон его был пропитан желчью. Он заявил, что ему непонятна вся эта суета вокруг Болтона, когда мумия все еще не найдена. Однако, поскольку поимка преступника означала возвращение драгоценного перуанского раритета, ученый обуздал свой гнев и ответил на вопросы коронера со всей возможной любезностью.

Впрочем, Браддоку почти нечего было рассказывать. Он сообщил лишь, что увидел в газете объявление о продаже мумии в зеленых пеленах, – ее продавали на Мальте – и послал своего помощника, чтобы тот купил реликвию и привез ее в Англию. Болтон выполнил поручение, а события, последовавшие за его возвращением в порт, благодаря прессе стали известны всей стране.

– Нельзя такого допускать, – в заключение проворчал профессор.

– Что вы имеете в виду? – вскинул голову коронер.

– То, – передразнил его египтолог, – что столь широкое освещение инцидента позволит злодею избежать наказания.

– Вы уверены, что это злодей, а не злодейка? – упорствовал дознаватель.

– Чушь! Бред! Что вы городите? Женщина не способна украсть мою мумию! За каким дьяволом, спрашивается, женщине нужна мумия?

– Держитесь корректнее, профессор.

– Тогда не несите околесицу, доктор! – окончательно вышел из себя Браддок, и они с коронером, выпучив глаза, уставились друг на друга.

Мгновение или два царила полная тишина, а потом следователь снова начал задавать вопросы, немного сменив тему.

– У убитого были враги?

– Нет, сэр, Болтон не был ни достаточно известным, ни особо богатым, ни слишком умным, чтобы настроить против себя какого-нибудь влиятельного человека. Он был всего-навсего прилежным молодым юношей, который честно трудился под моим руководством. Его мать – местная прачка, раньше он носил в наш дом белье. Заметив, что он неглуп и стремится выбиться в люди, я нанял его как ассистента и обучил своей работе.

– То есть археологии?

– Ну не стирке же! Не задавайте глупых вопросов.

– Прекратите грубить! – прорычал коронер, багровея. – У вас есть версии, кто хотел заполучить вашу мумию?

– Осмелюсь заметить, что множество ученых, занимающихся теми же проблемами археологии, что и я, мечтают иметь мумию инков. – Тут профессор озвучил длинный список известных имен.

– Ерунда, – пробурчал коронер. – Достойные люди вроде тех, кого вы здесь упоминаете, не станут убивать, пусть даже ради уникального экспоната.

– Я и не обвиняю никого из них, – парировал Браддок. – Это вы спросили, кто мог пожелать присвоить мумию, а я вам ответил.

На это коронеру и в самом деле нечего было возразить, и он вновь сменил тему:

– Под бинтами мумии могли оказаться драгоценности, которые привлекли бы грабителя?

– А мне, черт возьми, откуда знать?! – взорвался ученый. – Я не разворачивал эту мумию и даже не видел ее! Любые драгоценности обычно скрыты под пеленами. Насколько мне известно, их никто не снимал.

– Меня интересует лично ваше мнение.

– Нет у меня никакого мнения! Я велел Болтону привезти раритет, и все. Он обязался собственноручно доставить ценный груз мне домой, но не сделал этого. Почему – мне неведомо.

Когда профессор, все еще кипя, ушел, слово предоставили молодому врачу, первым осмотревшему труп Сиднея. Доктор Робинсон утверждал, что несчастный умер вследствие удушения красным шнуром от штор, и, судя по состоянию тела, смерть наступила приблизительно за двенадцать часов до того, как Джулиан Браддок вскрыл ящик. Труп обнаружили в три часа пополудни в четверг, значит, убийство совершилось между двумя и тремя часами ночи.