После похорон юноши журналисты еще какое-то время писали об этом преступлении и намекали, что ключ к разгадке почти найден и что полиция рано или поздно схватит убийцу, но вся эта трескотня ни к чему не привела. Шли дни, и постепенно люди стали терять интерес к случившемуся. Газете, предлагавшей награду за поимку злодея, пришлось свернуть кампанию после гневного письма из правительства. А потом начался очередной кризис на Дальнем Востоке, и публика причислила убийство Болтона к длинному списку нераскрытых преступлений. Даже детективы Скотланд-Ярда сдались, решив, что тайна смерти Болтона, судя по всему, останется таковой вплоть до Судного дня.

Жители деревни долго не успокаивались, ведь Сидней был одним из них; вдова Энн не переставала скорбеть о своем убитом мальчике. К тому же она лишилась той маленькой суммы, что сын регулярно выделял ей из своего жалованья, и местные сквайры и офицеры форта, заботясь о старушке, буквально завалили ее заказами. К концу недели Энн неплохо заработала и в разговоре с соседом призналась, что нет худа без добра и что мертвый Сид помогает ей еще больше, чем живой. Но даже в Гартли обыватели постепенно устали гадать, кто убил Болтона. Ничего удивительного: люди забывают и о более важных событиях. Даже если бы в один прекрасный день на небе вместо желтого солнца появилось синее, дней через девять все привыкли бы к этому – такова человеческая натура.

Браддок, однако, не забыл о своем драгоценном экспонате и постоянно обдумывал, как заманить в ловушку убийцу своего помощника. Не то чтобы профессор мечтал о торжестве правосудия, но ведь если преступника схватят, то, быть может, удастся вернуть мумию. Знакомым египтолог заявил, что твердо намерен получить назад свое сокровище. Он отправился в трактир «Приют моряка» и долго задавал владельцу и его служащим каверзные вопросы, пытаясь добиться тех ответов, которые ему были необходимы. Квасс вздохнул с облегчением, когда назойливый ученый наконец-то оставил его в покое.

– Жизнь слишком коротка, чтобы так нервничать по пустякам, – проворчал трактирщик, провожая гостя.

Отношения Арчи и Люси не изменились, и Браддок, вроде бы, не собирался отказываться от своего слова. Но Хоуп, хоть и доверял своей невесте, волновался, ибо его нищий дядя не нашел лучшего способа распорядиться заемными деньгами, как вложить их в акции африканских рудников, что грозило съесть последние остатки его средств. Молодой человек боялся, что дядя опять попытается занять у него денег, вынудив снова отложить брак. Правда, опасения не оправдались: акции принесли выгоду, дядя заработал денег, которые, впрочем, немедленно пустил еще на какую-то авантюру. Но пока влюбленных никто не тревожил, и они наслаждались спокойными счастливыми деньками.

Через две недели, словно гром среди ясного неба, появился капитан Харви и объявил, что хочет видеть Джулиана Браддока. Капитан был высоким и худым, даже тощим, как монах после поста. Он носил усы и бородку, напоминавшую козлиную. Говорил он с американским акцентом, в грубой манере, которая сильно раздражала и без того вспыльчивого профессора. Их встреча состоялась в «музее», и сразу стало ясно, что эти люди не поладят: оба были злыми, упрямыми и не скрывали взаимной неприязни.

– Зачем вы ко мне пожаловали? – раздраженно спросил египтолог, поскольку его оторвали от любимой работы – папируса, который он пытался расшифровать с помощью Какаду.

– Нам надо обсудить с вами один пустяк, – небрежно ответил Харви.

– Я занят. Выйдите, – довольно грубо заявил ему ученый.

Моряк взял стул, сел, вытянув ноги, и достал черную сигару, всем своим видом давая понять, что никуда уходить не собирается.

– Если бы мы, профессор, встретились с вами в Штатах, я объяснил бы вам, что бывает за такие слова. Но и здесь, поверьте, мне совершенно не нужно ваше разрешение, – добавил Харви и закурил.

– Вы – капитан «Ныряльщика»? – уточнил Браддок.

– Был им, но теперь управляю другим судном, превосходным парусником, который способен обогнать любую посудину того же класса. Скоро я на три месяца ухожу в южные моря. Если хотите, могу забрать вашего канака и отвезти его домой.

Капитан посмотрел в сторону Какаду, который по привычке сидел на корточках, полируя эмалированную флягу из какой-то древней могилы.

– Мне пока требуется его помощь, благодарю покорно, – натянуто произнес профессор. – Что до вас, сэр, то Болтон целиком оплатил свой проезд и перевоз груза, поэтому нам с вами абсолютно не о чем говорить.

– Есть о чем, еще как есть, – спокойно продолжал моряк, глядя на ученого так, словно тот – дождевой червяк. – Владельцы судна получили свой куш, мне же не досталось ни гроша. Нет, сэр! Вот я и зашел в ваш порт поинтересоваться, не перепадет ли и мне доллар-другой за беспокойство?

– У меня нет ваших американских долларов, чтобы подать вам милостыню.

– Ха! И кто здесь просит милостыню, лысый мешок с желе?

Браддок побагровел от ярости:

– Если вы и дальше станете изъясняться со мной в таком тоне, я прикажу выкинуть вас из дома, а потом вызову полицию.

– Выкинете? Кто, вы?

– Да, я, – встал на цыпочки египтолог, готовый броситься на незваного гостя, словно боевой петух.

– Даже не смешно, – пробормотал Харви, удивляясь запалу этого человечка. – Ладно, проф, а как насчет мумии?

– Мумии? Моей зеленой мумии? Вы что-то знаете о ней? – Ученый мигом заглотил наживку, брошенную опытным рыболовом.

– Представьте себе. Сколько вы готовы выложить за этого сушеного мертвяка?

– Ах так! – вытянулся в струнку Браддок. Он задыхался, лицо его сделалось красным, как помидор, а голос от гнева сел, превратившись в куриный писк. – Так я и думал!

– И что же такое вы думали? – с усмешкой поинтересовался капитан.

– Так я и думал, что это вы украли мою мумию! Да, вы, и не смейте отрицать! А мой помощник оказался настолько глуп, что разболтал вам, насколько ценна эта вещь. И вы удавили беднягу, чтобы заграбастать мою собственность.

– Эй, потише, потише, – осадил его американец, встревоженный этим обвинением. – Вспомните: на дознании установили, что и окно номера, и двери гостиницы были заперты. Как бы я туда попал? И потом, если бы я решил прикончить парня, то пристрелил бы его, а не удавил. Удавка – оружие желтобрюхих с Востока.

Браддок присел на ближайший стул и вытер пот с лица. Профессор помнил, что говорили на дознании, и отлично понимал, что капитан Харви невиновен.

– С другой стороны, – продолжал моряк, жуя кончик сигары, – если бы я хотел заполучить этот старый труп, то просто выкинул бы Болтона за борт и свалил все на несчастный случай в плохую погоду. Я мог ограбить парня на борту своего корабля и не дожидаться, пока ваш помощник поселится в трактире. Нет, сэр, Х. Х. не такой дурак.

– Хэ-хэ? Что такое хэ-хэ?

– Не что, а кто. Это я – Джордж Хирам Харви, гражданин США, житель Нантакета. Вы станете говорить по делу, или нужно вначале снять с вас скальп?

– Это у вас не получится, – хихикнул Браддок, проведя рукой по лысеющей голове. – Итак, что вам угодно?

– Назовите цену, и я найду ваш зеленый труп.

– Вы же собираетесь в южные моря?

– Через три месяца отправимся за жемчугом. Времени на поиски полно, а вот есть ли у вас на это деньги?

– Вы кого-то подозреваете?

– Нет, но мне не верится в эту басню про окошко.

– Что вы имеете в виду? – напрягся ученый.

– А то, – растягивая слова, продолжал янки. – Я перемолвился с той девчушкой и выяснил, что на дознании она кое-что утаила.

– Элиза Флай? Вы считаете, что она соврала?

– Не совсем. Окошко и вправду заперли, но только после того, как тип, отправивший вашего помощника на небеса, ушел.

– По-вашему, окно было заперто снаружи? – вскинул брови Браддок и, когда Харви кивнул, воскликнул: – Немыслимо!

– Вы в этом уверены? Хотите, поспорим? Тот парень, который устроил весь этот цирк, вовсе не дурак. Он пропустил через задвижку леску и вытянул ее в щель. Когда он вылез, то дернул за леску, и задвижка сама встала на место. Да только вот лесочку-то эту он бросил под окошком, а я ее нашел и подобрал. Я попробовал повторить этот трюк, и у меня все получилось точь-в-точь.