Уошен прибыла одной из последних. По настоянию Капитана она руководила командой по уборке, которая осталась, чтобы устранить все следы пребывания помощников в жилище пиявок. Эта мера предосторожности требовала напряженного труда. А некоторые из ее людей восприняли задание как оскорбление. «Мы не уборщики», — ворчали они. На что Уошен отвечала: «Верно. Профессионалы закончили бы все неделю назад».

Диу входил в ее отряд, и в отличие от некоторых новичок работал изо всех сил, чтобы заслужить доверие. Вероятно, он думал, что после выполнения этой миссии Уошен сделают Старшим Помощником и она будет покровительствовать ему. И Уошен не видела в этих расчетах ничего невозможного — пока работа выполнялась и успехи следовали за успехами, каждый имел право рассчитывать на награду.

Только два небольших пассажирских электрокара могли преодолеть длинный путь к базовому лагерю. Уошен решила, что Диу составит ей подходящую компанию. Он вознаградил ее за это историей своей жизни, включая и то, как он попал в ряды помощников капитана.

— После нескольких тысяч лет, проведенных в качестве богатого пассажира, я осознал, что мне скучно. — Он произнес это, словно слова исповеди, но весело. — Но вы, помощники, никогда не выглядели скучающими. Недовольными — да. И обычно встревоженными. Но именно это и привлекало меня в вас. Люди ожидают этого, и помощники капитана не могут выглядеть иначе — они постоянно заняты важными делами.

Уошен вынуждена была признать, что это был необычный путь в элиту корабля.

В конце туннеля их транспорт остановился у первого пустого причала. Последний километр Диу и Уошен прошли пешком и внезапно оказались на обзорной платформе. Стараясь держаться вместе, они заглянули через край.

Слегка окрашенный герметичный пузырь отделял их от нескольких сотен километров безвоздушного, но живого пространства. В этом вакууме бурлили силовые поля, создавая заграждение из прочных, устойчивых опор. Опоры эти выглядели как сверкающий бело-голубой свет, который лился отовсюду, заполняя камеру. Казалось, свет ни на секунду не ослабевает. Даже защитный пузырь не спасал от ослепительного сияния. Оно было безжалостным. Глазам пришлось адаптироваться к нему — этот физиологический процесс занял несколько корабельных дней, — и даже после этого никто так и не привык к бесконечному дню.

Даже в своих спальнях, закрыв окна и спрятав голову под колпаком, помощники Капитана ощущали это сияние, которое проникало в их плоть и, казалось, щекотало их кости.

Стены камеры были укутаны толстым слоем серовато-белого гиперволокна, и одна из стен стала их потолком, она окружала их со всех сторон и исчезала под Мозгом.

— Мозг, — прошептала зачарованная Уошен.

На небольшом клочке мира, видном внизу, помощник различила дюжину действующих вулканов и широкое пузырящееся озеро расплавленного железа. Более холодные потоки кипящей воды текли в многоцветные, усеянные минералами озера. Над ними водяные тучи собирались в могучие грозовые фронты. Там, где земля не взрывалась непрерывно, тянулись зазубренные черные горы, лишенные тени, и черным цветом планета была обязана не только почве, состоящей из железа. Буйная растительность цвета сажи грелась в свете бесконечного дня. И с растительностью им повезло. Насколько могли судить помощники Капитана, леса действовали как мощные фильтры, очищавшие атмосферу. В таком кондиционированном воздухе люди могли дышать, возможно даже без неприятных последствий.

— Я хочу спуститься туда, — призналась Уошен.

— Это займет некоторое время, — предупредил ее Диу, указывая куда-то за ее плечо.

Наверху, над ними, спальни и мастерские свисали с потолка из гиперволокна, крыши их служили основаниями для других построек. Чуть дальше, у края пузыря, помощники собирали серебристо-белый цилиндр. В законченном виде он должен был служить мостом, ведущим на Мозг. Другого пути вниз не существовало. Стабилизирующие поля уничтожали транспортные средства, и по многим причинам их незащищенные электронные «мозги» мгновенно подвергались коррозии и погибали. Чтобы справиться с этой задачей, их лучший инженер, Ааслин, сконструировал шахту, защищенную слоями гиперволокна, внутренняя часть ее была покрыта керамическим материалом и сверхтекучей жидкостью. Теоретически в атмосфере Мозга опасности не существовало, но на всякий случай были заготовлены несколько сотен бессмертных свиней и бабуинов в метках; они ожидали того момента, когда предположения можно будет проверить.

Уошен размышляла о бабуинах и о сроках.

Знакомый голос прервал ее раздумья:

— Каковы ваши впечатления, дорогие мои?

Позади них стояла Миоцен. В форме она выглядела еще более внушительной, еще более холодной. Но Уошен заставила себя изобразить самую приветливую улыбку, поприветствовала руководителя миссии, затем добавила:

— Я удивлена. Я не ожидала, что здесь так красиво.

— Правда? — На остром, как лезвие ножа, лице появилась усмешка. — Здесь на самом деле красиво, Диу?

— Это какая-то спартанская красота, — ответил Диу.

— Ничего не могу сказать. Я лишена эстетического чувства. — Старший Помощник Капитана улыбнулась, глядя вдаль. — Скажите мне вот что. Если этот мир окажется безопасным и прекрасным, как вы думаете, сколько заплатят наши пассажиры за право посетить его?

— Если здесь будет немного опасно, — осмелилась предположить Уошен, — они заплатят больше.

Улыбка Миоцен застыла, стала жесткой.

— А если нас ждет там смерть, то нам, возможно, придется снова разрушить туннель. Разумеется, предварительно мы благополучно выберемся наверх.

— Разумеется, — эхом отозвались помощники Капитана.

Диу улыбался всем лицом и, если бы это было возможно, улыбался бы всем телом.

К слою гиперволокна лепились зеркала и антенны, глядевшие на Мозг. Диу указал на них:

— Вы не заметили признаков существования разумной жизни, мадам? Или каких-нибудь вещей, созданных разумными существами?

— Нет, — ответила Миоцен, — и еще раз нет.

«Странное это было бы место для возникновения разума, — подумала Уошен. — А если строители и оставили после себя какие-то руины, они давно исчезли бы». Возраст коры под ними насчитывал не более тысячи лет. Мозг был гигантской кузницей, он постоянно изменял свои лицо и остов, скрывающийся внизу.

— Ничего не могу с собой поделать, — признался Диу. — Я продолжаю представлять себе, что строители там, внизу, и ждут нас.

— Горячечный бред, — предупредила его Миоцен.

Но Уошен чувствовала то же самое. Она почти видела, как строители покрывают камеру гиперволокном, затем сооружают Мозг. Это был огромный мир, а со своей крошечной обзорной площадки они могли видеть лишь небольшой его фрагмент. Кто знает, что они обнаружат со временем?

Диу не мог остановиться.

— Это фантастично! — говорил он. — И это честь для меня. Я так польщен, что Капитан включила меня в состав команды.

Старший Помощник Капитана молча кивнула.

— А теперь, оказавшись здесь, — захлебывался от восторга Диу, — я почти что понимаю, зачем было создано это место.

Уошен попыталась взглядом заставить его замолчать.

Но Миоцен уже склонила голову, разглядывая своего коллегу одиннадцатого класса:

— Очень хотелось бы услышать твою теорию, дорогой мой.

Диу поднял брови.

И спустя мгновение с унылой улыбкой заметил:

— Думаю, не стоит. — Затем он посмотрел на свои руки и продолжил: — Высказанная мысль, мадам, всегда подразумевает по крайней мере еще одну.

Спуск на планету проходил точь-в-точь так, как запланировали помощники Капитана, — это был обычный день, завершилось строительство последних пяти километров моста, и Миоцен сделала первые шаги по поверхности. Успех отметили аплодисментами и пением, затем последовал обильный поздний ужин с бесчисленными бокалами хорошо охлажденного шампанского и поздравления от далекого Капитана.