— Прошу прощения, я не хотел вас пугать. Просто забылся. — Черты закаменели, и голос стал как звон колокола: — Внемлите. В небесах идет война. Я извергнут из гущи битвы, и в любой миг могут меня отыскать вражьи охотники. Весть, что несу я, должна — сие очень важно! — достигнуть… м-м… священной горы на севере. Поможете ли вы мне?

Калава стиснул рукоять меча так, что кожа у него на пальцах едва не лопнула. Ильянди побледнела — ни кровинки. Готовая к тому, что сейчас же молния поразит ее, она произнесла:

— Господин мой Брэннок, как можем мы увериться, что ты — один из богов?

Гром не грянул.

— А я и не бог, — ответил он ей. — Я тоже могу погибнуть. Но те, кому я служу, обитают среди звезд.

Лишь когда ночью расступаются облака, в небе становятся видны таинственные огни. Но учили Мыслящие-о— Небе, что весь строй их обращается вокруг Оси Севера… Ильянди не согнула спины.

— Тогда можешь ли ты рассказать мне о звездах?

— Вы столь же умны, как и отважны, — произнес Брэннок. — Слушайте же.

За беседой их Калава уследить не мог. Матросы ежились со страха.

В конце, со слезами на глазах, Ильянди хрипло сказала:

— Да, созвездия ему ведомы, и знает он об эклиптике и прецессии и о том, как уходит и возвращается Великая Комета. Он со звезд. Верьте ему. Мы… мы не смеем ему не верить.

Калава выпустил оружие, прижал ладонь к груди и спросил:

— Чем можем мы, ничтожные, помочь тебе, господин мой?

— Весть, которую я несу, это вы, — ответил Брэннок.

— Что?

— Объяснять мне некогда, даже если бы я мог. Охотники в любой момент могут меня обнаружить. Но вдруг, вдруг вам удастся продолжить то, что я начал?

— Избегнуть гибели от рук того, кто одолеет тебя? — Калава трескуче рассмеялся. — Попробовать-то можно.

— Ставки очень высоки. Но если мы победим, выбирайте себе любую награду, и, думаю, вы ее получите.

Ильянди склонила голову под сведенные вместе ладони:

— Нам довольно одной чести послужить живущим по ту сторону луны.

— Пфе, — пробормотал, не удержавшись, Калава, — хотят заплатить, почему бы и нет? — А громче произнес, горделиво выпрямившись, и ветер трепал его выбеленные космы: — Что должны мы сделать?

— Я уже все обдумал, — ответил Брэннок. — Не мог бы один из вас отправиться со мной? Я понесу его быстрее, чем он смог бы идти. А о том, что будет дальше, мы поговорим по дороге.

Люди стояли молча.

— Умей я только жить в лесу!.. — произнесла наконец Ильянди. — О, умей я! Как хотела бы я отправиться к звездам!

Калава покачал головой:

— Нет, госпожа моя. Ты вернешься обратно с матросами. Ободри тех, кто остался с кораблем. Заставь их закончить починку. — Он взглянул на Брэннока: — Сколько времени займет путь, господин?

— До вершины горы мне добираться два дня и ночь, — ответил тот. — Если меня поймают и вам придется подниматься дальше одному, то, думаю, сильный мужчина способен преодолеть все расстояние отсюда туда за десять— пятнадцать суток.

Калава опять рассмеялся — теперь уже веселее:

— «Гончая» не будет готова выйти в море намного дольше. Я с тобой, господин. — А Ильянди сказал: — Если я не вернусь к тому дню, как завершится починка, отправляйтесь домой без меня.

— Нет!.. — заикнулась было она.

— Да. Не скорбите по мне. Что за путешествие!.. — Он помолчал и добавил: — Да пребудет с тобой всегда добрая удача, госпожа моя.

— И с тобою, Калава, и с тобою вовеки, — откликнулась она не вполне твердым голосом, — в этом мире и после, до самых звезд.

Из прутьев, вьюнов, кожаных ремней и разорванной на полосы одежды Брэннок смастерил для своего спутника что-то вроде люльки. Тот помогал как мог. Он был возбужден, но к делу подходил не без практической смекалки. Брэнноку, тоже ходившему когда-то в море, нравилось смотреть, как искусные пальцы вяжут сложные узлы.

В конце концов Калава смог закрепиться у него на спине. Ядерный реактор у Брэннока в горбу почти не излучал радиации — процессы в нем шли на квантовом уровне. Итак, они двинулись вниз по склону холма и стали пересекать равнину.

Получалось не намного быстрее, чем мог бы бежать человек: трудно было продираться сквозь заросли. Идти напролом Брэннок не хотел, чтобы не оставлять за собой четкого следа. Поэтому он осторожно раздвигал кустарник, а самые густые места обходил. Основное его преимущество состояло в выносливости. Он не нуждался ни в пище, ни в воде, ни в отдыхе. В далеких пока горах могло оказаться тяжелее. Но Дом Мысли поднимался не выше границы леса — ведь Земля превратилась в огромную духовку, — с высотой растительность становилась лишь реже и суше. Ни снег, ни лед не ожидали там Брэннока, а большинство склонов скорее всего должны были прочно держаться корнями деревьев.

Да, мир был чужой. Брэннок вспоминал кедры, ели, озеро, где в воде отражалось чистое голубое небо, по которому плыли облака, а по берегам объедали мох и морошку олени-карибу. А здесь он не знал ни одного дерева, ни одного куста или цветка, ни одного жужжащего насекомого; вместо травы торчали какие-то острые побеги, крылатые существа, парившие в высоте, были не птицами, а голоса зверей, доносившиеся из чащи, Брэннок никогда прежде не слышал.

Но он шел вперед. Стемнело. Вскоре по густой листве деревьев застучал дождь. Капли, попадавшие время от времени на корпус Брэннока, были большие и теплые. Чувство направления, подтвержденное магнитным полем и вращением планеты, помогало не сбиться с курса. Внутренний интегратор вел счет оставшимся позади километрам.

Чем больше — тем лучше. Мобильные сенсоры Геи наверняка следили за экспедицией улонаи, представлявшей собой новый и потенциально опасный фактор. Подсматривая и подслушивая, она наверняка узнала об отряде, двинувшемся вверх по реке, и поспешила наперехват. Скорее всего, считал Брэннок, если бы Гея не находилась в постоянном контакте со Странником, она все время держала бы под наблюдением лагерь, а за Калавой отправила бы одно-го-двух небольших роботов. Но эмиссар Альфы вполне мог заметить, что ее внимание привлечено чем-то близким и важным, и поинтересоваться, чем именно.

Однако существовал и вариант с невидимыми разведчиками, которые время от времени пролетают мимо и в сжатой форме рапортуют об увиденном периферическому сегменту Геи. Хорошо бы, ни один из них не оказался рядом, когда матросы станут обсуждать чудовище, унесшее их капитана.

В течение какого-то времени Гея могла отвлекать Странника, высвободив одновременно достаточную долю своего разума, чтобы направлять машины, способные найти Брэннока и покончить с ним. Едва ли ему еще раз удастся выйти победителем из схватки. Да, Гея не осмеливалась посылать на поиски свои самые грозные аппараты и давать им прямые инструкции, так что можно было ожидать от них слабости и ошибок. Но все же они окажутся решительны, безжалостны и готовы противостоять возможностям Брэннока, проявленным им на борту самолета. Несомненно, Гея решила скрыть сам факт того, что на Земле вновь живут люди.

Причин тому Брэннок не знал и не хотел тратить умственную энергию на догадки. Наверняка они были крайне важны, а следствия еще важнее — отпадение Геи от галактического мозга. Но в его задачи входило лишь доставить информацию. Страннику.

Может быть, ему удалось бы подойти достаточно близко, чтобы передать сообщение по радио. Эмиссар не ожидал сигнала, и его приемник не был настроен на чувствительность, а станция Брэннока обладала лишь малым радиусом действия — ведь подобная ситуация не прогнозировалась. Если он не доберется до вершины, последней его надеждой останется Калава.

И в этом случае…

— Ты не устал? — спросил он.

До сих пор они обменялись лишь парой слов.

— Я изнурен и весь одеревенел, — признался капитан. И во рту у него пересохло, судя по голосу.

— Так не пойдет. Надо, чтобы ты был в состоянии быстро двигаться, если придется. Продержись еще немного, мы скоро отдохнем.