– Я не могу этого сделать! – отрезал Френсис. – Я не хочу показаться трусом в глазах моих солдат.

Он продолжал напряженно оглядывать окрестности. Их скромная армия в это время пересекала небольшую долину, окруженную лесистыми холмами, – одно из тех мест, которые лучше всего избегать. Позади Эркюль выкрикивал приказы, которые эхом разносились вдоль колонны.

Грязь брызгами летела из-под копыт их лошадей и оседала на одежде, и вдруг у молодого солдата где-то во главе колонны из уха брызнул фонтан крови. Он долго качался в седле, пока звуки выстрелов не долетели до них и пока Адриана наконец не поняла, что дорогу обстреливают из не менее полусотни ружей. Слава богу, стрелки были недостаточно метки. К ним подлетел молодой мушкетер, и вокруг все смешалось, превратилось в хаос.

Когда раздались выстрелы, она припала к шее лошади. Синеватое облачко поднималось среди деревьев на склоне холма, но противника не было видно. Их пушки разворачивались и нацеливались в ту сторону. Адриана заметила, как упали две лошади. Она не знала, куда ей спрятать Нико Эркюль перестраивал колонну в боевой порядок, но они уже были атакованы, и было неясно, откуда придет главный удар противника.

Недолго пришлось теряться в догадках: всадники в зеленой форме волной потекли со склона холма, сметая кавалерию Лоррейна. Пехота открыла огонь, но ее выстрелы были камнями, летящими во вздыбившийся волнами океан. Упала одна, затем другая лошадь противника.

– Сюда! – выкрикнула Креси, разворачивая лошадь, но двигаться было некуда, они со всех сторон были зажаты авангардом герцога.

С трудом развернувшись, Адриана увидела точно такую же волну, надвигающуюся на них с другого края долины. Как пена на гребне волны, сверкала сталь обнаженных клинков.

Увидев это, Николас ткнул в ту сторону пальчиком и засмеялся, не понимая, что происходит. Адриана стиснула зубы, в тисках сжала внутри ту маленькую, испуганную девочку, которой, она когда-то была, и сделала то, что она должна была сделать. Время остановилось, когда она открыла бесчисленные глаза своей manus oculatus,появился malakusи застыл в ожидании ее приказаний. Мгновение ушло у нее на то, чтобы осознать, что делать. Своими глазами через слепые в земном мире глаза malakusона по-новому посмотрела на сверкавшие клинки, увидела, что они связаны сродством, которое существует между всеми предметами из железа. Далее она увидела в железе связанные вместе ртуть и серу, мелко вибрирующее свечение и damnatum,и те физические силы, что, словно паутина, оплетали и связывали их вместе.

– Преобразовывай, – приказала она Джинну, – усиль сродство железа, освободи серу, немедленно.

Невидимая паутина связей, соединяющая клинки, уплотнилась, засверкала, а затем точно так же, как распадаются брачные узы, разорвалась связь между ртутью и серой, которые составляли основу структуры железа. Сплетение сияющих чистейшей белизной линий, связующих каждый отдельный клинок в единое целое, поднялось в воздух, подобно гигантской цикаде.

– А теперь еще раз, – сказала Адриана, разворачиваясь в другую сторону.

Когда выстрелы стихли, воцарилась тишина, долгая-долгая. Вся армия Лоррейна в полном изумлении, разинув рты, уставилась на зеленые склоны, где ничто не двигалось, кроме клинков, которые плавились и стекали на землю струйками из обожженных, безжизненных рук. Адриана по виду людей с вытаращенными глазами и разинутыми ртами, похожих на выброшенных на берег рыб, осознала, что она продолжает стоять в стременах, высоко подняв вверх руку. Бьющее из руки сияние постепенно меркло.

Зародилось глухое гудение хриплых голосов, которое нарастало и наконец наполнило долину громом радостных воплей.

Эта радость и благодарность предназначались ей.

Она еще раз окинула взглядом трупы, разбросанные на склонах холмов, и ветер донес запах обгорелого тела. Крики нарастали, она протянула Нико Креси.

– Возьми его, – молящим голосом попросила Адриана и в общем оре не услышала собственного голоса. – Возьми его, пока я не упала в обморок.

В следующую секунду все поплыло. Еще слышны были отзвуки криков, и среди них Адриана уловила собственное имя. Сознание медленно угасало, и она постепенно погружалась во мрак.

– Не мое это дело вам указывать, herr Lehrling, – тихо произнес Роберт, и его лицо в свете лампы уподобилось парящей в воздухе желтой маске, – но это мало похоже на убежище.

– Боишься, что вампиры выпьют всю твою христианскую кровь? – тихо спросил Бен.

В круге света появились руки Роберта, будто они существовали отдельно от его тела, и каким-то неуверенным жестом показали в сторону низко нависающего потолка кирпичной кладки, хитроумного вида конструкции над надгробием, превращенным в стол.

– Чтоб ослепнуть мне на этом самом месте, но ты уверен, что оно ушло?

– Нет, но старик сказал, что ушло. И у нас самих достаточно доказательств, что демон сейчас гуляет где-то по замку.

– Очень научный подход. Откуда тебе известно, что он не находится одновременно в нескольких местах? А может, у него есть брат, мать или дядя, которые остались дома?

– Если ты знаешь более укромное место, где можно спрятаться, так скажи, – уныло огрызнулся Бен и потрогал пальцами сырой пол склепа, пытаясь понять, не кость ли это у него под ногами.

– Дай-ка мне посоображать чуток, – сказал Роберт с нарочито задумчивым видом. – По приказу императора тебя пытались убить. И сейчас солдаты шныряют по всей Праге, приближая день Страшного суда, – и он уже не за горами. А ты не нашел лучше дыры, где спрягаться, как подвал старого еврея, который наплодил тут всяких демонов и рассылает их куда ему вздумается. А одного из них ты, кажется, совсем недавно ограбил.

Бен кусал губы, сам не понимая, что заставило его вновь постучать в дверь дома Исаака бен Иешуа. Интуиция подсказывала ему, что рабби не выдаст солдатам даже своего злейшего врага, и интуиция его не обманула. Да и кому в голову придет искать их здесь?

– Ну а теперь без научного подхода я тебе вот что скажу, – продолжал Роберт. – Сдается мне, что Прага теперь для нас не самое подходящее место, надо нам поискать счастья в других странах и городах.

– Ну и куда же мы, по твоему мнению, должны отправиться?

– Кажется, в Московии очень желают с тобой подружиться.

– А я не желаю, Робин, водить с ними дружбу, я даже слышать об этом не хочу. Ты, конечно, можешь туда отправляться, я же – никогда.

– Что я, им же не я нужен, а ты, – напомнил Роберт.

– Только не надо мною распоряжаться! – вдруг заорал Бен. – Что это все себе вообразили, будто Бен Франклин вещь какая-то, хочу – куплю, хочу – продам, а то и вовсе убью, если в голову взбредет. Это ошибка так думать, и прошу тебя, Роберт, не надо ее совершать, и тебе, Фриск, я тоже не рекомендую. Если вы намерены меня кому-нибудь продать, то знайте: выгоднее всего вам будет продать мой труп! Мне уже чертовски надоело, что меня все время пытаются использовать.

– Послушай, Бен, – тихо сказал Роберт, – я твой друг. Если бы я им не был, то я бы с превеликой радостью в целях собственной безопасности оставил бы тебя на берегу Влтавы или лучше бы треснул тебя сзади по башке, и валяйся ты там, в лесу, пока тебя не найдут молодчики императора. Какой им резон преследовать меня одного? Но с самого первого дня, как ты пожаловал сюда, тебя распирает от гордыни, ты идешь у нее на поводу и совершенно ничего не видишь. Хотя бы сейчас ты посмотри правде в глаза, ответь себе, чего ты хочешь от всех этих королей и знатных особ. Мне-то они все, видит Бог, и даром не нужны. Они не понимают, что такое предательство, что такое грех, их интересует только одно – политика и насущная необходимость. Если ты этого не видишь и не понимаешь, то тогда ничто не убережет тебя от неминуемой смерти. Левиафан разбужен, и тебе лучше держаться от него подальше.

Бен посмотрел ему в лицо:

– Робин, ты все сказал?