Даниэла закончила купать Кристину, вытерла ее, припудрила тальком и принялась одевать быстро и ловко, привычными, отработанными движениями.

В этот момент с шумом вошли Николя и Даниэль. Их дружба радовала Франсуазу.

Они заявили, что хотят пить, и Алисия кинулась на кухню. Она позировала для рекламы кухонных приборов и получила в качестве приза электрический миксер со множеством насадок. Теперь она поила всю семью морковным соком пополам с водой, так что отказаться, не обидев ее, было невозможно.

Все они собрались в кухне; стояли кружком, со стаканами в руках.

— У меня новости на работе, — начал Даниэль. — Кажется, мне с октября предложат работу на приеме.

— То есть не на замене? — уточнила Франсуаза.

— Нет. В штате.

— А как же занятия?

— Я ходил к начальнику — он согласен составить мне такой график, чтобы я мог присутствовать на семинарах и успевал готовиться к экзаменам. Как только я получу диплом лиценциата, у меня сразу появится шанс продвинуться по службе.

— Но ты же не собираешься делать карьеру в своем агентстве недвижимости? — удивилась Франсуаза.

— Почему бы и нет?

— Тебе было бы гораздо интереснее работать с отцом.

— Неужели ты воображаешь, что он возьмет меня к себе после того, что случилось?

— Не знаю… Но думаю, что да.

Даниэль покачал головой.

— Брось, старушка. Пока Кароль с ним, он и пальцем для меня не пошевелит! Гибели Жан-Марка оказалось недостаточно, чтобы он прозрел! Так что наши маленькие проблемы вряд ли его заинтересуют!

— Я вот чего не понимаю, — вмешался в разговор Николя: — ты поменял философию на право только для того, чтобы угодить отцу. Теперь тебе нет никакого резона продолжать… Если только ты сам не понял, что юриспруденция…

— Вот именно что понял! — откликнулся Даниэль. — Философия хороша для мечтателей! А я должен жить и содержать семью!

Франсуаза сказала, что поддерживает брата и что сама со следующей недели будет работать в «Топ-Копи» полный день. Она бы и сама не сумела сказать, когда приняла такое решение.

— Значит, я почти все время буду дома одна! — вздохнула Даниэла. — Весело, ничего не скажешь!

Она посадила Кристину на колени, дала ей бутылочку. Николя потребовал еще соку — неразбавленного на сей раз! — и Алисия одарила его томным взглядом.

— От морковки бывает чудный цвет лица! — заявил он. — Мне нужно, чтобы кожа была светлой: на следующей неделе начинаю сниматься для нового фоторомана! Костюмная штучка — «Герцог нас не разлучит!».

— Опять! — вскричала Франсуаза.

Николя с насмешливым вызовом выпятил подбородок.

— Да. Я подписал договор сегодня после обеда.

— Мог бы, между прочим, спросить совета!

— Я достаточно взрослый, сам знаю, что надо делать!

— Не похоже!

— Ты ворчишь, а ведь ничего не знаешь! Это будет работа на три месяца. И заплатят мне…

Франсуаза перебила его:

— Плевать я хотела на твой гонорар!

— А между тем это существенно!

— Для тебя — возможно! Именно за это я тебя и упрекаю! Ты — мелкий карьерист. Рискуешь испортить будущую кинокарьеру, лишь бы заработать несколько сотен франков. Ни один режиссер тебя не пригласит — твои фотографии целый год мозолят всем глаза в этих дешевках! Ты дискредитируешь себя…

Николя взорвался.

— Ты ничего не понимаешь! Рассуждаешь, как маленькая мещаночка! Как буржуазка!

— Я не более буржуазна, чем ты сам! Думаешь, ты так уж хорош, когда изображаешь хлыща, позируя для этих дешевых фотографий?

— А ты — когда печатаешь для «Топ-Копи»?

Николя втянул голову в плечи, скорчил идиотскую рожу, постучал в воздухе пальцами по воображаемой клавиатуре. Ярость ослепила Франсуазу.

— Жалкий кретин! — прошипела она сквозь зубы.

— Эй! Эй, вы, там! — вмешался в их спор Даниэль. — Уймитесь! Хватит!

— Да, ты прав, старик! — проворчал Николя. — Я ухожу!

И вышел, хлопнув дверью.

— Разве я не права? — взвинченным голосом спросила Франсуаза, поворачиваясь к остальным.

— По-моему — нет! — высказалась Алисия, сидевшая, развалясь, на табуретке. — Эта работа не так уж и плоха для Николя. Он зарабатывает известность. Если бы мне предложили…

— Во всяком случае, — перебил ее Даниэль, — ты его только разозлила!

— Я никогда не миндальничала с Николя! — огрызнулась Франсуаза. — И не понимаю, почему что-то должно измениться!

— Он наговорил тебе гадостей, — заметила Дани.

Франсуаза только пожала плечами.

— На это мне наплевать!

— Куда он пошел? — встревожилась Алисия, высунула язык и вылизала дочиста свой стакан.

Все еще во власти гнева и досады, Франсуаза ушла к себе в комнату, мысленно продолжая спор с Николя и находя все новые аргументы в свою пользу. «Маленькая мещаночка», «буржуазка» — она! Да если бы это было так, она не вышла бы за Александра, не приняла бы в их дом Николя, не жила бы сейчас вместе с Даниэлем, Дани, Алисией и им самим в этой квартире, напоминавшей цыганский табор! Что же, по его мнению, нужно сделать, чтобы перестать быть маленькой буржуазкой? Николя и сам этого наверняка не знал. Он вздорен и неуживчив.

Франсуаза бросила документы «Топ-Копи» рядом с машинкой. Успокоившись, причесалась перед зеркалом. На мраморной каминной полке между двумя небольшими флаконами из резного хрусталя — подарок Маду — стояла матрешка, привезенная Александром из России… Внезапно Франсуазе пришло в голову, что она сама похожа на эту деревянную куклу. Размышляя о своей жизни в последнее время, она видела перед собой пятерых или даже шестерых разных Франсуаз. Одна была доверчива и наивна, другая — влюблена в Патрика, третья — мечтательница — сгорала от страсти к Александру, четвертая впала в отчаяние и попыталась покончить с собой, пятая — замужняя — позабыла и веру, и гордость, раболепно потакая желаниям мужа, шестая чувствовала себя покинутой и униженной. Еще одна, сегодняшняя — возрождающаяся к жизни, стойкая, спокойная — нравилась Франсуазе меньше всего. Она погладила куклу по круглому личику, обрисованному красным платочком. Несмотря на пережитые метаморфозы, Франсуаза не чувствовала утраты своей цельности. Может быть, верность себе в разных ипостасях и есть доказательство Божественного присутствия в каждом из нас? Она так давно отвернулась от Бога, перестала ходить в церковь… Но Всевышний не покинул ее. Время от времени она осознавала Его присутствие — в озарении, пришедшем на ум, в блеске солнечного луча. Словно какая-то могучая волна поднимала и несла ее. А потом жизнь брала свое, и она начинала думать о чем-то другом.

В дверь постучали.

— Кто там?

Вошел, смущенно ухмыляясь, Николя, приблизился, подставил щеку. Франсуаза не шелохнулась, пристально глядя на него.

— Не поцелуешь меня? — спросил он.

— Нет.

— Дуешься?

Франсуаза не отвечала, охваченная радостью реванша и примирения.

— Да ладно, брось… — продолжал Николя. — Мы оба правы — каждый по-своему… Есть-то нам надо… Вот я и подумал: этот фотороман будет последним, обещаю тебе… Но если после этого не запущу сериал на телевидении, что со мной будет?

— Запустишь! — уверенно заявила Франсуаза. — Или найдешь что-нибудь еще… — И она звонко чмокнула его в щеку.

Они вернулись в кухню, где их с тревогой ждало все «племя». Поняв, что мир заключен, никто не стал задавать вопросов.

— Что сегодня на ужин? — поинтересовался Даниэль.

— Спагетти, — ответила Дани.

— А потом?

— Ну, как обычно… Сливочные сырки…

— И все? — поразился Николя.

— Ну вы и нахалы! — возмутилась Даниэла. — Я должна кормить всю ораву на мизерные деньги! Только и делаю, что ломаю голову по поводу меню! А вы еще недовольны!..

— Стойте! — воскликнул Николя. — Сегодня я приготовлю спагетти по-болонски в моей редакции. Мне нужен сосисочный фарш, тертый грюйер и томатная паста…

— Да у меня ничего этого нет! — простонала Дани.

— Схожу куплю! — объявил Николя, похлопав себя по карману в знак того, что деньги на пир у него есть.