А мне даже не надо было выходить вперед. Я должен был только повернуться налево и оторвать спину от стены. А потом ткнуть его стволом кольта в бок, что я и сделал. Только ткнул и тут же убрал его: нельзя оставлять пистолет близко к нему и давать ему шанс.

Ткнул в бок и тут же сделал шаг назад, подальше от него. Но когда я сунул дуло ему в бок, то навалился на него всем телом. Может, я и не сломал ему ребро, но наверняка погнул, и он издал странный звук — «чух».

Держа пистолет с взведенным курком, я грозно спросил:

— Хочешь получить пулю?

Его рука, в которой был пистолет, дернулась. Но совсем слабо, даже трудно было это заметить. Но я понял, что он не хотел получить пулю.

Я говорил очень тихо. Настолько, что в обычных условиях он мог и не расслышать меня. Если вы не знали этого раньше, то можете убедиться в справедливости моих наблюдений вот в такие моменты: мы идем по жизни только наполовину живыми. Наши чувства притуплены, глаза затянуты пленкой, а уши заткнуты пробками. Но вот в такие моменты все наши чувства ненормально обостряются. Все вокруг становится ярче, громче, более четким. И жизнь кажется очень привлекательной. Может быть, это сама природа дает человеку лишний шанс, когда он находится в одном шаге от смерти. Это просто удивительно, хотя многие из нас, кого собираются убить, и не подозревают об этом.

Так или иначе, этот парень услышал меня.

Он меня услышал, когда я чуть слышно прошептал:

— У тебя пистолет на взводе, смотри не урони его.

Он не уронил. Очень медленно наклонился вперед. На его верхней губе заблестел пот. Он делал все правильно, медленно и осторожно, ни разу не повернув пистолет дулом в мою сторону. Он положил пистолет на пол так бережно, как мать ребенка, и выпрямился. А выпрямившись, глубоко вздохнул.

— Отбрось его ногой, — приказал я.

Парень ткнул пистолет ногой и отбросил его по ковру.

— А теперь подойди ко мне, Пит!

Он прошел в комнату, а я крикнул:

— Все в порядке, Шерри, оставайся там!

Я представил, как бы она выскочила из окна и неслась где-то по улице. Но сейчас важно было другое, надо было решить две важные задачи.

Я сказал:

— Ну-ка, посмотри туда, Пит, — и указал на дальнюю стену.

Он повернулся спиной ко мне. Я подобрал его пистолет. Это был обычный для бандитов и головорезов автоматический кольт 45-го калибра.

Я извлек патрон, потом вставил пустую обойму снова в тяжелую рукоятку кольта.

— Ну что, Пит? — спросил я его обычным тоном.

Он ничего не ответил.

Ну что же, если он не хотел разговаривать, то не было никакого смысла с ним возиться. Я перехватил кольт за ствол, размахнулся и ударил парня тяжелой рукояткой сзади по черепу. Пит отключился.

А я пошел из квартиры вниз, в холл, к задней лестнице, чтобы позаботиться о других вещах. У стены отеля «Спартан» было темно, но улица Норт-Россмор была слабо освещена. С пистолетом в руке я шел по направлению к улице, повторяя в обратном порядке путь, которым шел к моей двери Пит, или как его там зовут. Хотя я не видел никого в «империале», но готов поставить десять к одному, что там за рулем сидит человек и ждет, чтобы отпраздновать успех со своим приятелем. И я мог поручиться, что этот человек был не кто иной, как Лупоглазый — неповоротливый Гарелла.

Я вспомнил, что мне говорил Джим Грэй всего несколько минут назад. Если я сумею как следует прижать Лупоглазого, то он сможет сообщить мне многое из того, что я хотел бы знать, и массу других вещей, о которых я даже не догадываюсь. Тот быстрый стрелок валялся на полу в моей квартире, и у меня была минута или две, чтобы выжать из Лупоглазого то, что мне было нужно. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Но так и было.

Я побежал.

Было ясно, что если в той машине сидел человек, то он слышал выстрелы. Да и вся округа слышала их. Когда я выбегал из здания, то видел, как в отворенные двери высовываются головы. Я понимал, что тот человек ожидает, что его напарник вернется тем же путем, что и уходил. Вот почему я тоже пошел так же, вместо того чтобы напасть на него сзади, что могло и не сработать. Я вроде был не Шеллом Скоттом, а исполнял роль его убийцы. И если мне повезет, я смогу вскочить в этот «империал» прежде, чем его водитель поймет, что случилось.

Но трудно предусмотреть все. Я не учел, что у убийцы Шелла Скотта не было таких светлых волос…

По крайней мере, я догадался об этом, но поздно. Когда я начал пересекать улицу, моя голова была похожа на летучую мышь-альбиноса, летящую к нему. Естественно, он завел двигатель и нажал на газ.

Бандит, не зажигая фар, двинул машину на меня. Услышав звук мотора, я попытался замедлить бег и изменить направление.

Но было поздно.

Он ехал прямо на меня, передо мной блеснул большой хромированный бампер, а по сторонам, слева и справа, — фары. Все произошло так быстро, что у меня не было никаких шансов отпрыгнуть в сторону.

Мне некогда было обдумывать свой следующий шаг. Все было слишком неожиданно и для меня, и для него. Я сделал громадный прыжок вперед, я летел по воздуху, раскинув руки так, будто хотел схватить бандита сквозь ветровое стекло. И если несколько секунд назад ему казалось, что навстречу ему летит гигантская летучая мышь, то теперь он должен был подумать, что она превратилась в Дракулу, — потому что в эту долю секунды я увидел, как он бросил рулевое колесо и поднял руки, чтобы защитить глаза.

Вы видели классных гимнастов, которые так ловко выполняют упражнения на коне, перебирая руками, а потом с переворотом спрыгивают на землю, делая ногами красивые движения, будто при танце. Так вот, я делал нечто похожее.

Я не помню, какие мысли меня посетили в тот момент. Но, по-моему, я вообще ни о чем не думал. Бывают моменты, когда человек не должен зависеть от своих мозгов, и, похоже, я решал свою задачу, используя подсознание. И несмотря на то, что мне пришлось вертеться в воздухе, рискуя упасть, я узнал водителя, который с криком поднес руки к своим бесцветным глазам, как бы защищаясь от страшного зрелища. Это был Лупоглазый. А я в тот момент вовсе не был уверен, что мой маневр закончится успешно. Как я сказал, вы видели спортсменов, которые работают на гимнастическом коне. Так вот, я не был одним из них. У меня хватало мускулов, но я не был Нижинским.[7] Все это кончилось бы плохо, если бы сам Лупоглазый не помог мне.

Да, он мне помог.

Но он не хотел этого. Он собирался сбить меня с ног, задавить и, может быть, еще пару раз проехаться по мне. Но это если бы он на меня нападал.

Ну а теперь человек — летучая мышь сам атаковал его.

Что ему оставалось делать?

Естественно, защищаться.

Он быстро нажал на тормоз. Это мало помогло. Но для меня все-таки оказалось полезным. Шины автомобиля завизжали по асфальту, я интуитивно крепко вцепился в капот машины, а потом оттолкнулся от него, стараясь спастись от верной смерти.

Я сделал настоящий цирковой трюк в воздухе и плюхнулся на крышу «империала». Совсем не так, как Нижинский. И не так, как те ребята-гимнасты. А как мешок с цементом. Это вместо того, чтобы быть раздавленным передком «империала» и его хромированным бампером. Я упал на крышу, подскочил и съехал по ней. И «империал» выскользнул из-под меня.

А я грохнулся на асфальт. Мне показалось, что я приземлился одновременно плечами, задницей и головой. Я упал сразу на всю свою анатомию, и это было совсем не здорово.

Но все же я остался живым, хотя и был весь в синяках. С одной руки и правого уха была содрана кажа, растянуты мускулы бедра. И ощущалась острая боль, как бы это поделикатнее выразиться, в попе.

И все-таки мне повезло.

Лупоглазый даже не попытался подать машину назад, чтобы задавить меня. Он понимал, что с него хватит. Есть время для борьбы, и есть время для побега. А он достаточно боролся сегодня.

Я некоторое время посидел посередине улицы, потому что мне надо было прийти в себя. Время, чтобы обрести способность подняться. Мне удалось сделать это только со второй попытки. Потом я отыскал свой пистолет. А уж после заковылял к своей квартире.