Я немного отполз от него, встал на колени, и в этот момент он снова повернулся ко мне, готовый к дальнейшей схватке.

— Булл, дурак ты чертов! — завопил я. — Послушай меня. Я только что всадил твою проклятую саблю в Джерри Вэйла, и теперь он висит в номере 8, как пальто на вешалке. Он пытался задушить Мисти Ломбард.

Я поднялся с колен, и Булл тоже встал на ноги. Он опять шел на меня, а я принял стойку и приготовился вырубить его навеки, если удастся.

Но при этом продолжал орать:

— Черт тебя дери! Это Джерри Вэйл убил твоего босса, убил Сардиса! И Джин Джакс тоже — с нее все и началось, когда она приехала и увидела…

Он меня не слушал. По-моему, вообще ничего не слышал. Он не нападал, как боксер. Он накинулся на меня, как профессиональный футболист на мяч. Я почувствовал, как из меня вышибли воздух и он направился к дальним горизонтам. Прежде чем мы расцепились, я колотил его по шее ребром ладони, а он на каждый мой удар отвечал двумя.

Мы стояли в нескольких футах друг от друга. Я чувствовал, что у меня из носа сочится теплая кровь. Моя нижняя губа была разбита, а голова гудела, как котел. Но и Булл выглядел не лучше: у него была рассечена одна бровь, и из нее текла кровь, да и все его лицо было далеко от совершенства. Однако он не выглядел усталым и снова двинулся на меня, держа кулаки наготове.

— Ради всего святого, ты можешь, наконец, меня выслушать? — завывал я, пытаясь пробиться к его затуманенному разуму. — Забудь ты о Лиссе. Я ничего не сделал. Ну… почти ничего. Послушай, всей этой кутерьме может быть только одно объяснение — Джин была замужем за Джерри Вэйлом, только тогда его звали по-другому. Он называл себя Морисом Бутелем, а до этого, может, еще как-нибудь. Но когда Джин увидела его здесь и узнала, что он считается мужем Нейры Вэйл, она поняла…

Бесполезно. Булл подошел совсем близко, сделал обманное движение левой рукой и приготовился нанести сокрушительный удар снизу, но на этот раз опоздал. Я воспользовался его ложным выпадом и вложил все, что мог, в прямой короткий удар правой.

Кулак угодил ему прямо в подбородок, и его голова откинулась назад. Он потерял равновесие и рухнул, как мамонтово дерево. Наконец-то. О, черт, он потряс головой, зарычал, и на его лице появилось столь хорошо знакомое мне людоедское выражение. Гигант оперся руками об пол и попытался встать.

Я подошел к нему, положил руку ему на плечо и прижал к полу.

— Булл, прошу тебя, пожалуйста, надень свои… мои… брюки.

— Хо-хо, — пропел он, — значит, ты все-таки признаешь, что это твои брюки?

— Мои брюки, твои брюки — какая разница, чьи это брюки? Надень их, хорошо?

Я видел какие-то цветные пятна повсюду. Я заметил их несколько мгновений назад, но решил, что это разбрызганная кровь. Теперь я понял, что это люди. Нас окружили люди, они были повсюду. Толпа — и это вполне естественно — хлопнула вслед за дракой, за мной и Буллом.

Булл, кажется, начинал соображать. Наконец-то до него дошло. Он удивленно огляделся, опустил взгляд вниз, на себя, как-то странно мигнул мне, снова повернул голову влево-вправо.

Потом нацепил на себя смущенную, где-то даже обаятельную улыбку — кроме нее, ему в данный момент «нацепить» было нечего, — высоко поднял голову и сказал потрясающую фразу. Во всяком случае, мне она показалась потрясающей.

— Друзья, — серьезным тоном произнес он, — надеюсь, вы этому не верите.

Потом склонил голову набок, словно задумавшись, это ли он хотел сказать. Раз — и исчез.

Правда, не совсем. Он просто ушел в номер 8. Но ушел. Хлопнула дверь и со скрипом открылась вновь. Я направился вслед за ним.

И прямиком к дивану.

Одна рука Мисти дрожала. Ее грудь поднималась и опускалась — она дышала. Длинные ресницы затрепетали. Слава богу, подумал я, она жива, все еще жива.

И, как ни странно, Джерри Вэйл тоже.

Он не шевелился — был без сознания; на его губах пузырилась пена. Он еще дышал. Конец сабли торчал в правой части его живота, прямо под ребрами; она не пронзила его сердце, но все внутренности были распороты, так что ему оставалось жить всего несколько минут. Удивительно, что он до сих пор не умер.

В комнату вошел Орманд Монако — бледный, всклокоченный, но все же он держал себя в руках.

Я ничего не сказал, просто показал на кровать, а потом на Джерри Вэйла, пригвожденного к стене.

— Он еще жив, — сообщил я. — Среди этой толпы есть доктор? — Я вздохнул. — Думаю, нам понадобятся и несколько шерифов.

Монако вышел за дверь, что-то крикнул, отдавая приказы, и снова вернулся в комнату. Он закрыл дверь, приставил к ней стул и спросил:

— Не хотите ли еще что-нибудь добавить, мистер Скотт?

— Добавить? К чему?

— К тому, что вы сказали во дворе. Мистеру Харперу.

— О, так вы все слышали?

На его худощавом лице промелькнуло грустное, печальное выражение с оттенком покорности судьбе.

— По-моему, вас слышали даже на вершине горы. Может быть, для вас это прошло незамеченным, но вы и не говорили нормальным голосом. Более того, вы не кричали нормальным криком…

— Да, — сказал я. — Теперь вспомнил. Я пришел к следующему выводу — я продолжаю то, о чем кричал: когда Джин увидела Джерри Вэйла, она узнала в нем своего мужа. Не бывшего мужа, поскольку они не были разведены. Он просто сбежал от нее. Вы сами говорили мне, что она интересовалась Нейрой, когда приехала сюда, и была крайне обескуражена, когда вы сообщили, что рядом с Нейрой стоит ее муж. Насколько я помню, она нервно спросила: «Она его жена?» Что кажется вполне естественным, если Джин знала, что сама является его женой.

Монако кивнул, прижав тонкие пальцы к седым вискам:

— Значит, последующие вопросы мисс Джакс были направлены на сбор информации. Она пыталась как можно больше узнать об Эфриме.

— Совершенно верно. Когда ей стало известно, что его карманы битком набиты деньгами, она решила их немного опустошить. Если Джин была замужем за Джерри — который, следовательно, незаконно женился на дочери Сардиса, — значит, у нее на руках были солидные козыри и, воспользовавшись ими, она могла заиметь кругленький счет в банке. При помощи небольшого шантажа. Особенно если учесть, что Нейра Вэйл ждала ребенка от Джерри.

— Звучит довольно логично, мистер Скотт. Однако есть ли у вас какие-нибудь улики, какое-нибудь вещественное доказательство?

— Да. Я приколол его там.

Монако взглянул «туда», поморщился и снова повернулся ко мне.

Я продолжал:

— И будет еще много улик, например брачное свидетельство Вэйла и Джин, выданное несколько лет назад, или информация о местонахождении Вэйла во время убийств — когда я приехал в «Кублай-хан», его не смогли найти, и в «Серале» он появился не сразу. Посмотрим, что скажет Мисти, когда придет в себя. А теперь ваша очередь.

— То есть?

— Вы знаете, что я хочу сказать. Если Джин добралась до Сардиса — она виделась с ним вчера днем — и сообщила ему, что она замужем за так называемым мужем его дочери, первое, что должен был сделать Сардис, — это вызвать своего зятя.

— И что?

— Ну, если только не вы сами пристукнули своего старого приятеля Эфрима, это почти наверняка сделал Джерри. Джин не стала бы так поступать. Во-первых, Сардис откупился от нее хрустящими стодолларовыми бумажками, следовательно, она получила, что хотела. Во-вторых, о выстреле в доме Сардиса шерифу сообщил мужчина. Но самое главное: как только Сардис поведал Вэйлу о том, что ему стало известно, Джерри понял: либо ему придется распрощаться с Нейрой, с миллионами Сардиса, а может быть, и с «Кублай-ханом» в том числе, либо убрать Сардиса. Итак, мистер Монако, что вы делали в доме Сардиса? Я ни за что не поверю, что вы не знали о его смерти. Думаю, вам позвонил Вэйл…

— Нет, — перебил он. — Это был Эфрим.

— Вам позвонил сам Сардис?

— Да.

Я услышал вой сирен. За дверью раздались громкие голоса.

— В котором часу? — спросил я Монако.

— Примерно в четверть пятого.