Я неожиданно проснулся. Тело было покрыто холодным потом, скомканная простыня, под которой я спал, ночью сползла и валялась у меня в ногах. В полудреме передо мной все еще мелькали какие-то мрачные тени непонятно каких существ. Короче, мне приснился кошмарный сон: будто я нахожусь в стерильной, сверкающей белизной лаборатории, заставленной ретортами с изогнутыми горлышками, громадными стеклянными пробирками, зажженными горелками Бунзена и огромными колбами, наполненными тягучей жидкостью коричневатого цвета. Эта омерзительного вида маслянистая жидкость пузырилась и противно булькала. Над ее кипящей поверхностью вились густые струи пара, похожие на жирных белых червей. Между столами вразвалку бродили косматые обезьяны. В центре лаборатории на одном из столов, окутанная клубами пара, лежала голова генерала Лопеса. На залитом кровью виске зияла дыра, из которой на стол, а потом на пол медленно сползали мозги, словно раскаленная серовато-красная лава. Ну, прямо как на картине Сальвадора Дали.

Рядом со столом с окровавленной головой стоял доктор Баффингтон, гигантского роста, раза в два раза выше, чем в действительности. Внимательно наблюдая за вытекавшим из отсеченной головы серым веществом, он периодически поглядывал то на одну, то на другую обезьяну, которые находились по обе стороны от него. Худенькая, размером с куклу девочка, соединив руки, танцевала рядом. Она вращала своими черными глазами и, словно задавая ритм этому странному танцу, покачивала головкой. На полу в углу комнаты молча лежала Бафф. С лицом цвета белого мрамора и глазами, похожими на сваренные вкрутую яйца, она тупо смотрела перед собой.

Сильно качаясь, обезьяны сновали по лаборатории и натыкались на столы. Стоявшие на них колбы и прочая стеклянная посуда бесшумно сотрясались. Затем животные стали падать одно за другим. Скрючившись и дергаясь в судорогах, они принялись кататься по полу, постепенно превращаясь в какую-то мерзкую, гниющую на глазах массу. Коричневая жидкость вздувалась пузырями и нескончаемым вязким потоком медленно вытекала из колб. Мозги, вылезавшие из головы генерала Лопеса, пульсировали и были похожи на серо-красную змею, заглотившую добычу.

Сев на постель, я провел рукой по холодному лбу и подернул плечами. Рядом безмятежно спала Моник. Поднявшись с кровати, я умылся, оделся и осмотрел свой кольт. Мне следовало бы проверить его перед тем, как ложиться спать, но он оказался в полном порядке, даже не поржавел. Затем я разбудил девушку. Она сонно поморгала глазами и потянулась.

— Ой! Неужели я спала? — удивленно воскликнула она, затем снова похлопала ресницами и нахмурилась. — Э-э-э, а ты что-то неважно выглядишь.

— Мне приснился сон. Кошмарный. Так что я еще под его впечатлением. Послушай, мне надо идти. Хочешь поесть или еще поспишь?

— Посплю, — сладко зевнув, ответила Моник. — А ты куда?

— Пока еще не решил, но ты отсюда никуда не уходи. Оставайся в номере, а я тебе позвоню, — сказал я и тут вспомнил, что наш номер без телефона. — Я хотел сказать, что как только освобожусь, так сразу же вернусь, — исправился я. — Увидимся позже, дорогая.

В ответ Моник молча кивнула, и я вышел из гостиничного номера.

Пережевывая венские сосиски с обжаренными ломтиками хлеба и запивая их кофе, я ломал голову над тем, что делать сегодня. Драматические события прошедшей ночи так быстро сменяли друг друга, что я не успел выстроить их в логическую цепочку и выявить в них взаимосвязь. Теперь, окончательно освободившись от воспоминаний о страшном сне, я вновь почувствовал себя бодрым и мог здраво рассуждать.

Связана ли попытка убить генерала с захватом доктора Баффингтона и его дочери, я пока не знал, но никаких сомнений в том, что все это являлось делом рук одного человека или одной и той же группы лиц, у меня не было. Как и то, что этот человек или группа лиц являлись коммунистами. Я задумался над причиной, побудившей коммунистов выкрасть доктора и насильно удерживать его у себя. Внезапно в памяти всплыли жуткие сцены из моего сна, и я вспомнил слова доктора Баффингтона, произнесенные им в ресторане: «Служить дьяволу я отказываюсь», на что ответил ему: «Надеюсь, что никому не удастся вас переубедить».

Предчувствуя недоброе, я решил, что мне первым делом надо начать с поисков доктора и Бафф. Все остальное уже казалось мне не столь важным. Я чувствовал, что поиск их приведет меня к тому или тем, кто шантажировал графиню, а потом пытался убить ее мужа. С другой стороны, если я выйду на этих коммунистов, я автоматически найду доктора и его дочь. Моя уверенность основывалась на том, что в обоих случаях фигурировал один и тот же человек — Бельчардо, а это не могло быть чистой случайностью.

К концу завтрака я успел обдумать все, что произошло в эту ночь, и, по меньшей мере, знал, с чего начать поиски. По моим расчетам, четыре человека могли навести меня на след доктора и Бафф. Наиболее ценным из них для меня в этом смысле являлся Бельчардо. Но после того как я засек его в кабинете генерала Лопеса он вряд ли решится попасться мне на глаза. Вторым был капитан Эмилио, офицер полиции, который уж слишком быстро явился на помощь Бельчардо, отдубасил меня со своими подручными и упрятал в каталажку. Меня еще тогда в ресторане насторожила та наглость и уверенность в собственной безнаказанности хама, пристававшего к девушке. Третьим в моем воображаемом списке значился Вилламантес — садист без усов, но с длинными баками. Он казался мне наиболее важной фигурой и самым опасным противником. Четвертой была грудастая продавщица сигарет из «Монте-Кассино», с которой разговаривал Бельчардо.

Допив залпом остатки кофе, я вышел на улицу, зашел в ближайший магазин и купил себе новый костюм и наручные часы. Мой прежний костюм из дорогого абардина, после того как побывал в грязном озере, весь сморщился, когда просох, а часы после пребывания в воде перестали ходить. Помимо этого я приобрел еще легкий плащ и тут же в примерочной магазина сменил одежду.

Выйдя на улицу, я позвонил в отель «Дель Прадо», совсем не надеясь застать в нем Баффингтонов. Так оно и получилось. Никто в их номерах мне не ответил. Потом я набрал номер телефона генерала Лопеса. Трубку сняла сеньора Лопес.

— Это Шелл, графиня. У вас все в порядке?

— Да, — тихо ответила она. — Но я сегодня утром получила... еще один пакет. Его передал посыльный. Пакет был адресован генералу, и я, получив его, тут же уничтожила. Муж в то время еще спал.

— Генерал разговаривал с вами обо мне? Может быть, задавал вопросы?

— Нет. Вчера он так был потрясен случившимся, что о тебе не спрашивал. Но если он узнает, что я помогла тебе выйти на свободу, чтобы ты разобрался с шантажистами, то тюрьмы тебе не миновать. Сегодня утром звонил капитан Эмилио.

— Эмилио? Что-то он всполошился. И что он хотел?

— Хотел переговорить с генералом, но я сказала, что муж спит. Капитан хотел узнать, не передумал ли он... ну, в отношении вас. Я ответила, что нет, не передумал, и он, попрощавшись, повесил трубку.

— А звонил он до или после того, как принесли пакет?

— Где-то через полчаса после ухода посыльного.

— Понятно. Спасибо, графиня. Не забывайте о мерах предосторожности, а я, в свою очередь, буду действовать по своим каналам. Если генерал проснулся, то не подойдет ли он к телефону? Надолго я его не задержу.

Графиня сказала, что генерал сейчас подойдет, и через минуту в трубке послышалось:

— Bueno?

— Генерал Лопес, это Шелл Скотт. Хотел бы удостовериться, что с вами все в порядке, и получить от вас ответы на пару вопросов.

— Доброе утро, мистер Скотт. Я много думал над тем, что вы мне вчера рассказали. Не все в этой истории мне пока понятно.

— Генерал, я тоже много думал о случившемся. Что еще вам известно о Кулебре и его предполагаемой базе?

— Она вовсе не «предполагаемая», мистер Скотт. Я точно знаю, что она существует и является штабом этого самого Кулебры и его заговорщиков. Вот только ее местонахождение мне не известно.