— Зачем? — изумился Идгерн. Эрбин удивленно глянул на эмона:

— Ты не знаешь? За два больших пальца Братство платит пять полновесных асиров, а, бывало, и по семь!

— Но кому нужны их пальцы? — спросил Руннор.

— Ну, ты спросил! Их жарят и едят! — довольный шуткой, эшнарец захохотал. — Пальцы никому не нужны — и живые нелюди тоже! Понял?

— Хватит болтать, уходим! — распорядился Хаггар.

Как и предсказывал Шенн, к полудню отряд вышел к караванной тропе ортанов — огромной, вытоптанной животными и огромными колесами, полосе, тянувшейся с запада на восток. По ней ортаны возили товары из Эвилона и других далеких стран в Арнир.

У дороги высокая трава заканчивалась, то здесь то там виднелись растрескавшиеся проплешины солончаков и чахлый, не дававший тени кустарник. Здесь сделали последний привал перед броском. Эту выжженную равнину надо пересечь как можно быстрей — застигнутый в поле немногочисленный отряд легко станет добычей орды морронов. Все понимали это и тревожно оглядывались друг на друга. «Первая стычка закончилась удачно, — думал Улнар, — но морроны найдут трупы разведчиков и пойдут по нашим следам. Если повезет, мы оторвемся от них. Кхинор велик. А если нет…»

— Вперед, чего стоять? — прикрикнул Хаггар и первым шагнул на тропу.

Воины невольно ускоряли шаг: всем хотелось быстрее пересечь открытое и потому опасное место. Улнар вздохнул с облегчением, когда солнце, наконец, коснулось края земли, и небо потемнело, сливаясь с горизонтом за спиной. Ночь укроет их.

Эмонгир размеренно двигался дальше, но, отойдя от реки мер на двадцать, остановился.

— Что случилось? — спросила девушка.

— Здесь ортаны отдыхают и спят, — охотно объяснил Карон. — Днем это безопасней: сверху степь хорошо видна, никто не подберется незамеченным. Ночью зверям идти легче, чем по жаре — так что ночью мы не останавливаемся.

— А что делает охрана?

— Ничего, — пожал мощными плечами Карон.

— Хорошая работа, — улыбнулась девушка. — А как же морроны?

— Иногда они пробуют напасть, но при мне такого не было. Эмонгир трудно повредить, мы под хорошей защитой.

Пользуясь остановкой, Карон провел Далмиру по основным палубам движущейся крепости. Все было примерно таким же или похожим на то, что она видела раньше.

В коридоре они столкнулись с Бронстом. Еще несколько воинов стояли за его спиной. Наемник преградил дорогу:

— Карон, куда ты ее ведешь?

— Показываю эмонгир.

— Не то девушкам показывать надо, — осклабился Бронст. — А потайную комнату показывал?

— Нет…

— Тогда ты ничего не видела, — подмигнул Далмире наемник. — Пошли, посмотришь. Тут рядом.

Они поднялись по деревянной лесенке в большой зал, и в ноздри ударил запах прелого сена. Возле стены громоздилась гора скошенной травы, противоположная стена заканчивалась двумя огромными воротами, из–за которых слышался странный свистящий шум.

Бронст подошел к воротам и вытащил деревянный засов. Далмира заметила, как его приятели изо всех сил старались сохранить невозмутимые лица и поняла: ее испытывали.

— Там… — начал Карон, но наемник толкнул воина в плечо:

— Молчи, пусть сама увидит.

Он распахнул створку, и Далмира увидела чудовищную голову зверя, тащившего на себе эмонгир. Зверь спал стоя. Глаза размером со щит были закрыты, из огромных ноздрей с шумом вырывался воздух, и Далмира поморщилась: запах был не слишком приятным. Толстые морщинистые губы твари приподнимались во сне, показывая желтые пни зубов.

Девушка повернулась и поймала растерянный взгляд Бронста. Она поняла: зрители надеялись, что вид чудовища напугает ее, а они смогут потешиться, наблюдая за ее страхом…

— Забавный зверь, — проронила Далмира и отвернулась. — Карон, а что сегодня на обед?

Кормили здесь довольно сносно. Далмира с удовольствием поела овощную похлебку с грубым, но вкусным ортанским хлебом. Она очень хотела подняться на вершину эмонгира, но Карон объяснил, что туда наемников не пускают.

— Ты очень смелая! — сказал Карон. — Знаешь, у нас обычай: всех новичков мы приводим туда и показываем этих чудовищ. Все пугаются, когда видят их в первый раз, хотя они ничем не опасны и жрут только траву. Бронст сказал, чтобы я не смел говорить тебе об этом испытании. Но ты не испугалась.

— Да, я не испугалась.

— Ты удивительная девушка, Далмира. Я понял это, как только увидел тебя.

— А ты хороший человек, Карон.

Они улыбнулись друг другу. Он простоват, подумала Далмира, быть может, наемники смеются над ним, но по мне, такой друг много лучше иных. Лучше довериться простаку, чем хитрецу.

— А кто такой Джалмерн? — спросила она.

— Глава всех наемников. Джалмерна слушают все, даже эмон. И ты слушай.

— Ясно.

— Далмира, а как ты стала воином?

Ей не нравились подобные расспросы, но улыбка Карона была столь простодушна и заразительна, что девушка ответила:

— Когда–нибудь я расскажу тебе. А как стал воином ты?

Широкое лицо Карона вытянулось и осунулось, улыбка исчезла.

— Так уж вышло, — тяжело проговорил он.

Далмира поняла: не у нее одной есть то, о чем не хочется вспоминать.

— Забудь, Карон, — сказала она, трогая его за плечо. Под материей рубахи чувствовались стальные мускулы. — Я просто так спросила. Мне не нужно это знать.

Приближался вечер. И вот крепость дрогнула и сдвинулась с места. Огромные колеса загудели и заныли, перекатывая огромный груз. Далмира смотрела в окошко, вспоминая, как с Шенном впервые увидела жуткий, чудовищный и чужеродный силуэт эмонгира. Как наивный дикарь Шенн принял его за живое существо, а она поняла, что внутри есть люди… Далмира вздохнула. Все это было так близко и так далеко. Сотни дней прошли с тех пор. Она изменилась, и Шенн, наверно, тоже. Узнала бы она его сейчас, и что бы он ей сказал?

Длинный и хриплый звук рога разодрал монотонный гул катящегося города. Далмира вздрогнула:

— Что это, Карон?

Схватившись за меч, воин вскочил с соломенной циновки:

— Это морроны!

Они выскочили из комнатки. По коридорам, сталкиваясь и гремя оружием, бежали люди.

— За мной! — сказал Карон. Вслед за наемником Далмира поднялась на ярус выше, оказавшись внутри странной комнаты, в которой вместо стены была лишь невысокая, по–пояс, перегородка. За ней прятался ортан с коротким луком в руках.

— Пригнитесь, они стреляют!

Стрела с черным оперением вонзилась в деревянную обшивку, и Далмира быстро пригнулась, не успев рассмотреть, кто их атакует.

Далмира услышала тягучий гортанный вой и выглянула из укрытия. Вокруг эмонгира суетились черные тени. Морроны бежали параллельно крепости, забрасывая стрелами и крючьями с привязанной веревкой. Ортан–лучник привстал и, на мгновенье замерев, выпустил стрелу. Внизу кто–то вскрикнул. Ортан вновь пригнулся — и Далмира услышала стук воткнувшихся в перегородку стрел.

— А нам что делать? — спросила она сидевшего на полу Карона.

— Иногда они лезут наверх, — сказал воин.

Эмонгир продолжал движение. Остановка означала смерть — это хорошо понимали те, кто защищался и те, кто нападал. Морроны падали под меткими выстрелами защитников, но платили той же монетой, сбивая стрелами замешкавшихся воинов.

Высунувшийся ортан получил стрелу в грудь и рухнул на пол. Карон и Далмира переглянулись:

— Ты умеешь стрелять? — спросил воин.

— Нет.

— И я нет, — он выглянул и вовремя отшатнулся — крюк из черного железа вцепился в бортик.

— Сейчас полезут, — сказал Карон. Далмира огляделась и поняла: на крошечном балкончике ни ему, ни ей даже не размахнуться.

Показавшийся над бортиком моррон спрыгнул на пол и попал в объятья Карона. Мужчины сцепились. Вытащив кинжал, Далмира бросилась на помощь, но могучий воин сжал врага так, что тот застонал, оторвал его от пола и бросил вниз.