Они сделали, как велел Шенн: повернули на север. Изрезанные холмами и лощинами земли сменила пустыня, усеянная бурыми клочками травы и низким колючим кустарником. Затем потянулись голые безводные пустоши, где властвовали ветер и песок.

— А следы–то заносит! — радостно показал товарищам Семир. — Морроны не выследят нас.

— Мастер, — к Шенну подошел Улнар. — Разреши спросить.

— Конечно, Улнар. Спрашивай.

Воин говорил вполголоса, пока они не отошли в сторонку:

— Мне случалось видеть карту Арнира. Настоящую карту, ту, что есть у самого одана… Я много скитался и знаю, что на ней многого нет, а я всегда хотел знать: что там, на западе?

— Ты любознателен, — отметил Шенн. — Как тебе, должно быть, известно, за Кхином простирается великая равнина. К югу она упирается в горную гряду, на севере опять же горы, в которых, нашли убежище остатки древних. Это место известно как Эльденор.

Улнар кивнул:

— А слышал ли мастер о Гунорбохоре?

— Гунорбохор? Хм, воин, откуда тебе известно об этом месте? — Шенн с удивлением взглянул на Улнара.

— Бывает, мы допрашиваем пленных морронов… Я знаю, это их родина.

— Я сам недавно узнал о нем. Это болотистые земли к западу от Анвинора.

— Сколько дней пути?

— Зачем тебе это знать?

— Любопытно, — Улнар не мог лгать, но и правду говорить было нельзя. — Я слышал: там кочуют многие их племена, и Ош–Рагн собирает их под свою руку. Вот я и думаю: сколько времени им потребуется, чтобы дойти до Кхина, и успеем ли мы вернуться быстрее? Ведь ты говорил: от нас зависит жизнь многих…

— Ты мыслишь, как военачальник. И знаешь имя Ош–Рагн…

— Имя морронской ведьмы знает всякий, кто когда–нибудь бился в приграничье, — ответил воин. — Можешь спросить у Хаггара.

— Ты слышал о Следе Топора? — спросил Шенн.

— Да. Это трещина, рассекшая Кхинор надвое.

— Ты прекрасно знаешь мир, Улнар! Так вот, начало След Топора берет недалеко отсюда, а заканчивается у болот Гунорбохора.

Улнар кивнул. Теперь все ясно.

— Скажи, мастер, а что дальше? Что за болотами на твоей карте? Или это тайна?

— Не тайна. Дальше пергамент заканчивается, — улыбнулся Шенн.

— А ты хотел бы узнать, что там, мастер?

— Конечно!

— Когда соберешься туда, вспомни обо мне. Я тоже хочу это узнать.

Шенн довольно рассмеялся:

— Я рад, что в этом мы похожи.

Среди бесконечных рыжих барханов гулял ветер, занося следы путников. И правда, подумал Улнар, здесь нас морроны не найдут. Если сами тут не сгинем.

Солнце палило. Ноги увязали в мелком красноватом песке. Улнар заметил что–то блестящее, наклонился и поднял изогнутый осколок ракушки. Похожие он в детстве находил на берегу Восточного моря. Но там было много воды, а здесь…

Могучий Карон помогал идти раненому стрелой Руннору. Воин двигался тяжело, загребая ногами, и Улнар подумал, что он долго не протянет. Так и случилось. После привала Руннор подняться не смог.

Шенн осмотрел раненого: горячий лоб, затрудненное дыхание. Фагир нахмурился:

— Дай мне осмотреть рану!

Сама рана была неопасной: стрела угодила в мякоть мышцы, не задев кости, но воин потерял много крови. Наконечник тут же извлекли. Как водится, рану присыпали толченым корнем синелиста, останавливающего кровь, и наскоро перевязали.

Шенн снял повязку и покачал головой: рана не заживала. Кожа по краям была черной, сама рана сочилась гноем…

— Что? Что там? — спрашивал бледный, как полотно, Руннор. Шенн молчал, заново перебинтовывая рану.

— Вот, съешь и запей, — Шенн высыпал раненому в рот порошок и поднес к губам свою флягу. — Все будет хорошо, верь мне.

— Он выживет? — спросил фагира Хаггар. Шенн качнул головой:

— Не знаю. Похоже, стрела отравлена. Я не знаю, что это за яд. Это очень плохо.

— Слушай, мастер, а может… — воин многозначительно погладил рукоять кинжала. — Если он все равно не выживет? И ему мучений меньше.

— Нет! — резко ответил Шенн. — Я не знаю, выживет ли он, но… Незачем это, десятник. Морроны не идут за нами — иначе бы давно нагнали — значит, не надо спешить. Он может выжить. Вели сделать носилки.

Воины взяли копья, накинули сверху плащи, привязали. Так, меняясь каждый час, несли Руннора.

— Пейте меньше, — говорил воинам Шенн. — До источника еще далеко.

— Что–то небо мне не нравится, — сказал Эрбин, указывая на горизонт.

Улнар вгляделся: действительно, небо подернулось черно–синей дымкой, а солнце заволокло серым туманом.

— Что это может быть? — спросил Хаггар. — Мастер, ты знаешь?

Шенн помрачнел:

— Это песчаная буря. И нам ее не обойти.

— Теперь я понял, почему морроны не суются сюда! — крикнул Идгерн. — Они не такие дураки, как ты!

Словно в подтверждение, налетевший порыв ветра швырнул воинам в лица горсть песка. Послышались витиеватые проклятья Эрбина — песок попал эшнарцу в глаза.

— Это пустяки по сравнению с тем, что вот–вот начнется, — сказал Шенн. — Слушайте меня. Замотайте лица и привяжитесь друг к другу. И не останавливайтесь, если хотите жить. Вперед!

Ветер крепчал. Тучи песка и пыли носились в воздухе, закрывая от путников солнце. Намотав на головы тряпки, воины с трудом продвигались сквозь удушающую рыжую пелену. Все держались за веревку. Улнар смутно видел спину Карона, бредущего впереди — и все это было лишь началом бури. Когда ветер засвистел так, что воины не слышали друг друга, а стена крутящегося в вихре песка не давала рассмотреть ничего дальше двух шагов, идущий впереди Шенн стал молиться Алгору. Только великий Алгор, повелитель воздуха, бурь и ветров, мог помочь им. Закрывая плащом лицо, Шенн шептал молитву покровителю.

Никто не мог сказать, сколько продолжалась буря, казалось, она не кончится никогда, и им суждено погибнуть в этих песках… Но вдруг ветер утих. Буря улеглась, и песок, недавно могущий убить людей, мирно лежал, поблескивая в лучах проглянувшего солнца.

Буря не смогла забрать их жизни, но отняла последние силы, и отряд, как по команде, сел отдыхать. Накрытый плащом Руннор был жив, но песок покрыл лежащего на носилках воина желтым саваном.

— Попей, — Улнар протянул Далмире флягу. Он сразу заметил, что наемники не имели ни фляг, ни припасов. Это не было проблемой вначале, но теперь, когда бурдюки с водой и почти вся еда достались морронам…

— Спасибо, — девушка смочила горло и вернула флягу. Улнар отодвинул ее руку:

— Оставь воду себе.

— Я не могу, воин.

— Возьми! — настоял он. — А то не удержусь и выпью все. А путь еще долог.

Далмира улыбнулась и взяла.

— Когда кончится эта пустыня, мастер? — спросил Кронир. — Долго нам еще идти?

— И где здесь найдешь воду? — добавил Эвран.

— Я говорил: надо идти на север. Мы увидим скалу, а под ней — источник.

— А если источника не будет? Если врет твоя карта? — выпятив усыпанную песком бороду, спросил дотошный Эрбин.

— Мастер Ольф не мог солгать, — ответил Шенн.

— Твоему мастеру уже все равно, — махнул рукой эшнарец. — А нам нет.

— Хватит болтать! — прикрикнул Хаггар. — И вот еще что. У кого осталась вода?

— У меня. У меня, — раздались голоса.

— Всю воду мне! — приказал десятник. — Быстро! Я хочу, чтобы никто не пил больше, чем другой!

— Это почему еще? — возмутился Эвран. — У всех свои фляги есть, пусть каждый пьет из своей! А коли все выпил, так я никого своей водой поить не собираюсь.

— Здесь нет твоей воды, воин! — подошел Хаггар. — И ничего твоего нет, кроме твоей задницы! А если кто–то хочет дележку устроить, — рыжебородый десятник обвел воинов тяжелым взглядом, — может взять свою воду и убираться из отряда!

И никто не возразил.

Вся вода поместилась в двух неполных флягах.

— Пить будем на привалах, — сказал Хаггар. — А сейчас — вперед! Мастер Шенн, веди.

Улнар шел, замечая, как осунулись и помрачнели лица товарищей. Все понимали, что находятся на волосок от смерти, но воля и дисциплина еще действовали. Оставалось немного еды, но есть жесткое мясо и хлеб без глотка воды мало кому хотелось. Улнар вспомнил высадку на берег Кхина и горько усмехнулся: теперь их бравый отряд походил на кучку грязных, измученных людей, вразброд бредущих по желтым пескам…