– О нет, мой принц. Я всего лишь хочу доставить тебе удовольствие, какого ты ранее никогда не ощущал.

– Что ты знаешь о моих удовольствиях, глупая?

Нет, принц не насмехался, не кривил презрительно губ. Он лишь вновь вернулся мыслями туда, где был наказанным за легковерие принцем Шахрияром. Ей же, Шахразаде, хотелось, чтобы он сейчас превратился в Куакуцина и чтобы его, как и молодого воина, поглотила радость наслаждения.

А потому она чуть прикрыла глаза и продолжила:

Глаза воина были наполнены любовью; она сверкала, словно наибольшая из драгоценностей, какую только мужчина может подарить женщине.

– Не ждал тебя, не ждал женщину… Но, увидев, понял, что лишь этого и жаждал. Я мечтал лишь о тебе, неизвестная моя звезда. Я готов ждать твоего желания ровно столько, сколько потребуется.

– Тебе не придется ничего ждать… Я горю желанием и мечтаю лишь о том, чтобы зажечь в тебе жажду невиданной силы. Жажду, которая не может быть утолена никогда.

И слова уже оказались не нужны. Только его губы на ее губах, его руки на ее теле… Девушка наслаждалась этими прикосновениями, как бы вспоминала и узнавала своего единственного. Действия юноши становились все смелее. Сначала на пол упала шелковая накидка, потом просторное вышитое платье… Нелли, более ни о чем не думая, помогла Куакуцину избавиться от простой рубашки и свободных коротких штанов из оленьей кожи, и глазам девушки предстало тело Куакуцина, столь совершенное, сколь и уязвимое. Несколько мгновений она молча любовалась этим удивительным произведением природы, не в силах коснуться его. Но юноша словно разбудил ее, сняв с волос расшитую бисером ленту. Девушка гордо выпрямилась, представ во всем блеске своей нетронутой красоты. Она словно грелась в обожающем взгляде, которым ее окутывал Куакуцин.

Юноша еще никогда не чувствовал себя таким свободным. Он не стеснялся ни своей наготы, ни откровенных взглядов Нелли. Лишь браслет из черного обсидиана, с которым он не расставался никогда, по-прежнему поблескивал на его левой кисти.

– Ты так прекрасен, любимый…

Но договорить Нелли не смогла – нежные губы юноши прильнули к ее губам. Этот поцелуй яснее любых слов говорил о чувствах Куакуцина. Голова девушки закружилась, и она отдалась во власть наслаждения.

Словно околдованный этими словами, Шахрияр вновь, как вчера, коснулся ступни Шахразады. Она посмотрела на принца. О, его глаза сейчас не были глазами околдованного волшебством! Они горели не хуже, чем глаза юного бойца, в них пылал огонь желания. Но в то же время у Шахрияра хватало сил, чтобы сдерживаться, не превращаясь в дикое животное, подчиняющееся сиюминутному желанию.

Шахразада замолчала. Тогда Шахрияр, легко поднявшись с подушек, выпрямился во весь свой немалый рост и поднял с кресла девушку. Принц был столь силен, что его дыхание не сбилось ни на миг, когда он взял Шахразаду на руки.

– Должно быть, и нам пора последовать примеру этого юного героя, – нежно проговорил Шахрияр.

Девушка не заметила, как открылась потайная дверь, но почувствовала, что покрывала на ложе принца нежны, как пух.

Столь же нежны были и прикосновения царского наследника. Шахразаде показалось вчера, что вспыхнувшая в его теле страсть была вызвана ее рассказом. Теперь же, девушка это чувствовала, ее глаза, голос, ответные прикосновения разожгли в Шахрияре желание сколь сильное, столь и сдержанно-бережное.

Принц вновь узнавал тело девушки. Теперь он не позволял ей говорить, ибо поцелуи, сколь бы прекрасны они ни были, весьма затрудняют связную речь. Руки Шахрияра скользили по телу Шахразады, вызывая в ней прилив необыкновенно ярких чувств.

Должно быть, не только Шахрияр, но и она сама вчера вечером была заколдована историей Синдбада. Теперь же, подобно Куакуцину-бойцу и его пылкой подруге, они дарили себя друг другу, как в первый раз.

Голова Шахрияра кружилась, но это было мало похоже на его прежние встречи с женщинами! Магия ли слов, волшебство ли прикосновений – принца удивляло все. Ибо Шахразада, хоть и была неопытна, однако не скрывала своих желаний, не хотела покоряться, но и не пыталась покорять. Принц ощущал, что они – две половинки одного целого. Так может чувствовать себя опытный пловец в спокойных водах, когда он сам как бы становится частью стихии.

«О нет, мой принц, еще не время мне молчать!» – Шахразада нежно отстранилась, даже едва заметно оттолкнула Шахрияра, и… продолжила сказку.

Нежные касания становились все смелее, поцелуи все настойчивее. Казалось, что юноша пытается в одной этой встрече наверстать все те долгие ночи, что провел вдали от нее.

Куакуцин несмело коснулся ее груди. Нелли подалась навстречу этой ласке и положила обе ладони на плечи юноши. Почувствовав жар ее желания, Куакуцин прижался к ней всем телом. И Нелли пронзило изумительное ощущение: так могли соединиться только две половинки в одно целое! Девушка хотела бы еще насладиться этой неземной гармонией, но в ее героя словно вселился демон. Он гладил и целовал ее так неистово, что Нелли испугалась такого напора.

Куакуцин стал другим – слишком возбужденным и порывистым, и все же ее тело с готовностью отвечало ему. Когда он принялся теребить губами ее сосок, сладчайшее наслаждение обожгло красавицу… Кровь пульсировала в такт его касаниям.

– Да! Да! – выдохнула она, погружаясь в океан бурлящих ощущений. Жаркая волна обожгла низ живота. И, словно почувствовав это, губы юноши стали опускаться по телу все ниже. Нелли после каждого его прикосновения окатывала жаркая волна. Лоно ее наполнилось соками, и она мечтала о том миге, когда их тела наконец сольются воедино. Словно подслушав ее заветное желание, Куакуцин прошептал:

– Не торопись, прекраснейшая! Я так давно ждал тебя…

Его язык нежно и умело ласкал ее бедра. Нелли откинулась на ложе и наслаждалась его ласками, теперь уже настоящими, свободными, пылкими. Губы юноши приникли к ее средоточию желаний, и Нелли вскрикнула от жгучего наслаждения. Но какое-то странное веселье всколыхнулось в ней. Она выпрямилась на ложе и начала играть с изумительной игрушкой, которую ей даровал, пусть лишь на краткий миг, этот страстный герой. Она нежно поцеловала прекрасный в своем возбуждении жезл страсти, затем прошлась языком от его корня вверх. Куакуцин изогнулся и охнул от наслаждения.

«О нет, мой герой! Тебе придется потерпеть! Сейчас моя очередь наслаждаться!»

Прикосновения Нелли становились смелее. Она никогда еще не испытывала такого удовольствия, даруя наслаждение другому. И наконец настал миг, когда терпеть эту сладкую муку больше не хватало сил.

Юноша упал на ложе, увлекая девушку за собой. Он начал неистово целовать ее тело, открывшееся ему в ответном порыве не менее пылкого желания. Это ощущение, свободное и головокружительное, наполняло каждое прикосновение новым, глубоким смыслом. Так соединяются не неистовые любовники, но люди, глубоко любящие друг друга.

Волна наслаждения вновь накрыла Нелли, она закричала от страсти. Она ждала мига соединения и наконец ощутила тело любимого на себе.

– Ты меня любишь?

– Я безумно люблю тебя, – ответил Куакуцин. – Я любил тебя уже тогда, когда еще не знал тебя. Люблю сейчас, знаю, что ты создана лишь для меня.

Нелли смотрела на него, пораженная красотой, которую любовь придала его чертам. Глаза юноши сияли, скулы смягчились, на губах играла улыбка, и он будто светился изнутри. Даже соприкосновение их тел стало другим.

– Я люблю тебя, мой герой. Возьми же меня! Я должна чувствовать тебя так же, как ты должен почувствовать меня!

Он улыбнулся и быстро поцеловал ее в губы.

– Конечно, любовь моя. Сейчас все наяву, и наша жизнь едва началась и продлится столь долго, сколь мы сами этого захотим.

Нелли почувствовала, как осторожно вошел в нее и начал двигаться Куакуцин. Он входил медленно, слегка продвигаясь вперед, затем снова уходил назад, но оставался в ней его жар. С каждым толчком он пробирался вперед, и это дарило ей удивительное, ни с чем не сравнимое ощущение. Он заполнял ее всю и открывал даже для нее самой.