— Ты всерьез считаешь ее своей подругой?

— Это сложный вопрос. Но она была добра со мной, поделилась Силой и хотела меня защитить. И была в общем-то искренна, что бы ей ни приказывала твоя тетя.

— То есть ты ей доверяешь?

— Почти. Я все-таки считаю: она докладывает все твоей тете. Хотя зла она нам наверняка не желает и не будет желать… Поэтому все дело в том, доверяем ли мы Судье Заклятых. Ты уж прости, но у меня в последнее время сложилось не самое лучшее мнение о твоих родственниках. Они все слишком агрессивные. И всегда есть причины.

Страж промолчал.

— Надеюсь, ты не обиделся. А то извини.

— Это ты меня прости, Госпожа. Я надеялся, все будет иначе.

— Иногда мне кажется: слова, которые мечтает услышать каждая женщина, это не признание в любви, а мольба о прощении, — сухо ответила я. — Но мне не так уж нравится, когда ты извиняешься.

— В общем, я думаю, — произнесла я, когда страж опустил меня на ноги в комнате, — если на Сирк надавить и заставить во всем признаться, то на нее можно будет положиться. Тогда письмо в столицу отправит она. Но сегодня начинать не стоит: мы и так промокли до нитки… Почти.

Куртка стража и рубашка под ней были совершенно сухими, на них даже не натекла вода с волос, а вот ноги… промокли хуже некуда. Теперь еще и кожа башмаков ссохнется, надеть будет нельзя. Да и штаны по колено грязные, да еще мокрые. А вот страж сухой, будто все это время из комнаты не выходил. И чистый.

— Штаны придется стирать, — прокомментировала я. — Как бы это сделать незаметно? У меня и без того с одеждой негусто.

Я, конечно, поскромничала. У меня были с собой церемониальные наряды Заклятой из деревни, платье, подаренное Эрдо, модифицированный вариант миссионерского наряда, рубашка со штанами и даже пижама. А если зайти на почту и притащить в номер оба моих чемодана, то вообще вещи девать будет некуда. Вся проблема в одном: для этого надо выйти из гостиницы, а в моих платьях в городе не покажешься…

— Чего ты молчишь? — окликнула я Орсега, который как-то странно наклонился над моей кроватью.

— Госпожа, это ты положила сюда значок Ленивого Этнографа? — спросил страж, не желая прикасаться к вещи, наполненной враждебной ему магией.

— Я. Только не положила, а кинула. Что-то не так?

— Нет-нет, Госпожа, все в порядке. Я тогда не заметил, а сейчас удивился, как он здесь оказался…

— Я его сюда бросила, когда он мне под руки лез в сумке, — пояснила я, подходя ближе. Было в тоне стража что-то ненормальное. Я взяла значок в руки и задумчиво повертела. Орсег прав — вещицу почему-то неприятно держать в руках. Узнать у Сирк?

— А это всегда здесь было? — поинтересовался страж, указывая на то место, где лежал значок.

— Если ты про покрывало, то скорее всего — да, — съехидничала я. — Есть такая привычка застилать кровати и…

— Нитка. В этом месте вытянута нитка. Это всегда так было?

— Я не знаю… — Я напрягла память. Всех мелочей не упомнишь, но, кажется, покрывало было идеально ровным. Из него никакие нитки не лезли и не торчали. — Мда… подозрительно, — наконец сделала вывод я. — Ты прав, эта нитка торчит, как будто ее чем-то подцепили и выдернули. И может, это произошло в наше отсутствие. Но кому может понадобиться дергать нитки в моей комнате?

Я выронила значок на покрывало и потянулась его подобрать. Это получилось не сразу; когда я все-таки высвободила брошь, из покрывала торчали две нитки.

— Понятно! — обрадовалась я объяснению происходящему. — Он цепляется своей булавкой за нитки и портит вещи таким образом.

— Мне не надо уточнять, что кто-то обыскивал твою комнату? — поинтересовался страж.

— По крайней мере, зачем-то трогал значок, — поправила я. — Нормальные взломщики так себя не ведут: в нем нет никакой ценности, да и не подпускает он к себе чужих, как мне объясняли.

— То есть?

— Если его возьмет в руки без разрешения хозяина кто-нибудь, не носящий такого значка, он уколет наглеца. Но я не вижу здесь пятен крови.

— Тут нет крови, — объявил страж, оглядев комнату. — Я бы почувствовал. А его можно украсть?

— Нет. Даже если у тебя есть такой же, ты его не украдешь. Два шага в сторону — и значок снова лежит там, где ты его взял. Так заколдовывают все опознавательные знаки. Моя брошь-печатка заколдована также.

— Тоже колется?

— И возвращается в случае потери или кражи. Но ведь дело не в том.

— Кто-то побывал у нас и знает: нас здесь не было. Но за нами никто не следил, я уверен.

— И этот кто-то — Ленивый Этнограф. А тебя нельзя обмануть при помощи магии?

Орсег покачал головой.

— Нет, Госпожа. Заклинания, которыми пользуются люди, очень заметны; попытка спрятаться только привлечет мое внимание.

— Я это запомню, — пообещала я. — Во всяком случае, мне теперь не надо стирать тайком штаны. Утром кликнем слугу и велим отстирать одежду и просушить башмаки. Только все равно придется весь день здесь просидеть, пока штаны высохнут.

— Хочешь, я схожу на почту за твоими чемоданами? — предложил страж.

— И оставишь меня здесь одну? — шутливо возмутилась я, чувствуя, как все внутри сжалось от такой перспективы. Чего я так боюсь, почему не могу одна просидеть полчаса в гостинице? Конечно, когда не на кого положиться и кругом одни враги, становится неуютно… Нет, надо будет поговорить с Ашшас, может, она поможет.

— Если хочешь, я останусь с тобой.

— Да. Хочу.

— Тогда я остаюсь. — С этими словами страж уселся на мою кровать.

— Эй! — возмутилась я. — Нашел куда усаживаться! В уличной одежде прямо на кровать! Другого места не нашел?

— Одежда у меня совершенно чистая, — возразил страж, послушно перебираясь на стул. — Она вообще никогда не пачкается.

— Кстати, а почему? — с любопытством спросила я. — Не промокает, не пачкается? Да и ты тоже…

Страж ухмыльнулся.

— Свойство нечисти, Госпожа. Видишь, как выгодно быть духом леса?

Я пристально всмотрелась в его лицо и покачала головой.

— Будет тебе! Ты вполне материален, а одежда твоя и подавно. Кроме того… — Я провела рукой по ткани куртки. — Я ведь чувствую здесь магию и вовсе не лесную.

— Какая же ты зануда, Госпожа, — вздохнул Орсег. Я изумилась его наглости. — Испортила такую красивую сказку. Стражи действительно не мокнут под дождем — мы ведь природные духи. А зачаровывать одежду мама научилась у тети, когда намучилась со мной в детстве.

— Часто в грязь падал? — подколола я.

— И падал, и штаны на заборах рвал, — серьезно подтвердил страж. — Мы растем как обычные человеческие дети с теми же маленькими горестями и радостями, Госпожа.

— Тоже мне! — фыркнула я. Я в детстве не бегала где попало, не лазила через заборы и не падала в лужи. Основная часть синяков и ссадин, а также порванной одежды приходилась уже на взрослую жизнь, подготовку и работу этнографа. Но можно ли меня назвать обычной?

— Ладно, Госпожа. Если ты не можешь выйти из дома, то чем займемся?

— Сейчас — спать. Я настрою браслет и подожду рассвета, чтобы проследить, все ли у Сирк в порядке. А потом можно выспаться.

— Рассвет уже близко, Госпожа. Можешь не ложиться.

— Ладно. Подождем так. Заодно осмотрим, не пропало ли чего. Дождь-то как, закончился?

— Да, и тучи уходят.

— Ой! — От испуга я села. — Я совсем забыла! Я же не взяла с собой конверт начальника! А у нас в вещах копались! Боги, это полный провал!

Я бросилась к своей сумке, но в ней конверта не было. Я похолодела.

— Они взяли его с собой. — В полной панике я обернулась к стражу. — Мы пропали.

— Не это ищешь? — С усмешкой Орсег выудил из кармана рубашки помятый конверт.

Я изумленно уставилась на стража.

— Зачем… зачем ты это сделал?

— Ты против? — Орсег выразительно поднял брови.

— Н-нет, н-не знаю.

Страж помог мне подняться с колен и невозмутимо продолжил:

— Ты забрала бумаги. Вряд ли ты собиралась предъявлять их кому-нибудь среди ночи. Особенно обе, хватило бы и одной. То же с деньгами. При всей твоей щедрости, ты не отдала бы оба кошелька. Про конверт явно забыла. Какой мне оставалось сделать вывод? Гостиницу мы оставили открытой. Кстати, не жалко денег? — поддел он меня напоследок. — То ты меня за пятнадцать монет шпыняла, а то с двадцатью рассталась.