Но германские средства и люди были определённой сосредоточенной силой, с которой было гораздо проще бороться, чем с неопределенной, но мощной силой голландских и бельгийских агентов, которыми кишела Голландия. Здесь осели сотни бельгийских беженцев, и до того, как немцы организовали свои заграждения, многие из них нашли возможность добывать сведения из Бельгии и сбывать их британской, бельгийской или французской секретным службам, а иногда продавали одни и те же сведения всем трём службам. Теперь обстановка изменилась; они не могли больше получать сведений, но всё же рыскали вокруг нас, вмешиваясь в каждую нашу попытку установить связь с захваченной противником бельгийской территорией.
Прежде всего, необходимо было найти надёжных бельгийцев в Голландии, которым мы могли бы доверять, способных подчиняться известной дисциплине и руководимых в своих действиях патриотизмом, а не наживой. Я был очень рад встретиться с Моро — бывшим крупным служащим бельгийских железных дорог, который, ознакомившись с нашими задачами, заявил, что его сын привлечёт к сотрудничеству [9] с нами лучших бельгийских железнодорожников, которых, в то время было много в Голландии и которые продолжали смотреть на него как на своего начальника. Сын был мне представлен и произвёл на меня хорошее впечатление; я изложил ему наш план. В соответствии с этим планом он, через различные промежутки времени, привёл ко мне свыше пятидесяти человек, которых можно было распределить по стратегическим пунктам на голландской территории от Маастрихта до побережья таким образом, чтобы не навлечь подозрений.
Каждый из агентов Моро отвечал за определённый участок голландской границы и получал инструкцию найти какое-либо средство для поддержания регулярного сообщения с занятой территорией. Мы объяснили им, что можно использовать три средства:
1) курьеров, которые могли переходить через электрический провод глубокой ночью, пользуясь резиновыми перчатками и сапогами;
2) лодочников, которые, оставаясь под строгим наблюдением немцев, получали разрешение плавать на своих лодках от Роттердама до Антверпена;
3) сельскохозяйственных рабочих, обрабатывавших поля, прилегавшие к границе, и имевших возможность перебрасывать сообщения через провод, когда часовой смотрел в другую сторону.
Каждый агент получил определённый номер, сын Моро именовался «Орам». Мы решили, что Орам будет их непосредственным начальником, а агенты должны были ему слепо повиноваться и не имели права оставлять отведенные им участки; кроме того, Орам организует службу курьеров для сбора донесений. Каждый из них давал клятву молчать о том, на кого он работает, и не пытаться узнать, кто другие агенты Орама.
Так была создана в Голландии организация, эффективность которой постепенно увеличивалась; в последние два года войны мы стали располагать, по крайней мере, шестью постоянными средствами связи с Бельгией. Когда одно из них переставало действовать, мы имели в запасе остальные пять, к тому же постоянно изыскивались новые.
Вторая задача заключалась в следующем: распределить агентов на бельгийской территории таким образом, чтобы они покрыли всю оккупированную территорию; инструктировать их в отношении требуемой информации; поставить [10] людей, которым можно будет сдавать донесения для доставки их через границу.
Для организации агентуры на оккупированной территории существовало три способа.
Один из них заключался в посылке в Бельгию или во Францию бельгийцев или французов, которых мы переправляли тёмной ночью через электрический провод. Другой — в использовании курьера, доставляющего письмо от одного из наших агентов в Голландии его друзьям в Бельгии, которые были рады работать на своего прежнего начальника. Они оказались самыми лучшими из наших агентов. И, наконец, нам часто удавалось устанавливать контакт со старыми организациями, функционировавшими в 1915 г. и потерявшими связь с английскими разведывательными органами в 1916 г., после закрытия немцами границы. В общем, можно было рассчитывать на то, что каждый из агентов, находящихся на занятой территории, завербует двух или трёх других агентов.
Организация службы курьеров на оккупированной территории представляла особые трудности. При наличии системы личных карточек, которая очень строго проводилась в жизнь, никто под страхом ареста не мог находиться на расстоянии свыше тридцати миль от места своего жительства, отмеченного на личной карточке. Оперировавшая в Бельгии германская тайная полиция обращала особое внимание на лиц, находящихся в пути, как на пеших, так и на передвигающихся любыми перевозочными средствами. Они так же хорошо, как и мы, понимали, что информация не имеет никакой ценности до тех пор, пока она не прошла через границу.
Система связи от разведчика на оккупированной территории до меня в Роттердаме сводилась к следующему. Начальник каждой группы разведчиков на оккупированной территории собирал донесения, посылаемые его агентами, и передавал их в Антверпене, Льеже или Брюсселе по указанному нами адресу («почтовому ящику»). Курьер доставлял эта донесения от «почтового ящика» на пункт переправы через границу. Здесь они собирались пограничными агентами Орама и через Орама доставлялись мне. Пункты переправы через границу, «почтовые ящики» и курьеры между «почтовыми ящиками» и пунктами переправы через границу были организованы из Голландии под руководством Орама и моим. Каждый начальник группы разведчиков, агенты которого собирали информацию на оккупированной территории, располагал собственным независимым [11] «почтовым ящиком», пограничным курьером и пунктом передачи информации через границу, причём весь персонал, за исключением «почтового, ящика», был ему совершенно неизвестен. В свою очередь, «почтовый ящик» не знал курьеров, передававших и собиравших донесения. Как только донесения передавались «почтовому ящику», на моей ответственности лежала доставка их в Голландию для пересылки Главной квартире.
Удвоение всех постов и секретность, основанная на незнании общей системы, были необходимы и являлись прочной основой нашей работы. Наша главная задача заключалась в организации большого числа маленьких групп, изолированных одна от другой. Таким образом, если один работник попадался, он мог выдать не больше четырёх или пяти других работников. Даже от самых честных патриотов нельзя было ожидать молчания в случае применения немецких методов допроса «третьей степени»: арестованных часто зверски избивали до тех пор, пока не удавалось вырвать у них признание. Иногда, чтобы сломить самую упорную волю, использовались наркотические средства.
Мы воспользовались уроком провала организации Франкиньуля. Изучив его систему, я увидел, что он присоединил двести агентов на оккупированной территории к единственному средству связи с руководством на голландской территории — трамваю, который ежедневно пересекал бельгийскую границу, направляясь в Маастрихт. В этом трамвае в Бельгии ежедневно прятались донесения, вынимаемые агентами Франкиньуля по их прибытии в Голландию. Такой способ связи был идеален: он был так непосредственен и прост, что в течение значительного времени оставался необнаруженным. Эта удача окрылила Франкиньуля, и он думал, что так будет продолжаться вечно. К тому же он ещё совершил ошибку, позволив всем своим бельгийским агентам знать друг друга. Поэтому, когда одно звено связи попало в руки немцев, они смогли захватить все донесения и выследить всех агентов, так как Франкиньуль не располагал средствами или способами для предупреждения своих людей об опасности.
В период моей работы я постоянно поддерживал связь с полковником Оппенгеймом в Гааге. Он был прямой противоположностью Т.: очень высокий и несколько хрупкий, обладающий, по-видимому, большой эрудицией, очень натянутый и склонный к уединению. Его функции заключались в анализе сведений и телеграфных донесений и, так [12] как он не имел ничего общего с добыванием сведений или с организацией секретной службы, то он не представлял себе всех трудностей, которые лам приходилось преодолевать. Он был, однако, блестящим штабным офицером, в чем я убедился впоследствии, видя его мастерские анализы донесений. Он извлекал все сведения, которые можно было из них извлечь, и безукоризненно оценивал значение каждого передвижения войск.
