— Не очень красиво посылать новичков в опасные места.

Несмотря на разумные мысли, которые иногда приходили ему в голову, он был слишком сентиментальным.

— Поверь мне, они не будут брать его. Если там действительно устроили засаду, на него не обратят внимания.

Мы наблюдали за действиями Клэренса. Он открыл дверь и осмотрелся, явно ожидая появления кучи паранормальных и визжащих демонов. Когда никто не появился, он сел за руль и завел мотор. Ничто под ним не взорвалось. Клэренс выкатился с парковки и направился на север. Мы подождали немного на тот случай, если кто-то поедет за ним, затем помчались следом за парнем.

— Очевидно, лорды Ада не подумали, что ты настолько глуп, — сказал Сэм. — Твой Элигор не верил, что ты вернешься за своей машиной. Потому что при желании они запросто могли бы найти этот яркий кусочек дерьма.

— Скорее всего, они знали, что я приеду с подкреплением. И посмотри, какие крутые парни сопровождали меня.

— Да, я и самый дохлый ангел. Наверное, опять помогла твоя демонесса. Похоже, она точно влюбилась в тебя. Не могу поверить, что эта девка спасла тебя от тюрьмы.

Он свернул на проспект Калифорнии и поехал к станции Мэйфильд.

— Возможно, спутала тебя со мной.

— Мечтай, сколько хочешь, приятель. Все дело в моем природном очаровании. Даже Ад не может устоять.

На самом деле я не хотел говорить о графине. Она была запретной темой.

— Как успехи у Клэренса? Есть надежда, что из него получится адвокат?

— Парень слишком много ноет, — ответил Сэм. — И, как ты уже понял, он проходит через экзистенциональный кризис. Все мы страдали от этого. Но он не так плох. Если его прислали к нам на роль стукача, они выбрали не того ангела.

Сэм всегда верил, что нас окружали шпионы наших боссов. Возможно, он был прав, но я не хотел бы жить с такими мыслями.

— Кстати, Бобби, какие у тебя идеи на вечер? Ты не планируешь штурмовать врата Тартара или нечто подобное?

Мне не понравился его вопрос.

— Если сегодня в мою смену никто не умрет, я попробую поговорить с сестрами Соллихалл. Хотелось бы получить еще немного ответов. Я пока не смогу собрать куски головоломки.

— Так это же будет хороший урок для парня! — сказал Сэм. — Возьмешь его с собой, ладно? В последнее время его интересует большая картина мира. А ты знаешь, как меня выводят из себя такие темы. У меня возникло несколько дел, которые нужно выполнить, не таская стажера за руку. И не отвечая на его дурацкие вопросы.

Он довольно удачно сымитировал голос своего протеже:

— Сэм, почему буддисты не попадают на Небеса?

— Разве они не попадают?

— Черт! Если бы я знал. Кругом, куда ни повернись, вопросы, вопросы, вопросы. Они приходят ото всех, с кем мне приходится общаться.

Он с усмешкой посмотрел на меня.

— В том числе и от тебя.

— Я уже понял, мистер Сентиментальность. У каждого бывает такой период. Возможно, однажды тебя тоже считали любознательным Сэмми-боем.

— Я никогда не отклонялся от конкретных тем. Даже на крохотный миллиметр! Слушай, забери его на один вечер, ладно? Он хороший парень, но если у меня не будет передышки, клянусь, Бобби, я снова вернусь к пьянству.

Сэм споил до смерти два прошлых тела, поэтому его слова не были пустой угрозой.

— Бобби, неужели вас не тревожат подобные мысли? — спросил Клэренс, когда мы выехали с аптечной парковки.

Я сунул пакет с духами в карман куртки, свернул на 84-ю магистраль и направился на запад. В прошлом десятилетии по сторонам Вудсайдовского платного шоссе образовался район высоток. Когда поток машин замедлялся, в зазорах между зданиями можно было видеть «равнины» Итальянского квартала — огромное пространство, плотно застроенное двух- и трехэтажными жилыми домами.

— Я хочу сказать, что наши действия на земле вызывают множество вопросов, которые, к сожалению, остаются без ответов.

— У меня их тоже достаточно, приятель. Но мои вопросы грозят смертью, если я не отвечу на них. Поэтому мне некогда думать о твоих затруднениях. Так уж вышло, что имеются реальные Небеса и реальный Ад. Когда люди умирают, они попадают в одно из этих мест. Что тут непонятного?

Он нахмурился.

— Вы меня не слушаете.

Какой-то идиот, мчавшийся по Валота-роуд, решил проехать перекресток на желтый свет. Я резко нажал на тормоза и пропустил его, иначе он влетел бы мне в бок. Хорошо, что я заметил его приближение.

— Надеюсь, когда ты убьешься, тупая задница, к тебе направят Юного Элвиса! — прокричал я ему вслед. — Посмотрим, как он вымолит тебе прощение.

Затем, взглянув на Клэренса, я продолжил наш разговор.

— Нет, приятель, мне ясна твоя позиция. Начиная работать, я тоже мучился вопросами. И даже теперь они все еще появляются. Но многие вещи мы не узнаем никогда. Ведь тебя не удивляет, что смертные люди не разбираются в функционировании вселенной. Так же и мы имеем свои ограничения. В какой-то момент я успокоился и принял этот факт.

На самом деле мои слова были не совсем правдивыми. Каждый земной ангел сталкивался с кучей безответных вопросов. Кто-то годами бился головой о стены и в конце концов смирялся с данным положением. Другие (немногие) впадали в отчаяние и вышибали себе мозги — раз и навсегда.

— А как насчет религиозных концепций? Почему вся духовная борьба ведется только христианами и иудеями? Неужели лишь они знают истину, а все остальные — буддисты, мусульмане и… байхайцы — ошибаются? Это кажется мне односторонним подходом. Немного американским.

Я засмеялся и свернул на парковку небольшой закусочной.

— Подожди, парень. Кто говорит, что другие религии не правы? Кто говорит о том, что только евреи и христиане знают истину?

— Как будто вы сами не видите! Ясно же, что…

— Мне тут ничего не ясно, — прервал я его. — Ты когда-нибудь сталкивался на Небесах с Моисеем или Иисусом? Ты не встречал их, верно? Мы очень мало знаем о мире, приятель.

Я со вздохом похлопал его по плечу.

— Или возьмем, например, Всевышнего — Того, Кто отдает нам приказы. Насколько мне известно, Его также называют Аллахом, Ахура Маздой, Жадеитовым императором и даже Брахмой. Каждый человек объясняет невыразимое явление своими терминами. Вот и нам говорят, что мы «ангелы». Возможно, иначе мы не поняли бы своего предназначения — даже после того, как умерли. На самом деле мы мало что знаем наверняка, и ты уже понемногу учишься не доверять тому, как выглядят вещи.

Я вышел из машины.

— Сейчас ты усвоишь этот урок на практике.

Он тоже выбрался из салона, все еще хмурясь и желая оспорить мое утверждение.

— Кто эти люди, с которыми мне предстоит увидеться?

Я покачал головой.

— Во-первых, лучше оставайся моим молчаливым спутником. Во-вторых, они не люди. В-третьих, ты можешь вообще ничего не увидеть, если не понравишься им.

— Вот как?

— Помолчи немного, ладно? Давай насладимся ланчем.

Когда мы вошли в закусочную, я понял, почему Уолтер Сандерс так уныло отозвался о «Супергриле». Это было заведение с засаленными ложками и меню, напечатанным в 70-е годы. Официантки, судя по их виду, работали здесь примерно с тех же лет. Пирожки за мутными стеклами витринной стойки выглядели такими же забальзамированными, как трупы коммунистических вождей, выставленные для всеобщего обозрения. Наша официантка напоминала Уоллеса Вири в одном из его призовых фильмов (он тогда переживал запойную фазу). Эта женщина знала себе цену и обслуживала клиентов с колоритной ленцой. Приняв наш заказ, она поправила юбку на круглой выпиравшей штуковине и отправилась в полутемный угол, где ее ожидала другая официантка (похожая на Лона Чэни-младшего, с ульем крашеных волос).

— Я не вижу здесь других посетителей, — прошептал Клэренс. — Мы единственные во всем заведении. Когда придут ваши подруги?

— Что ты к нему пристал? — возмутился кувшин со сливками.

Его крышка открывалась и закрывалась, словно крохотный серебристый рот.