— Как ты можешь так говорить? Как ты можешь верить в Бога, который заставляет страдать мою сестру, угрожая предать ее смерти только для того, чтобы устроить нам проверку?

— Страдать ее заставляет не Он, а Аврора, — возразил он.

Она вызывающе подняла подбородок, слезы текли по ее щекам, и он не выдержал. Она попятилась, но он шагнул к ней и схватил в охапку. Сердце ее гулко стучало.

— В мире так много зла, — говорил он, — что Бог делает все от него зависящее, чтобы найти в нем крупицы добра. Такие вещи — не дело Его рук, но Он должен ими воспользоваться во имя добра.

— Нет, — прошептала она. — Ты ошибаешься. Ты очень ошибаешься.

Он положил обе ладони ей на затылок, рыжие волосы ее разметались по плечам, а он все смотрел и не мог насмотреться на это сердитое, испуганное и столь родное ему лицо. Por Dios,[99] как ему хотелось отведать ее крови. Жажда переполняла все его существо.

— Нет, здесь я прав; Бог не хочет, чтобы твоя сестра погибла. Он хочет, чтобы мы спасли ее. Ты можешь это сделать, Дженн?

«Не поддавайся, не уступай», — нашептывал ему рассудок.

— Охотник, — повторил он, — ты можешь это сделать?

Он видел, как на лице ее отражалась внутренняя борьба; Господи, как он любил ее за эту борьбу! Эта жизнь, весь этот мир был для них суровым испытанием. Они рыцари, воины, которые выступили в новый крестовый поход против сил зла.

«Но в прошлый раз, когда ты боролся с искушением, ты потерпел поражение, — напомнил он себе о той ночи, когда утратил над собой власть и полностью превратился в вампира. — Ты потерял все».

— Да, — ответила Дженн, глубоко вздохнув. — Я могу это сделать.

«Слава богу, еще не все», — подумал он.

Она потянулась, чтобы поцеловать его в губы, и он позволил себе уступить. Такая мягкая, такая теплая, она любит его, отвратительное чудовище, Проклятого. Возможно, это все, что у них есть: эта минута, этот поцелуй, это острое чувство любви. И он отдался этому чувству, прекрасно отдавая себе отчет, что клыки его снова растут, а глаза разгораются адским пламенем. Жажда, желание и страсть снова объявили ему войну. И снова Антонио вышел победителем, снова торжествовал: он оторвал от нее губы и взял за руку.

— Мы обязательно спасем ее, — пообещал он.

— Хорошо.

Она сжала его пальцы, и сердце его чуть не разорвалось от этой ласки.

Они вдвоем отправились искать отца Хуана. Но не успел Антонио рассказать учителю, что ему стало известно, как до слуха донесся шум и крики. Это был голос Бернара.

— Мы поймали кровососа!

Все выскочили посмотреть на захваченного вампира. Скай охватил мгновенный страх.

— Это Ник, — сообщила она, чуть не сгорая от стыда, ведь, в сущности, это было признание в том, что она даже не попыталась пронзить его колом. — Мы вместе покинули логово Авроры. Я не успела ничего сделать, он убежал.

— Эй, полегче! Я в первый раз тебя вижу, — парировал вампир и засвистел.

Глаза его пылали, изо рта торчали острые клыки. Кровососа окружили саламанкийцы и бойцы Сопротивления; дело происходило в комнате, где стояло канапе, на которое уложили Дженн в день прибытия.

Узнав, что Бернар и Эндрю вернулись с вампиром, Антонио взял себя в руки и потихоньку улизнул. Скай старалась не думать о том, что случится, если Ник, обнаружив присутствие здесь еще одного вампира, выдаст его остальным.

— Я изменила внешность, — сказала она.

Вдруг ей пришло в голову, что он может знать, кто у них своими заклинаниями блокировал ее действия.

Но возможность получить эту информацию почти пугала ее.

К вампиру подошла Эрико, не скрывая кола в правой руке, и распятия в левой. Он отшатнулся и сделал шаг назад, быстро повернулся кругом, но и тут его встретил Холгар с колом в одной руке и крестом в другой.

— Пытался на нас напасть, — сообщил Бернар и презрительно усмехнулся, глядя на Ника. — Я чуть не умер со смеху, в жизни не видел ничего смешнее.

— Просто ослаб, потому что светло. И очень голодный, — завилял хвостом Ник. — А эта стерва не дала мне подпитаться. — Он пристально вгляделся в лицо Скай. — Слушай, ты, у тебя же не было пульса. Ничего себе, это ты называешь менять внешность?

Скай облизала губы.

— Я ведьма. Умею колдовать. У вас там такие тоже есть, верно?

— Есть, еще как есть, — засмеялся он, хотя в глазах его все еще метался страх. — У нас полно всяких колдунов, понаехали со всех концов света. Есть даже такие, кто знает магию «вуду». А сегодня вечером будет один очень большой кахуна.[100]

Увидев, что она изменилась в лице, он расправил плечи.

— Мы это, типа, очень опасны, так что смотрите…

— Я и вижу… — проговорила Эрико и шагнула к нему.

Он посмотрел на нее, потом на Холгара и испуганно охнул.

— Так, значит, ты снова вернулся к Авроре, — сказала Скай.

— Ага. Сказал, что ты от меня сбежала, а я за тобой по всем городу гонялся. А она почему-то очень расстроилась и сказала, что срочно надо оттуда уходить. В общем, попал я в передрягу, — он покачал головой. — А она говорит, что мне надо, типа, «быть мужчиной» и самому добывать себе пропитание. Мол, нельзя, типа, сидеть у других на шее, надо жить своим трудом.

— В общем, вампирить по-чериому, — пошутил Холгар.

— Не вижу ничего смешного, — вспыхнул Джеми. — Ну, и куда ты пошел? Расскажи, а мы подумаем, что с тобой делать, может, и не тронем.

Он подплыл к Нику, без оружия, сунув руки в карманы черных кожаных брюк. Из левого кармана достал мешочек неочищенного чеснока.

— Догадайся, что это такое? Правильно, чеснок. А знаешь, что мы с ним сделаем? Набьем тебе полную пасть и будем смотреть, как из него пойдет кровь.

— Не надо, — выпучив глаза, сказал Ник. — Будь человеком.

— Рассказывай, — сказала Эрико, кивая Джеми, который уже раскрыл свой мешочек.

— Ой, послушайте, парни, — умолял Ник. — Если я расскажу…

Он вдруг замолчал, словно только сейчас до него дошло, что вокруг смертельные враги.

— Вау!

— Рассказывай. И как можно подробней, — повторила Эрико.

— А давайте я вам все покажу. Проведу вас туда, — проговорил он срывающимся голосом. — Можно? Ну, пожалуйста.

— А пока расскажи про колдунов или ведьм, которые там есть у Авроры, — приказным тоном проговорила Скай.

— Понимаете, это не совсем ведьмы. Это такие знахари, которые лечат колдовством. В общем, вуду…

Он огляделся вокруг, с надеждой заглядывая каждому в глаза.

— Со своими барабанами и все такое.

Он заискивающе улыбнулся Алис, которая только что вошла в комнату; на ней было ритуальное пурпурно-черное платье.

— Предатели, — сказала она, сплевывая на пол. — Вот расскажу Папе Доди…

— Да-да, — радостно перебил вампир, кивая, как китайский болванчик. — Он тоже должен участвовать в параде.

В комнате вдруг повисло гробовое молчание. Скай перевела взгляд с вампира на колдунью вуду и обратно.

— Не может быть, — прошептала Дженн.

В полной тишине голос ее прозвучал, как удар грома.

Алис закрыла лицо руками. Молчание длилось не более пяти секунд. Скай подошла к Алис и обняла ее; казалось, эту женщину охватило крайнее смятение.

— Может, все это не совсем так, как нам показалось, — сказала Скай. — Что, если Папа Доди на нашей стороне, просто внедрился в окружение Авроры…

— Мы называем таких прилипалами, — с готовностью подсказал Ник. — И мне кажется, он просто балдеет, что с нами. Аврора хочет его «обратить». Ребята, — вдруг просветлев, добавил он, — вы только скажите, уверен, она и вас всех «обратит»!

Взгляды, полные ненависти, сразу охладили его энтузиазм.

— Я просто так сказал, не подумайте… — пробормотал Ник.

Скай посмотрела на Алис. По лицу этой уже не молодой женщины катились слезы. Тогда она твердо обратилась к Эрико.

— Потрясите-ка его как следует и узнайте все, что вам нужно, — резко сказала она и скрылась за дверью.