Отец прошел через калитку. Она протянула к нему руку, но между ними клубился сплошной туман, и теперь она его не видела.

— Папа, надо уходить отсюда, — сказала она, снова повернувшись туда, откуда они пришли.

Шаги становились все громче. Кто-то явно, и не скрываясь, направлялся к ним. Кровь гулко стучала в ушах. Может быть, это просто какой-то бегун тренируется. Интересно, какой дурак занимается бегом в таком тумане?

— Нет, я же обещал, — ответил отец.

— Папа, подожди. Стой на месте и никуда не уходи.

Она ждала, готовая ко всему, все мышцы ее были напряжены. За спиной слышались тихие шаги отца, впереди — приближающиеся гулкие удары подошв об асфальт человека, бегущего прямо к ней.

Дженн приняла боевую стойку и приготовилась к бою.

Вот он уже совсем близко.

Дженн высоко подняла кол, страх охватил все ее существо. А если это полицейский с пистолетом? Или солдат с автоматом «узи»? Что, если этот дом давно известен, как место встречи членов сопротивления? Нельзя допустить, чтобы их схватили. Нельзя допустить, чтобы ее отца кто-то узнал. Если его увидят с людьми, защищая которых погиб его коллега по работе, его тоже убьют.

«И маму убьют, и Хеду тоже».

«Мне нельзя убивать людей. Если только мне не грозит явная опасность».

Уже слышно было неровное дыхание бегуна; она напрягла глаза, пытаясь разглядеть его в тумане. Незнакомец уже был всего в нескольких шагах, но туман был слишком густой, чтобы можно было разглядеть.

«Стой и назови свое имя!» — хотела уже закричать Дженн, но не рискнула, опасаясь, что ее услышит кто-нибудь еще.

Еще ближе.

Она замахнулась, готовая, если понадобится, вонзить кол прямо в грудь незнакомцу, и понимая, что это будет нарушением всех принятых ею на себя обетов. Хотела крикнуть отцу, чтобы он бежал. Вдруг перед ней возникла девичья фигурка, и Дженн уже замахнулась колом.

— Хеда!

— Берегись, сзади! — взвизгнула Хеда.

Дженн резко повернулась, и рука ее не дрогнула. Из тумана выскочила женщина, бросилась на нее, и во рту ее сверкнули острые клыки, но Дженн успела вонзить кол ей прямо в сердце.

— О, Боже, Господи, Боже мой! — вскричал отец, а вслед за ним закричала и Хеда.

Ужас охватил Дженн. Ведь день еще не кончился. Неужели она убила человека?

Но через секунду тело женщины рассыпалось в прах; Хеда все кричала в истерике и никак не могла остановиться.

«Вампир?! В дневное время?»

Но на нее надвигалось еще пятеро вампиров, горящие глаза их не мог скрыть никакой туман. Отец метнулся к ней, тяжело дыша, одной рукой он закрывал лицо, другую прижимал к груди. За спиной Дженн слышно было, как Хеда борется с очередным приступом астмы.

Дженн отступила на шаг назад; вампиры, рассыпавшись веером, брали ее в кольцо. Вот, значит, как, вампиры… В дневное время.

Она растерянно моргала глазами.

— Но как…

Самый высокий из них, щеголяющий классической внешностью вампира вплоть до гладко зачесанных назад черных волос и черного плаща, насмешливо улыбнулся:

— А ты разве не слышала, деточка, про густые туманы Сан-Франциско? Туман ведь рассеивает солнечный свет, и нам от него никакого вреда.

«Туман? Да-да, туман, конечно, туман! Вот почему Сан-Франциско стал их цитаделью. Вот почему вампиры совсем распоясались. И люди… — взгляд ее метнулся к отцу, стоящему с опущенными плечами, закрывшему руками лицо, как двухлетний ребенок, который не хочет смотреть на что-то страшное. — Люди это знают!»

Она с такой силой швырнула бутылочку со святой водой в подражающего Дракуле вампира, что, попав ему прямо в лоб, она разлетелась вдребезги. Он взвыл и принялся отчаянно тереть глаза. Трое других вампиров отпрянули, но пятый, худой блондин, двинулся к Дженн. Руки ее лихорадочно шарили по карманам. Левой рукой она плеснула перед собой на землю из бутылочки с освященным папой римским оливковым маслом, правой чиркнула о джинсы спичкой, та вспыхнула и упала на разлившуюся густую жидкость. Вампир прыгнул было на нее, но тут масло загорелось, и пламя охватило его ботинки и брюки.

Бедняга отчаянно заверещал, упал на землю и стал кататься, пытаясь сбить пламя, но вместо этого только поджег штаны своего ослепленного товарища.

— Папа, хватай Хеду и ходу отсюда! — крикнула Дженн; сердце ее билось так, что казалось, сейчас выскочит из груди.

Огонь на земле скоро погаснет, а у нее оставалась только одна бутылочка масла. И против нее еще три вампира, и видя, как они ведут себя, спокойно и терпеливо наблюдая за ее действиями, можно было догадаться, что это самые толковые из них.

Дженн достала из кармана еще один кол и крепко сжала его в руке. Пальцы ее были скользкими от пота, ей казалось, что от нее буквально смердит мерзким страхом. Она вспомнила Испанию, вспомнила горящую церковь, свою неуверенность в себе…

«Прекрати! Ты лучше, чем думаешь о себе, ты справишься!»

Пламя охватило раненых вампиров, и скоро они тоже рассыпались в прах. Их товарищей это нисколько не расстроило.

Она достала вторую бутылочку с маслом и разбила ее о деревянный частокол, окружающий дом и двор. Чиркнула спичкой, подожгла масло, и частокол тотчас вспыхнул. И скоро вампиров окружало яркое пламя, подпитываемое маслом.

Она сделала шаг назад. Один из этих трех, немолодая уже женщина, с беспокойством смотрела на пылающий частокол. Дженн достала еще пару колов из карманов и с опаской посмотрела на отца, который был совершенно парализован страхом. Значит, кто-то их предал.

— Где эти люди, которым нужна помощь? В доме? — крикнула она.

Он медленно покачал головой. Лицо его выражало стыд, смешанный со страхом и… отвращением — таким отца она еще никогда не видела. Это так ее поразило, что голова ее непроизвольно дернулась.

— В этом доме никогда не было людей, — ответил он довольно громко, перекрывая треск пламени.

— Что? — удивленно переспросила она, совсем сбитая с толку.

— Он сказал, что в доме не было никаких людей, — проворковал за ее спиной гортанный женский голос.

Дженн резко повернулась: лицом к лицу перед ней стояла еще одна вампирша — сущее воплощение зла. На ней был темно-красный кашемировый свитер и черные кожаные штаны в обтяжку. Черные волосы волнами падали на спину и плечи… словом, как в старинных фильмах ужасов показывали роковых женщин. Только у этой изо рта торчали отвратительные клыки, и она обладала нечеловеческой силой. Одной рукой она держала за горло Хеду. Сестра слабо сопротивлялась, ловя открытым ртом воздух.

— Хеда, — просипела Дженн, протянув к ней руку. — О господи, Хеда.

Едва касаясь ногами земли, Хеда смотрела на нее огромными от ужаса голубыми глазами. Губы ее шевелились, но ни единого слова не было слышно.

— В этом доме живут только вампиры, — плотоядно улыбаясь, проговорила вампирша.

— Это… неправда, — сказала Дженн, лихорадочно размышляя о том, успеет ли она проткнуть колом эту Проклятую до того, как она убъет Хеду. Интересно, живы ли обитатели дома или все перебиты во время внезапного нападения?

Проклятая вздернула голову. Глаза ее пылали сквозь туман бешеным огнем, но Дженн следила за каждым ее движением; несмотря на страх, все навыки охотника вернулись к ней. Один укус этой гадины — и Хеда будет мертва.

— Неважно. Твой дорогой папочка сказал, что ты собиралась кому-то там помочь. Вот и помогай. Ей, например, — ухмыльнулась вампирша, слегка тряхнув Хеду.

Хеда захныкала.

— Папа, о чем это она? — крикнула Дженн, не спуская глаз с Хеды с вампиршей.

Ответа не последовало.

— Расскажи дочке, — сказала вампирша, — про сделку, которую ты заключил с нами.

Снова молчание.

— Папа, какую сделку?

Голос отца так дрожал, что она едва разобрала смысл его слов.

— Дженн… Дженнифер… Я должен был спасти Хеду. Я сделал это, чтобы нас с Хедой и с мамой оставили в покое.

— И что ты пообещал им взамен? — крикнула Дженн, глядя на вампиршу и прислушиваясь к тяжелому дыханию Хеды.