Так вот, через несколько дней после телепередачи о барабашке, мужа не было дома, сын собрался в школу, а я забивала гвозди в стену. Остался ещё один гвоздь, когда я вышла проводить сына до ворот. Возвращаюсь к неоконченной работе — ни молотка, ни гвоздей… Удивилась. Потом подумала: может, сама куда задевала? Обошла всю квартиру, внимательно всё осмотрела — нет да и только! Заглянула в висевшую сумку, где обычно лежал молоток, — его там нет. Три раза обошла все места, чуть не заревела от обиды и проговорила: «Вот какая дура! Задевала, и сама не знаю, куда».

Тут вспомнила телепередачу о невидимке. Смех меня взял. Вхожу с довольной улыбкой в дом и говорю, как мать малышу без зла и досады: «Ну ты и шутник! Какой же ты у меня баловник! Зачем ты взял у меня молоток? Ведь мне надо ещё один гвоздь забить. Положи там, где он лежал всегда». И вновь пошла искать по квартире. Уж хотела было бросить эту затею, как вдруг вижу: молоток-то весь на виду, торчит из сумки, которую я несколько раз проверяла.

После этого заметила другое. Возле печи в углу стоит сундук, где мы частенько прогреваем поясницу. Время было 10 часов 30 минут вечера. Глаза сомкнулись в полудрёме, и вдруг — глухой стук, будто внутри печи, секунд через пять снова, только ещё отчётливее. Я и внимания не обратила — может, что-то в угле попалось? Тут раздается третий стук, четвёртый, на этот раз уже как будто со злом. А потом как хряпнет! Я от испуга аж подскочила. Стуков больше не было, и я заснула. Наутро захожу в комнату, а постель моя вся измята, будто кто валялся на ней. На второй день решила проверить. До половины одиннадцатого никаких стуков, а ровно в это время начались прежние постукивания где-то внутри, то ли в духовке, то ли в печи. После третьего усиливающегося стука я освободила место, приговаривая: «Извини, место твоё заняла». И ушла в свою постель. На третий день решила всё же убедиться, что это не случайность. Ровно в 10.30 удар, второй… Поняла: выживает со своего тёплого ночного уголка. Встала и говорю: «Ну, теперь я знаю, что ты у нас есть. Отдыхай, шутник, да попусту не тревожь, и я твоё место буду вовремя освобождать».

Может, вы подумаете, что я ненормальная? Тогда уж судите сами, что это могло быть.

Татьяна Прокофьевна Б., Узбекистан.

Это сделать непросто, потому что барабашкины следы так пока и не привели науку к открытию, и, значит, главного итога нет. Впрочем, мы его и не обещали. Довольно и того, если эти страницы кому-то помогли определить своё отношение к некоторым феноменам, а может, и заставили задуматься над куда менее приметными феноменами — психологическими, окружающими нас повсюду. «Полтергейст? Это — антинаука. Тут нет объекта для изучения», — безапелляционно заявляет некий доктор наук, забывая, что времена учёных-универсалов прошли, а природа всё ещё не исчерпала своих тайн. Нашим непросвещённым предкам, объяснявшим появление метеоритов вмешательством высших сил, хватало здравого смысла не отрицать самих фактов. А вот парижские академики во главе с прославленным Лавуазье в своё время отворачивались и от метеоритов, потому что любому учёному было ясно, что камни с неба падать не могут. Физики высмеивали Эдисона с его телефоном, а тот, в свою очередь, считал, что летательный аппарат тяжелее воздуха — это, в лучшем случае, игрушка.

Однако история науки хранит память не о ниспровергателях, а о созидателях, расширяющих границы знания, а не ограждающих его пограничными столбами учёного самодовольства. Имя почётного академика Петербургской академии наук барона Кельвина обессмертила среди прочего его известная шкала температур, а вовсе не опрометчивая фраза о том, что-де почти все законы физики уже открыты, осталось отшлифовать мелкие детали…

Две с половиной тысячи лет назад Конфуций обозначил едва ли не основную причину человеческих заблуждений: знать, что мы знаем то, что знаем, и не знаем того, чего не знаем, — это и есть истинное знание. Идеал труднодостижимый, что каждодневно доказывают нам споры о великой тайне бытия, которая не исчерпает себя, пока жив на земле род человеческий.