— О том, как странно сидеть здесь в качестве твоей почетной гостьи, — солгала я. — Еще о том, что я не знаю, как тебя называть. Мысленно я все еще считаю тебя мистером Вагнером. Кстати, откуда взялось это имя?

— Я восхищаюсь его музыкой, — пожал он плечами.

— А обращение «граф Дракула» кажется мне слишком официальным…

— Называй меня по имени. Николае.

— Николае.

Я вспомнила, что видела это имя, когда изучала документы на поместье. Моя рука невольно задрожала, когда я взяла предложенный бокал, и граф не преминул это заметить.

Нахмурившись, он сел напротив. Я отрезала ломтик сыра, положила на хлеб и откусила. Восхитительно. Хозяин дома не стал снимать серебряную крышку со своего блюда, а лишь смотрел, как я ем.

— Ты действительно не можешь есть обычную пищу? — спросила я.

— К сожалению, это удовольствие мне недоступно.

— Почему? Если ты можешь глотать кровь, почему не способен есть или пить?

— Вспомни о плотоядных и травоядных животных. Мои органы функционируют подобно твоим, но обмен веществ навсегда изменился. Теперь я могу переваривать только кровь.

Я кивнула и продолжила расспросы:

— Что ты… ешь с тех пор, как прибыл в Англию?

— В основном беру необходимые мне крохи у летучих мышей и волков — у диких животных. Хотя должен признаться, что ради удовольствия и поддержания сил пил кровь у нескольких людей, которых встретил на пустынной улице поздно ночью. Сперва они пугались, как обычно, но после приходили в экстаз. Я постарался, чтобы мои кормильцы ничего не запомнили.

Неудивительно, что незнакомцам понравилось кровопускание, если они испытали хотя бы половину того, что и я.

— Но я-то все помню, — возразила я.

Он взглянул на меня и молча поднял брови, давая понять, что таково было его намерение. Я покраснела.

— Значит, ты никогда не убиваешь своих жертв?

— Только если теряю контроль, пью чересчур много или слишком часто, но это случается крайне редко. — Вампир улыбнулся и спокойно произнес: — Не надо так пугаться. Обещаю, что с тобой никогда не позволю себе излишеств и не утрачу контроль.

Меня пронзило мрачное предчувствие. Он дал обещание так небрежно, однако говорил о моей жизни, которой мог положить конец в любое мгновение, случайно или намеренно!

Я постаралась не думать об этом и спросила:

— Ты дышишь?

— Иногда. По привычке, не из необходимости.

— Если я тебя уколю, пойдет кровь?

— Да. Но я исцелюсь очень быстро, словно никогда и не был ранен.

Все это было поистине сверхъестественно. У меня снова свело живот. Я отложила кисть винограда, не в силах больше есть.

— Как мне тебя успокоить? — нежно спросил он.

— Поговори со мной.

— С удовольствием. Разговоры с тобой были одной из величайших моих радостей с того дня, как мы встретились. Для того я и привел тебя сюда. Полагаю, ты накопила множество вопросов ко мне.

— Да.

— Спрашивай. Я расскажу все, что ты захочешь узнать.

С чего же начать?

Я пригубила вино, немного помедлила и сказала:

— Ты уверяешь, что я не должна тебя бояться. Но я знаю, какова твоя суть. Я вижу, что тебе нелегко, как ты говоришь, сдерживать свои аппетиты. Ты признался, что пил кровь Люси, и все же утверждаешь, что не убивал ее. Как я могу тебе поверить?

— Прошлой ночью я уже говорил об этом. Смерть Люси стала трагедией, но я в ней не виновен.

— Нет, виновен! Я видела вас той первой ночью на утесе в Уитби. Ты напал на нее, невинную, беззащитную девушку, которая ходила во сне!

— Так вот что она тебе сказала? Впрочем, я не удивлен. Боюсь, моя драгоценная Мина, что все было немного иначе.

— Но что же случилось?

— Я бродил по кладбищу Уитби, которое стало мне особенно дорого. Ведь именно там я впервые встретил тебя. Люси обладала весьма чувствительным разумом. Возможно, именно поэтому — или же потому, что вы спали бок о бок в одной комнате, — она уловила мысли, которые предназначались тебе.

— Мысли, которые предназначались мне?

— Я довольно живо, как мне сейчас представляется, думал о том дне, когда ты станешь моей.

Внезапно я вспомнила сон, который привиделся мне в ту самую ночь, о высоком темном существе с красными глазами, которое произнесло: «Ты станешь моей!», да и предыдущий, о бурной ночи, когда я встретила в таинственном коридоре то же существо без лица.

— Вскоре среди могил появилась молодая женщина, босая, в белой ночной сорочке. Я узнал ее, поскольку уже видел Люси в твоем обществе. Не желая напугать девушку, я спрятался в тени, недалеко от скамейки, которую вы облюбовали. Она заметила меня, подошла, глядя прелестными голубыми глазами, и спросила: «Сэр, вы потанцуете со мной?»

— Люси хотела, чтобы ты потанцевал с ней? — недоверчиво переспросила я.

— Я сразу догадался, что она делает все это во сне, и спросил, неужели она желает танцевать прямо здесь и сейчас, среди могил, без музыки? Томно улыбнувшись, Люси придвинулась ближе и ответила: «Сэр, я мечтаю потанцевать в павильоне, с тех пор как приехала в Уитби. Я скоро выйду замуж. Мне больше не доведется танцевать с незнакомцем. Прошу, потанцуйте со мной! Я буду вальсировать под музыку, звучащую в моей голове». Я не усмотрел вреда в ее милой просьбе и потому заключил твою подругу в объятия.

Я негромко ахнула. Я слишком хорошо знала о склонности Люси к хождению во сне и аппетитах в том, что касалось мужчин и танцев, чтобы усомниться в его рассказе.

— Она начала напевать «Голубой Дунай», — продолжил он. — Минуту или две мы кружились в вальсе на траве, на вершине утеса. Люси неплохо танцевала даже во сне, хотя, конечно, далеко не так изысканно, как ты. Сжимая ее в объятиях, я невольно ощутил растущий голод, поскольку она была очень красива, но сдерживался, памятуя о том, что вы подруги. Глаза Люси вскоре закрылись, и она осела мне на руки. Я отвел ее к скамейке, уложил и уже решил оставить там, но она внезапно распахнула глаза, полностью очнулась, залилась краской и мгновение казалась смущенной. Затем Люси схватила меня, притянула к себе и поцеловала. Это оказалось так приятно, что я утратил контроль. Она была юной, прелестной. Я не мог устоять и припал к ее горлу. Часы на колокольне пробили час, и вскоре слабый голос крикнул: «Люси! Люси!» Я поднял взгляд и увидел кого-то вдалеке, на противоположном утесе. Только позже я понял, что это была ты. Я повернулся, чтобы уйти, но Люси вновь схватила меня и прижала ртом к горлу. Я выпил еще немного и оставил ее, когда она снова заснула. Я проследил, как ты будишь подругу, после чего на всякий случай проводил вас до дома.

Я слушала его рассказ в немом изумлении. Николае разительно отличался от образа гнусного монстра, бессовестно напавшего на мою безмятежную, невинную подругу. Я также вспомнила довольно странное поведение Люси той ночью, которое выдавало, что она прекрасно помнит произошедшее. Да и потом ей было что скрывать.

— На следующий вечер я познакомила вас в павильоне, — медленно сказала я, отставляя бокал. — Почему она тебя не узнала?

— Полагаю, узнала краешком сознания, хотя на утесе я явился ей в другом облике.

Я глядела на него. Возможно, той ночью он напоминал того себя, которого мы с Джонатаном встретили на Пикадилли?

— Я заперла Люси в нашей комнате, чтобы защитить ее, и все же ты вернулся к ней в облике летучей мыши.

— Она попросила меня прийти.

— Попросила? Но как?

— Я уже говорил, что Люси обладала сильной волей и чувствительным разумом. Обычно я не слышу мысли других людей, но ее раздумья иногда до меня доносились. Полагаю, именно поэтому она помнила, как я пил кровь, несмотря на мои попытки очистить память твоей подруги. По-видимому, ей понравился тот первый обмен, и она жаждала продолжения. Я нуждался в крови, так почему не принять столь щедрое предложение? Но поверь мне, количество крови, которое я выпил у Люси в облике летучей мыши, не повредило бы и младенцу, не говоря уже о молодой женщине ее возраста и роста. Я не понимаю, почему здоровье Люси ухудшилось в Уитби. Возможно, она не обладала крепким телосложением или страдала заболеванием сердца, подобно своей матери. Почему девушка заболела в Лондоне — совсем другая история, которую я уже изложил. Я навестил ее там, потому что услышал зов и надеялся что-нибудь узнать о тебе.