Спуск показался мне бесконечно долгим. Наконец, луч фонаря достиг дна шахты. Не дождавшись, когда его ноги коснутся земли, ирландец спрыгнул. Звук получился неожиданно глухим, едва слышным – очевидно, из-за того, что поверх камней лежал толстый слой пыли.

– Вот и штрек, – пробормотал Гарри, светя в черную прореху коридора, отходившего от шахты по горизонтали.

– А-а-а!!!

Из горла у Логана вырвался полукрик-полувздох: лампа осветила несколько прямоугольных контуров. До первого из сундуков штурман дополз на карачках – он так разволновался, что не мог стоять.

Откинул крышку.

Внутри было пусто.

Гарри кинулся к следующему – то же самое. В третьем на дне лежала серебряная монета. Четвертый снова был пуст.

Задыхаясь, что-то бормоча, вскрикивая от ужаса, Логан прополз вдоль всей вереницы. Жалкая добыча составила два золотых дуката и пять брусков с королевским штампом (именно в таком виде серебро отправляют из колоний в Испанию).

Сев на пол, ирландец горько заплакал. Он утирал локтем слезы, размазывал их по лицу. Мне стало даже жаль неугомонного пройдоху. Сколько усилий, ухищрений, преступлений – и все зря! С такой же безутешностью, наверное, рыдал бы осиротевший ребенок.

Летиция что-то кричала сверху, но Гарри долго не отзывался.

Прошло не менее четверти часа, пока он вялой походкой, будто разом состарившись, доковылял обратно к колодцу.

– Сокровища здесь нет! – крикнул он замогильным голосом. – Его вытащила эта черная жаба, больше некому! А мы отравили ее и теперь не узнаем, куда она все перепрятала!

– Что-о-о? – переспросила Летиция.

Гарри сложил руки у рта, повторил еще раз, отчетливей.

А я снова сел на канат и потер крылом свой хохолок – это способствует концентрации мысли.

Если бы Черная Королева и ее люди забрали из колодца сокровище, они прихватили бы и сундуки. Зачем их тут оставлять? Без емкостей такую груду металла далеко не перетащишь.

Вот ключевое слово: далеко.

Клад должен быть где-то неподалеку. А сундуки оставлены пустыми нарочно – чтобы те, кто сюда доберется, вообразили, будто их кто-то опередил. Что, если Пратт просто перетащил содержимое сундуков глубже в штрек?

Нет, вряд ли. Это было бы глупо. Вон и Логан, встрепенувшись, побежал с фонарем по коридору. Ничего он там не найдет…

Считалка! Она ведь не заканчивается словами «с оселка на брусок»! Там еще две строчки:

Я снова потер хохолок. Думай, голова, думай!

И к тому моменту, когда Логан несолоно хлебавши приплелся обратно, версия у меня созрела.

Один прыг, он же скок, в первой пещере равнялся четко определенному расстоянию – десяти футам. Не применяется ли та же мера счета и в дальнейшем?

Я проскакал по штреку расстояние, примерно равное сорока футам, и как следует там осмотрелся, обращая особенное внимание на свод коридора. Увы, никаких признаков тайника.

Однако мое замешательство длилось недолго.

– Где моя Клара? – кричала сверху Летиция. Она с вами?

– Черт ее знает, где ваша птица! Вытягивайте меня! Здесь больше нечего делать! – раздраженно отвечал Логан.

– Без попугая не возвращайтесь!

А я вот он, тут как тут. Вылез из галереи, вспорхнул на канат и уселся над головой у Гарри.

– Нашелся ваш попугай, тяните!

Если «прыг-скок» не работает в горизонтальном направлении, остается только поискать по вертикали. Даром что ли в считалке упомянут потолок?

Мы поползли вверх, я считал футы и вертел головой.

Эврика!

Примерно на середине колодца, то есть как раз в сорока футах от дна, я заметил нечто, ускользнувшее от моего внимания во время спуска: в одном из квадратных камней, которыми были выложены стенки шахты, кто-то вырезал корону. Заметить ее мог лишь тот, кто точно знал бы, где искать.

Я заорал во все горло и стал лупить по знаку клювом, сползая по канату.

– Что вы делаете с моей Кларой? – сразу забеспокоилась Летиция. – Она кричит таким голосом, только если случилось что-то особенное!

Милая, она беспокоилась обо мне.

– Что ты там клюешь, болван? Перестань орать, не то я сверну тебе башку!

Ирландский грубиян протянул руку, чтобы схватить меня. И увидел корону.

– Королевский знак? Откуда он тут взялся?

Люльку качнуло, и Гарри был вынужден упереться рукой в меченый камень. Именно это, оказывается, и требовалось. Раздался скрип, плита подалась, и целый кусок стены отодвинулся, открыв зияющий проем. Мы висели как раз у верхней его кромки, то есть, можно сказать, упирались «башкой в потолок».

Это был вход в еще одну горизонтальную галерею. Отсвет лампы проник внутрь, и там вспыхнуло праздничное сияние. Насколько достигал свет, на полу лежали груды серебряных брусков и золотых слитков, драгоценной посуды, кожаных мешков, в каких обычно перевозят монету. Это и был клад, вывезенный Невезучим Корсаром из города Сан-Диего!

– А-а-а, – негромко и неуверенно произнес Логан. Потом громче. – А-А-А-А!

И наконец что было мочи:

– АААААААА!!!

Я прыгал вперед – по сверкающему металлу, по кувшинам и вазам, по звякающим мешкам. Видимо, Пратт торопился, переправляя сюда сокровища из сундуков. Баснословные ценности были свалены кое-как на протяжении в тридцать или сорок человечьих шагов. Но штрек на том не кончался, он уходил дальше в темноту.

Лишь теперь устройство секретного рудника стало мне окончательно понятно.

Опасаясь врагов, испанцы разработали многослойную систему защиты. Во-первых, нужно было найти путь через каньоны; во-вторых – проход сквозь водопад; в третьих – лаз во вторую пещеру; в-четвертых – расположение истинного штрека, прорытого в середине шахты вдоль серебряной жилы. Если б не боцман-испанец, когда-то служивший на руднике, Пратт не сумел бы подыскать такого надежного тайника для сокровища. Детская считалка как нельзя лучше подошла для того, чтобы зашифровать путь к кладу. Правда, Пратт несколько поправил общеизвестный стишок, чтоб он точнее соответствовал маршруту. Если мне не изменяет память (а она мне никогда не изменяет), на самом деле считалка звучит так:

Капитан убрал лишнее, кое-что слегка переделал и вызубрил инструкцию наизусть. То-то он перед смертью все повторял переиначенную считалку. Вероятно, в бреду искал свое сокровище и никак не мог найти…

В галерее за моей спиной пел и танцевал Гарри Логан. Потолок в галерее был низкий, ниже двух ярдов, поэтому, подскакивая, штурман ударялся макушкой, но, кажется, не замечал этого.

– Попугай, мудрая птица! – прочувствованно воскликнул он, увидев меня. – Я закажу тебе золотое кольцо на лапу! Я буду кормить тебя засахаренной саранчой! А когда ты издохнешь, я велю украсить твое чучело рубинами. Вот этими!

Он открыл крышку большого сафьянового ларца и трясущимися пальцами перебирал драгоценные камни. Казалось, что он погружает руки в багровую пену. По стенам скользили переливчатые блики.

Засахаренную саранчу ешь сам, без золотого кольца на лапе я как-нибудь обойдусь, а что касается чучела, то это мы еще поглядим, кто кого переживет, мысленно иронизировал я, но не скрою, слова признательности мне были приятны. Я ведь не избалован человеческой благодарностью.

Опускаю диалог меж обезумевшим от радости штурманом и Летицией. Объяснения были маловразумительны, к тому же осложнены причудами колодезного эхо. Прошло немало времени, прежде чем напарники сговорились, как действовать дальше. Проще всего было бы сначала погрузить на доску ларь, а Логана поднять со следующего захода, но Гарри на это не соглашался. Он кричал, что не расстанется «с камешками» ни на минуту, это-де разобьет ему сердце. На самом деле ирландец, конечно же, опасался, что, завладев ларцом, Эпин оставит компаньона гнить в шахте или, того пуще, обрежет канат во время подъема. Однако вытянуть за раз и человека, и сундук Летиции было не по силам. Сколько она ни пыталась, повернуть рычаг не получалось.