«Государыня царица и Великая княгиня Марья Юрьевна» скиталась вместе с Заруцким по разным российским городам. Заруцкий ее искренне любил…

Долго жили в захваченной Астрахани, где царица не велела в церквах рано звонить к заутрене, чтобы звон не будил ее ребенка. Оттуда в конце мая 1614 года они бежали на Яик (Урал), где были схвачены стрельцами. Через Казань их доставили в Москву.

Здесь Ивана Заруцкого принародно посадили на кол, а трехлетнего Ивашку-царевича повесили.

Последние события из жизни Марины достоверно неизвестны. В Москве ее или сразу умертвили (задушили или повесили), или она умерла в темнице.

При обмене пленных поляков на русских воинов польским властям сообщили, что «Марина на Москве от болезни и от тоски по своей воле умерла».

В русском народе о Гришке-расстриге и его карьере сложили предание, в котором упоминали и гордую красавицу-полячку:

Может, так оно и было.

Московские немцы

Историю страны и ее народа в наибольшей степени сохраняют культовые сооружения. Именно они в первую очередь строились из наиболее крепкого материала (чаще из камня), к ним бережнее относились, нежели к собственному имуществу, их лелеяли, украшали на протяжении столетий. Московские древние сооружения исстари называют особым благоговейным словом — «достопамятности».

Москва как столица и как город со свойственным русской нации гостеприимством доброжелательно принимала в число горожан иноземцев. Если обратиться к статистике прошлого века, то без труда можно заметить, что в Первопрестольной значительную часть населения составляли немцы.

Никто не будет спорить: любая нация нуждается в отправлении религиозных культов. Поэтому в Москве, пригласившей к себе для пользы Отечества немалое количество немцев и предпочитающей в большей мере лютеран, нежели латин-католиков, рядом с их поселениями стали строиться лютеранские церкви (кирки).

Начиналось все с молитвенных домов. Первая же лютеранская церковь была основана между 1560 и 1565 годами по разрешению Иоанна IV. Это случилось почти в одно время с открытием в Москве типографии, которую датский король Христиан III хотел сделать проводником Лютерова учения в России.

Прихожане этой церкви присоединились к лифляндским дворянам, служившим при царе. Членом церкви был и посол датского короля Яков Улфельд. С прибытием голштинского герцога Магнуса, брата датского короля Фридриха II (нареченного жениха царской племянницы), и его свиты число лютеран в городе увеличилось. В доме герцога Магнуса богослужения начал проводить пастор Христиан Бокгорн, которому русский царь пожаловал золотую цепь и богатую одежду.

В 1575 году Магнус ходатайствовал у Иоанна Васильевича дозволение построить церковь своего вероисповедания и совершать в ней богослужения. Место для этой цели царь отвел в двух верстах от Кремля, в районе современных Чистых прудов. И в той кирке читались первые проповеди преемником пастора Бокгорна — Иоакимом Скультетом.

Некоторым православным москвичам стало нравиться новое учение, да так, что у них возникло желание изменить своей вере. Против вероотступничества не раз собирались соборы. Летописцы того века жаловались, что «Немчин Елисей (Бомелий), лютый волхву чуть было и царя не отвел от православной веры». Между тем Иоанн IV Васильевич вовсе не собирался менять вероисповедание, а свое дружественное отношение к лютеранам разумно объяснял. Ему приписывались слова о Лютеровом учении: «Оно гораздо ближе к истине, чем Римско-католическое, и по сему может быть терпимо». Когда же посол папы, Антоний Поссевин, убеждал московского царя выгнать лютеранских магистров и принимать только одних латинских священников, ответом Иоанна Грозного было: «Лютеране, как и все иноверцы, живут свободно в России, но не смеют сообщать другим своих мнений». Весьма важным было то, что лютеране по духу своего учения, в отличие от католиков, не вмешивались в политические дела России и не проводили духовную пропаганду.

При царе Борисе Годунове была построена просторная кирка в Белом городе у Покровских ворот, недалеко от церкви Св. Николая в Столпах. В 1600 году в старой лютеранской кирке у Яузы был избран пастор Мартын Бер. О точном ее местонахождении сказать трудно. Предполагается, что у этого притока Москва-реки было старинное поселение немцев.

По преданию, тот же царь, с дружеским расположением и для большего удобства датчан, предложил построить другую лютеранскую кирку… в самом Кремле. Эту церковь поспешно соорудили на площади вблизи Гостунского собора. Царь на свои средства поставил здесь же деревянную колокольню и повесил на ней три колокола. Прихожанами церкви была свита принца и немецкие рейтеры, служившие при государе.

Однако бояре и простой московский народ не одобрили такую веротерпимость и инициативу Годунова. Иноверческую церковь в недрах самого Кремля, где хранились святыни отечественной Церкви, сочли за поругание национального достоинства. Поэтому новое строение оставалось здесь совсем недолго.

При Отрепьеве, в 1606 году, во Дворец для богослужений был вызван пастор Мартын Бер. Здесь он говорил лютеранские проповеди для капитанов, докторов и других немцев, которым было далеко ходить в немецкую кирку к Яузе.

После Ляхолетья для постройки лютеранской кирки отвели землю на Моховой улице, где позднее было определено место для университета. Но о ее судьбе ничего не известно.

В 1616 году бывшие в Москве лютеранские церкви разделились на Старую и Новую. Москвичи их называли ропатами и молитвенными избами.

Первый Романов-царь (Михаил Федорович) в 1629 году пожаловал землю для построения церкви реформатам за Земляным валом, где в 1639 году была построена первая реформатская деревянная кирка, а в 1684 — уже каменная. Через одиннадцать лет там на Большой Немецкой улице, напротив старого Сената, по ходатайству Франца Лефорта была сооружена обширнейшая каменная церковь со школой. А лютеранам в том же районе за Земляным городом в 1635 году была отведена слобода, впоследствии названная Новою Иноземскою. Новою она именовалась потому, что в Москве ранее находились еще две иноземские слободы: одна — за Яузскими воротами, а другая — у Крымского двора за Москва-рекой (Наливки).

Царским указом 2 марта 1642 года было велено «сломать немецкие ропаты в Китае, Белом и Земляном городах». После этого лютеранская община выпросила себе в 1643 году дозволение у Земского приказа поставить свою кирку за городом на «садовом месте Никиты Зюзина» вблизи православной церкви Св. Николая, что в Кобыльском, в 20 саженях от Земляного вала и рва. Община объясняла, что там исстари была «у попа их на дворе поставлена изба с комнатою, где они вместе с докторами по праздникам и воскресным дням для богомолья и Евангельского чтения сходились».

На этой земле, длиною в 30 и шириною в 30 сажен, и была сооружена деревянная кирка с колокольней, над которой были поставлены четырехконечные кресты. На современной карте Москвы это место из-за архитектурных перестроек обнаружить невозможно. Отмечу лишь, что обозначенный район находился у Садового кольца чуть севернее Курского вокзала.

13 июня 1643 года лютеране получили от русского царя «Данную» на это место и разрешение собираться в будущем в свой молитвенный дом иностранцам всех сословий, переводчикам Посольского приказа, золотых и серебряных дел мастерам и немецким купцам в Москве. Кирха была названа Михайловскою в честь Св. Михаила Архангела. Возможно, так прихожане хотели изъявить царю Михаилу Федоровичу признательность и благодарность. «Данная» была утверждена государем в день его ангела — Святого Михаила Малеина. После постройки лютеранской Михайловской кирки за нее ходатайствовал доктор Иван Белов, который 4 мая 1645 года подал челобитную царю о дозволении иноземцам сходиться здесь на молитву.