Никто не имел серьезного выражения лица, никто не вел деловой беседы. Власть стихии и ребячьего баловства охватила даже солидных людей. Седовласые старцы и пожилые дамы почему-то не хотели уступать молодежи. Они не образовали никакого фронта, а просто наклонялись, собирали букеты и кидали, кидали, даже не целясь, лишь бы быть под очарованием азарта…
В половине шестого трубач протрубил отбой баталии. Но никто не хотел замечать сигнала. Было очень шумно. За это время подъехали новые украшенные экипажи — припозднившиеся. Их все-таки заметили. С восторгом и ликованием принято было появление маленькой колясочки, запряженной пони, с двумя детками-крохами, одетыми в белое. В колясочке они ехали почему-то одни, правда, животное под уздцы вел элегантно одетый в белое маленький конюх, похожий на тех, что работали в цирке.
Немного в стороне от трибун, в спокойной обстановке, произошла раздача призов. Премированные экипажи вновь продефилировали перед публикой, которая забросала их цветами.
«Битва цветов» полностью закончилась лишь в седьмом часу вечера.
Отголоски праздника
Убранство экипажей сравнивали с прошлым годом и нашли, что оно имело больше простоты, стоило меньших денег, шикарных карет было намного меньше. Однако по радости и оживленности этот праздник оказался на порядок выше.
Цветочный праздник дал в пользу благотворительных учреждений немалый сбор — около 8 тысяч рублей.
Вот реплики журналистов того времени:
«Надо думать, что праздники цветов получат у нас право гражданства. И этому можно только порадоваться», «Мы так редко вместе веселимся от души, что каждое начинание, направленное к такому веселью, можно только приветствовать».
Так закончился второй по счету праздник, первый, как я уже отметила, прошел в предыдущем году.
Однако в хронике последующих десяти лет трудно найти упоминания о продолжении традиции таких праздников. Только лишь в 1911 году воспоминание о том имело место, когда 8 апреля состоялось первое организационное собрание Комиссии по организации «Народных домов памяти 19 февраля» при Обществе народных университетов. (Понятно, что 19 февраля — это календарная дата манифеста об освобождении крестьянства от крепостного права.) Собрание под председательством господина Б. И. Сыромятникова выбрало членов бюро этой комиссии и выработало текст воззвания ко всем москвичам с просьбой о помощи для образования Фонда народных университетов. Тогда же, с первых шагов работы, новая комиссия решила широко поставить дело организации новых Народных домов и добывания средств на их постройку. Она наметила в ближайшее первое мая устроить грандиозный праздник «Битва цветов» на скаковом ипподроме. За помощью в устройстве этого проекта комиссия решила обратиться к просветительным и профессиональным обществам, ко всем московским меценатам и благотворителям, к обществам садоводства и крупным цветочным магазинам.
Какова была реализация этой идеи, пока мне неизвестно, но любопытство привлекала информация другого рода: о переговорах по мировой сделке, связанной с арендой земли под Беговым ипподромом.
В борьбе за прибыль
21 декабря 1911 года у городского головы был поверенный Императорского общества поощрения рысистого коннозаводства (коротко эту организацию называли «Беговое общество»). Тогда между городом и этим обществом шел крупный процесс о захвате последним 12 десятин городской земли под устройство ипподрома. Хотя Городское управление и отыскало в архивах документы, убедительно доказывавшие права собственности Москвы на эту землю, судебный спор оказался сложным. Беговое общество, имея значительный доход от бегов с тотализатором и разных других мероприятий на ипподроме, никак не хотело что-то менять в установившихся здесь порядках. Вместе с тем, тяжба с городскими властями была ему также нежелательной.
В конце концов по мировой сделке были выработаны общие принципы. Беговое общество согласилось признать спорную землю как городскую, но оно выговорило себе право на долгосрочную аренду земли под ипподромом. Переговоры перешли в область уплаты долгов за пользование землей в прежние годы, срока будущей аренды и размеров арендной платы. Город рассчитывал получить от Бегового общества единовременно около 60 тысяч рублей и по 20–25 тысяч за каждый год.
Вместе с тем хочу дать цифры из отчета Бегового общества за зимний сезон 1909–1910 годов. Тогда от бегов общество получило чистой прибыли 259 тысяч рублей, а прибыль за весь 1909 год была на 222 тысячи рублей больше, чем в предыдущем году.
Становится понятным, почему Беговое общество, чувствуя себя весьма богатым, часто не считалось с интересами других московских обществ.
Например, некоторый конфликт произошел в апреле 1910 года с Автомобильным обществом.
Члены этого общества обратились в Беговое общество с ходатайством о разрешении проезда автомобилей по аллейке, которая вела к трибунам ипподрома. Это прошение заканчивалось словами:
«Хотя бы только в беговые дни из-за неудобств, которые приходится испытывать лицам, приезжающий на бега в автомобилях».
Ходатайство автомобилистов вызвало в собрании членов Бегового общества жаркие прения. Большинство находило, что их общество не имело права рисковать возможностью несчастья на этой аллейке, где постоянно проезжали призовые рысаки. В выступлениях любителей бегов были и такие слова: «Автомобиль — естественный враг рысака, и нечего с ним церемониться!»
Потому было решено «автомобильное ходатайство» отклонить.
